Отправлено: 24.04.15 23:41. Заголовок: "Справедливость силы" Юрия Власова (продолжение)
Буду выкладывать в этой теме наиболее занимательные отрывки из книги легендарного атлета Юрия Власова "Справедливость силы".
Глава 72-я.
Вот взгляд Власова на принципы тренировок, на отличие тяжёлой атлетики от силовых видов спорта несколько иных направлений, а также на влияние собственного (жирового или мышечного) веса спортсмена на его результат:
"Значению общефизической подготовки особое место в своих исследованиях уделил крупнейший теоретик физической культуры и спорта Л. П. Матвеев. Он, пожалуй, первый в мире обобщил опыт исследований, заложил основы понимания самой тренировочной нагрузки и ее динамики в циклах работы.
Главным условием для достижения классных результатов я считаю научно организованную тренировку и непрерывное расширение общефизической базы – это не итог рассуждений, это из опыта. Всеобъемлющая общефизическая база позволяет вести специальные тренировки во всевозрастающем ритме. И тогда первенствующую роль приобретает правильная периодизация тренировки. В исследовании этого вопроса мы и сошлись с Матвеевым. Под специальные тренировки необходимо подкладывать новую общефизическую базу, непрерывно расширять эту базу. Все будущее большого спорта покоится на обращении к этой базе, грамотном использовании ее богатств… Вообще ее нужно разрабатывать как можно раньше, лучше всего в детстве и юности.
Отсюда очевидна и бесперспективность направления в тяжелой атлетике, связанного с наеданием собственного веса. Возможность выколачивать новые результаты посредством наедания веса – свидетельство низкого уровня результатов вообще. Истинно крупные результаты еще за горизонтом нынешних побед. И для их достижения немышечный вес всегда обуза. Только ряд субъективных обстоятельств сообщает направлению, связанному с увеличением собственного веса, выгоду. Но эта выгода временная. Тот, кто осознает преимущества подлинной тренировки, вырвется вперед и поразит воображение современников. У организма великолепные и достойные возможности для освоения результатов без наедания веса и специальных препаратов, ранящих организм. В противном случае спорт превращается в свою противоположность и выступает в разрушительной роли.
Вес вяжет силу, не позволяет вести энергичный тренинг. В будущем атлет станет тренироваться много плотнее. Организм тучного человека не вынесет подобной нагрузки. На моих глазах Эндерсон восстанавливал дыхание после попытки минут пятнадцать. Я же подходил к весу через три-четыре минуты. Только в приседаниях пауза удлинялась до пяти-шести минут. В итоге я мог за то же время выполнять значительно большую нагрузку. И это не была тренировка на измор (не путать с экспериментальными тренировками). Я выдерживал эти тренировки, потому что был к ним приспособлен всем родом предварительной физической работы.
И вес должен увеличиваться естественно, как следствие приспособления организма к нагрузкам. Лишь в таком случае допустим собственный вес в 150 и 160 кг, хотя эти веса неизбежно ухудшат выносливость и скорость.
Не из кокетства я старался держать свой вес в пределах управляемости на любых упражнениях. Я стремился доказать существование новых путей, их неизбежность. Будущий спорт принадлежит атлетам 130-140 кг веса, но подобранных, быстрых, лишенных жировой ткани. И это требование борьбы. Атлеты силы Геракла и резвости бегунов-спринтеров станут повелевать рекордами.
В приседаниях, тягах и прочих вспомогательных упражнениях я мог приучить себя к весьма большим весам, таким, которые прописаны в энциклопедиях как легендарные. Но для них нужна своя тренировка. Она несовместима с тренировкой для классического троеборья. Этот путь великого "раскачивания" силы в определенных направлениях лишен смысла, не нужен для жима, рывка и толчка. Всегда в спортивном троеборье, теперь в двоеборье, веса в любых вспомогательных упражнениях строго соответствуют поставленной цели. Нелепо затрачивать энергию, тренировочное время, дабы освоить приседания в 500 кг, хотя это вполне достижимо, как достижимы и более высокие показатели. Скажем, для толчкового упражнения в 200 кг такой запас прочности, такая его цена в переводе на энергию и время излишни. Для взятия на грудь, распрямления и посыла на вытянутые руки достаточны тяги 215-225 кг и честные глубокие приседания "на разы" с 215-225 кг без подпружинивания ногами внизу. Веса во вспомогательных упражнениях совершенно однозначно соответствуют весам, подготавливаемым для взятия в классическом упражнении.
В то же время существуют специальные соревнования на самый большой вес, поднятый в тяге до пояса, просто оторванный от помоста или поднятый в приседаниях и т. п. (как, например, в США). На мой взгляд, спортивное многоборье наиболее разносторонне характеризует силу, все ее качества. Доказывать силу свертыванием пятака можно, но это всего лишь сила пальцев, кисти, и она беспомощна, если такому человеку взвалить на плечи 300 кг и предложить присесть. Этот вес его изувечит. Только спортивное многоборье развивает силу по всем направлениям.
Я не хочу умалить великие рекорды, скажем, Луи Сира или нашего современника Пола Эндерсона. Хочу лишь внести ясность в вопрос о пределах силы. Спортивное многоборье здесь идет своим путем. И в итоге за ним доказательство самой высшей силы – вес, поднятый на вытянутые руки. Именно к этому подвигу готовит спортивное многоборье, именно оно решает задачу многообразия силы. И за ним – самая большая сила, только за ним."
Вес, поднятый на вытянутые руки - безоговорочное доказательство высшей силы. Следовательно, ломание подков, свёртывание пятаков, сгибание лома об колено, натужный пауэрлифтинг, обильномускульный бодибилдинг - конечно, тоже сила. Но, увы - не высшая.
Мог ли бы Власов, займись он этим вплотную, научиться приседать с 500-килограммовой штангой и даже достигнуть более высоких результатов ?
Речь, понятно, ведётся о бесстероидных попытках добиться таких показателей. И, естественно, не применяя никакую экипу. О которой Власов даже не знал. По причине тогдашнего её отсутствия в силовых видах спорта.
Кажется, приседательным максимумом Власова являлся примерно 300-килограммовый снаряд. Нарастить результат на целых 2 центнера, тем паче двинуться дальше - не слишком ли много для Власова ? Имевшего ноги природно сильные, но далеко не слоновьи ножищи. Которыми имел удовольствие обладать "крошка" Андерсон.
С другой стороны, а сколько бы присел "крошка" Пауль, родись он на полвека позднее ? В экипе, до параллели и напичканный по самые уши стероидами ? Если Андерсон уже и в своё "отсталое" время приседал за 500 килограммов.
Рассуждая о 215-225 килограммах в тягах и приседаниях, Власов имеет в виду, понятное дело, толчковую тягу и штангистские приседы. Ибо механическое достижение означенных результатов каким-нибудь лифтёром - в становой тяге и медленных приседаниях - не отразятся на первоначальном "толчке" лифтёра почти ни ни на грамм.
Указав вилку 130 - 140 килограммов, в которую должен укладываться собственный вес идеального будущего атлета, Власов, несомненно, подогнал её под себя. Под свой наивысший вес в 136,5 кг. Будь достигнутый Власовым собственный вес побольше, скажем, 145 килограммов, вилка приобрела бы несколько более внушительный вид - 140-150 килограммов.
Отправлено: 25.06.15 02:08. Заголовок: Власов, Шеманский и ..
Власов, Шеманский и Брэдфорд на Римском пьедестале.
Власов уже привычно "всегда разный", просто не узнать, а вот Шеманский на первом снимке дюже долговяз. Повыше Власова будет. И проекцию в этом обвинять не приходится - снимок фронтальный.
Флаг был в правой руке, а затем, совершенно непостижимым образом переместился в левую руку Власова !
Или это зеркальный снимок ? Как гагаринский с Джиной, где право и лево поменялись местами ?
Если не это, только и придётся тогда уличить Юрия Петровича в не слишком высокой честности. Ибо Юрий Петрович всегда похвалялся - все в восторге....за 10 минут правая рука знаменосца ни разу не дрогнула.....ай да великий человек этот Власов !
Неужели всё-таки устал, смалодушничал и переложил флаг в другую руку ?
"А разве Власов был знаменосцем советской сборной не на двух Олимпиадах?"
Конечно, на двух. Точнее, на полутора Олимпиадах. Ибо на Римской Олимпиаде Власов нёс советский флаг на открытии и закрытии Игр, а на Токийской Олимпиаде - только на открытии Игр.
Вероятно, имеются и римские знаменосные фотографии Власова, но те знаменосные фотографии, которые выложены в этой теме - сплошь токийские.
Со второй фотографией в 617-ом посте я, кажется, снова чего-то напутал. Хотя брал её, несомненно, из блока с власовскими фотографиями. Власов снова в непохожем обличии - но это уже традиция, но где дужка очков на его правом (а может, и левом) виске ??? И если это не Власов - кто тогда ??
На летних Олимпийских играх сборная СССР дебютировала в 1952 года на XV летних Олимпийских играх в Хельсинки. Первым знаменосцем сборной СССР на летних играх стал тяжелоатлет Яков Куценко.
Сборная СССР
Яков Куценко тяжелая атлетика Хельсинки 1952 Алексей Медведев тяжелая атлетика Мельбурн 1956 Юрий Власов тяжелая атлетика Рим 1960 Юрий Власов тяжелая атлетика Токио 1964 Леонид Жаботинский тяжелая атлетика Мехико 1968 Александр Медведь вольная борьба Мюнхен 1972 Николай Балбошин греко-римская борьба Монреаль 1976 Николай Балбошин греко-римская борьба Москва 1980 Сборная СССР в играх не участвовала Лос-Анджелес 1984 Александр Карелин греко-римская борьба Сеул 1988
Объединенная команда СНГ
Александр Карелин греко-римская борьба Барселона 1992
Сборная России
Александр Карелин греко-римская борьба Атланта 1996 Андрей Лавров гандбол Сидней 2000 Александр Попов плавание Афины 2004 Андрей Кириленко баскетбол Пекин 2008 Мария Шарапова теннис Лондон 2012"
"Повышенное внимание в полной мере испытал на себе и двукратный олимпийский чемпион по тяжелой атлетике Леонид Жаботинский. Впервые ему доверили нести флаг команды на параде закрытия Олимпиады-64 в Токио. Парад как парад, но перед императорской ложей всем знаменосцам полагалось знамя наклонить, а он этого не сделал. «Понимаете, такое настроение было! О-лим-пи-аду выиграл!!! – вспоминает сегодня Леонид Иванович. – И мне флаг, хоть и на закрытии, нести доверили. Я и поднял его от гордости за родину, за всю нашу команду высоко-высоко, и нес в одной руке. А когда к ложе подходил, вдруг сильный ветер поднялся. Наклони я знамя – одной рукой точно бы его не удержал. Вот и не стал ничего делать, чтоб не уронить. Хотел, как лучше, а получилось, как всегда. Сначала в Токио, а затем и в Москве устроили мне разбор полетов по полной программе. По всем инстанциям, включая ЦК КПСС, протащили.
Жаботинский, ныне проректор Института предпринимательства и права, не любит вспоминать последствия той истории. Но говорят, что именно за оплошность с флагом его в 1964 году не представили к высокой правительственной награде, несмотря на золотую олимпийскую медаль. Правда, на следующей Олимпиаде 1968 года в Мехико не кого-нибудь, а именно Жаботинского избрали капитаном всей советской олимпийской команды и... доверили пронести знамя СССР уже на церемонии открытия."
"На параде закрытия Олимпиады-64 Жаботинский нес флаг СССР в вытянутой руке. Перед императорской ложей полагалось наклонить знамя, но он этого не сделал. Объяснения, что травмированной рукой знамя не удержал бы, приняты не были. Спортсмена не наградили высоким орденом. Не дали его и за победу с безоговорочным преимуществом на следующей Олимпиаде, хотя нести знамя доверили опять, уже на открытии Игр."
Вот она, главная причина до обидного малого количества орденов на широкой груди власовского друга-соперника ! А я-то думал - рекордов до обидного мало Леонид Иванович наворотил, и что за это и обделили орденами прекрасного человека. Ан вон оно как.
Высока честь быть знаменосцем делегации. В Хельсинки, на XV Играх, когда атлеты СССР дебютировали на мировом форуме спорта, стяг Родины был доверен Якову Куценко, прославленному украинскому тяжелоатлету, одному из тех, кто в послевоенные годы прокладывал путь советскому спорту на широкую международную арену. На первом выступлении наших штангистов на чемпионате мира в 1946 году Куценко завоевал 2-е место среди тяжеловесов, а через год стал чемпионом Европы. Спустя еще три года он повторил это достижение. Яков Куценко — своеобразный рекордсмен по числу побед на чемпионатах страны: на четырнадцати чемпионатах СССР подряд (!) он завоевывал 1-е места.
Во время парада знамен на церемонии закрытия Игр флаг СССР на стадион внес тяжелоатлет, олимпийский чемпион в среднем весе Трофим Ломакин.
На XVI Играх впереди нашей делегации шагал штангист тяжелого веса Алексей Медведев, двукратный чемпион мира и Европы, четырехкратный чемпион СССР. Долгое время А. С. Медведев был главным тренером сборной команды Советского Союза. На закрытии Олимпиады в Мельбурне роль знаменосца была доверена легкоатлету Владимиру Куцу. Блестящие победы выдающегося бегуна в Мельбурне вызвали восхищение всего спортивного мира. За шесть лет спортивных выступлений Куц побеждал на чемпионатах Европы, страны в беге на разные дистанции, восемь раз улучшая рекорды мира. В 1956 и 1957 годах он носил почетнейший титул лучшего спортсмена мира.
На церемониях открытия и закрытия XVII Олимпийских игр знаменосцем делегации снова был тяжелоатлет—чемпион и рекордсмен мира москвич Юрий Власов. Он 28 раз улучшал рекорды мира для атлетов тяжелой весовой категории, а на олимпийском турнире в Риме покорил всех выдающимися рекордами. Окончив выступления в большом спорте, олимпийский чемпион занимается литературным трудом: из-под его пера вышло несколько книг, вызвавших большой интерес среди любителей спорта.
И в 1964 году, на XVIII Играх, Юрий Власов выступал в роли знаменосца. На олимпийском помосте в Токио, установив новые олимпийские и мировые рекорды, победил товарищ по команде и соперник Власова в споре тяжеловесов за медали Леонид Жиботинский из Запорожья. Ему и было доверено знамя на торжественном закрытии Игр. Леонид Жиботинский еще два раза нес знамя — на открытии и закрытии Игр в Мехико. Здесь он, опередив почти на 20 килограммов ближайшего конкурента — бельгийца С. Рединга, во второй раз завоевал олимпийское «золото».
На Олимпийский стадион Мюнхена в 1972 году выводил советскую делегацию белорусский борец Александр Медведь. На XX Играх он приехал в звании двукратного олимпийского чемпиона, а затем, после уверенных побед на мюнхенском ковре, присоединил к своим многочисленным наградам еще одну золотую медаль, став единственным борцом вольного стиля, трижды завоевавшим титул олимпийского чемпиона. На закрытии этих Игр знамя нес их герой киевлянин Валерий Бор-зов. Наш бегун — первый европейский легкоатлет, которому удалось стать победителем во время Игр на обеих спринтерских дистанциях — 100 и 200 метров.
В Монреале, на открытии XXI Олимпиады, знаменосцем выступал борец — чемпион мира и Европы по классической борьбе в полутяжелом весе москвич Николай Балбошин. На закрытии этих Игр знамя пронес олимпийский чемпион по борьбе Иван Ярыгин.
Кстати, Николай Балбошин стал знаменосцем и на XXII Играх в Москве.
В Сеуле же флаг Родины был доверен молодому борцу-тяжеловесу Александру Карелину, чемпиону мира среди юниоров. Свой высокий класс наш знаменосец подтвердил и на борцовском ковре, завоевав золотую олимпийскую медаль."
Как видно из текста - таких хороших людей обидели ! Почему знаменосцами не были даже ни разу ни твердокаменный коммунист Воробьёв ни чемпион чемпионов (он же - рекордсмен рекордсменов) Василий Иванович ???
Видимо, характерами не вышли. -------------------------------------------------------------------------------------------------- ----------------------------------------------------------------------------------------------------- Со знаменосцами разобрались. Теперь к "зеркальности".
Возвращаемся к уже упомянутым Юрию Гагарину и Джине Лоллобриджиде. И двум, уже приводившимся на предыдущей странице, фотографиям с ними.
Фотография нормальная :
А вот на этой фотографии :
Гагарин всё такой же майор, но уже не в мужском, а в женском мундирчике. И звёздные ордена висят на мундирчике совсе не с положенной стороны. По некоторым искажениям снимка, догадываемся, что фотограф снимал изображение в зеркале. Хотя такого и без зеркала можно легко добиться. Например, перевернув плёнку в фотоувеличителе "вверх ногами" или ещё какими-то немудрёными способами. ----------------------------------------------------------------------- Вот и Власов. На первом цветном снимке удерживающий флаг в правой руке. И совершающий движение по стадиону по часовой стрелке. Этот вывод можно сделать из близкого расположения - прямо за Власовым - переполненных народом трибун. Без всякого широкого промежутка в образе стадиона "внутреннего". Ну, и загиб ближней белой полосы на беговой дорожке - тоже по часовой стрелке.
Но разве не против часовой стрелки команды всегда совершают парад ?
Второй цветной снимок - Власов снят уже со стороны трибун. То есть с противоположного ракурса. И совершает свой "променад" уже против часовой стрелки. Держа флаг в левой руке. Если же фотография зеркальна - тогда всё наоборот.
И вообще не понять, какая из двух цветных фотографий зеркальна. Мало данных ! - снова слышится каркающий голос СУПЕР-ЭВМ будущего. Плюющейся перфокартами направо-налево.
И самое смешное - сверился я с несколькими отрывками из КНИГИ КНИГ по поводу знамени - Власов нигде не пишет, в какой именно руке он нёс знамя ! Похваляется, восхищается собой - но и только.
Отправлено: 26.06.15 00:51. Заголовок: Глава 200-я. Итоги..
Глава 200-я.
Итоги власовского предолимпийского 1963-его года и волнующий разговор Власова с власовской судьбой по душам. Достаётся и "присыпкиным".
"Итак, в 1963 году я выступил в четырех соревнованиях (из них – двух международных, если турне по Австрии принять за одно выступление). Установил пять мировых рекордов: два в жиме, один в толчке и два в сумме троеборья (один из них собран и тут же побит мной, так называемый "проходной" рекорд). Я в пятый раз стал чемпионом мира и Европы (если победу в Риме приравнять к победе на чемпионате мира, ведь сущность та же: проба сил. Правда, на Олимпийских играх борьба куда ожесточеннее).
Титул "самый сильный человек в мире" неизменно сохранялся за мной. Никто не владел им в эти годы, кроме меня. Мои рекорды были самые тяжелые. Я перемолол самых упорных соперников – американцев. Один за другим откатились Эшмэн, Брэдфорд, Зирк, Губнер, Генри, Шемански – вся гвардия Хоффмана. И Пол Эндерсон уже не проявлял никакого желания помериться силой.
И рекордами я уже выходил на подступы заветных шестисот килограммов. Я был благополучен для всех. Барабан моей славы гудел во всю мочь.
А в бессонницы – они уже не отпускали меня с достопамятного душевыворачивающего потрясения "экстрем-ных" лихорадок – я молил судьбу: пусть все сбудется, я ведь не щажу себя, пусть все будет по справедливости, пусть не посылает новых испытаний, я уже обожрался ими, и лаской людей в том числе, весь в ушибах от этих ласк…
И тут же я взрывался яростью.
Я никогда ни у кого не просил милости – ни в чем. Я проложу дорогу к любой своей мечте – и ни у кого не буду спрашивать разрешения. Я проложу дорогу… или полягу, но никогда ни о чем не стану молить!
Слышишь, судьба! Не стану молить! Ты вправе убить меня, но я у тебя не в холуях и просителях… Возвращалась лихорадка. Простыни становились горячими, я раскидывался. Огромные часы распластанно-медленно проползали через меня, пробуя мою волю. Иногда отчаяние застревало в груди, но я знал: я сильнее, оно отступит. И оно отступало. Все дело было в том, что я был сильнее. Как бы ни душили отчаяние, тяжкие прозрения будущего, я все равно был сильнее.
А в окна уже намывались серые краски рассвета.
И будущие тяжести, и ненаписанные страницы, и вся жестокая требовательность людей – уже овладевали мной. На Востоке говорят: "Месть может состариться, но она не умирает". Я как-то не заметил, чтобы она старилась. Мне ничего не забывали. Мстили за сопротивление несправедливости.
Вы, кто метил клеветой и ненавистью меня и всех, кто смел иметь свое мнение (вспомните Герцена: "Речь – дерзость, лакей никогда не должен говорить!" А кто мы для всего этого племени хозяев наших жизней-безгласные исполнители, "винтики"),-слышите, я ни в чем не раскаиваюсь, не беру назад ни единого своего слова, не отказываюсь ни от одного своего шага. Я презираю вас как трутней, как зло и несчастье моей Родины.
"Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела"."
Ну, и как с таким строптивым чемпионом "присыпкиным" возможно было нормально работать ?
Объективно безукоризненная техника Власова. Толчок в наиглубочайшие ножницы. Кто ещё мог так, кто ещё может и сможет ?
Чай-поди, завидев такое мгновенное неожиданное сверхмужественное распластывание атлета под громадой железа, иные дамочки из почтеннейшей зрительной публики томно позакатывали глаза и дружно попадали в обморок, а набожные бабули, из той же почтеннейшей публики, истово осеняя себя крестным знамением, страстно запричитали молитвы.
А вот мужская часть публики шумно ёкнула сердцем (сердцами) в едином порыве, разом выдохнула и надолго выпучила глаза - это ж надо какой молодец ! Ох не зря его профессором кличут ! ---------------------------------------------------------------- А ведь и вправду профессор - и швец, и жнец, и техник неподражаемый, и литератор отменный, и светильник высокого разума, и дерзкий укротитель рекордов !
Отправлено: 26.06.15 01:47. Заголовок: С поясом и без пояса..
С поясом и без пояса.
Обратим внимание на отсутствие пояса на власовской талии на фотографии в предыдущем посте. Может быть, пояс этот "залицован" трико ?
Сверяемся с другими власовскими фотографиями:
------------------------------------------------------------------------------ Из просмотра делаем безоговорочный вывод, что Власов свой пояс никогда под трико не прятал. Если уж надевал его, то поверх трико. И надевал свой пояс Юрий Петрович только в своей тяжелоатлетической молодости. А дальше - презирал такие миндальности.
Вроде как, где-то попадалось мне объяснение столь грубого нарушения Юрией Петровичем техники безопасности - но где попадалось, не помню. Вряд ли в КНИГЕ КНИГ. Хотя не исключаю и это.
Уважаемый Дилетант, я очень сильно сомневаюсь, что в этих
низких "ножницах" Власов удерживал штангу до фиксации толчка судьями. Скорее всего, фотоаппарат запечатлел момент неуклонного движения вниз, прижимания штангой Власова к помосту. Такие псевдотехничные движения, которые можно принять за моменты победы над штангой, бывают у всех много (в смысле "многоподъёмно") толкающих штангистов.
Уважаемый Составитель, несомненно, Вы правы. Ни на одной из других толчковых своих фотографий, Власов не отваживается на такие глубочайшие стелющиеся смелые ножницы. Конечно, кому-то такая акробатика и удавалась, но не Власову.
Юрий Петрович очень даже способен был на стелющиеся ножницы, но только в рывке. Имея в руках значительно меньший вес. А толчок - не сам ли Власов в своей КНИГЕ КНИГ постоянно жалуется на свой расквашенный трусливый посыл ?
Предположить, что Юрий Петрович иногда пытался компенсировать разжиженность посыла сверхнизким уходом ? А что бы это дало ему ? Проблема Власова была не в том, что у него не хватало сил выталкивать тяжёлый снаряд на прямые руки, а в страхе вклиниться под вес, толкнуть его "на замыкание лопаток".
Очень жаль, что Юрий Петрович не обладал "беззамыкательной" техникой Варданяна. Не испытывал бы проблем с посылом вообще. Хотя, если быть откровенным, техника Варданяна (и это прямо следует из Ваших же статей) балансировала на грани великого фола. И при строгом объективном судействе...но чемпионам прощалось ещё и не это. Оглядываясь назад, прекрасно заметно, что и все рекордные толчки Юрия Петровича, в теперешнее время, крайне легко могли не пройти. Локти гуляли нещадно у Власова - уж куда там до идеального толчка Василия Ивановича !
Да Власов и сам не скрывает этого. Часто указывая, что ошалевшие судьи на радостях многое прощали ему. Гуляние локтей, дожимы, и не только в толчке, но и в рывке. ---------------------------------------------------------------------------------------------- На фотографии, Власов, подсев под снаряд привычно, постепенно опустился под грузом штанги в низкие ножницы. Получается, носок задней ноги просто отъехал по помосту назад ? В результате чего и передняя нога согнулась больше положенного ? Так ли это, уважаемый Составитель ?
И всё-таки обидно за Власова. Фактически толчок получился. Осталось только подняться из ножниц. Пусть и глубоких. Но не в силах Юрий Петрович это исполнить. Невзирая на гигантские тяги, приседы и прочий широкий перечень вспомогательных упражнений из пауэрлифтинга.
Понимаю, в рассматриваемой ситуации, выход из таких "провальных" вынужденных ножниц не смог бы, вероятно, произвести никто. Иное дело, если б такие ножницы были не вынужденными, а обычными для Юрия Петровича при толчке штанги с груди. И чем бы тогда показался ему жалкий роковой 217,5-килограммовый снаряд на токийском помосте ? Если бы Власов имел запас килограммов на 230 !
А так....вот он, роковой толчок. Не впечатляет, однако:
Ещё и решающим Власов этот вес не считал. А только рекордом. Потому и не стал дожимать его в темпе. И легкомысленно бросил.
Отправлено: 27.06.15 00:21. Заголовок: Дружба Власова с дру..
Дружба Власова с другом-соперником в цифрах. Чемпионаты СССР.
По материалам "Тяжёлая атлетика. Справочник" Аптекаря М.Л.
--------------------------------------------------------------------------------------------------- 33-ий личный Чемпионат СССР.
12-15 апреля 1958 года. Сталино (Донецк). Дворец физкультуры.
1. Алексей Медведев (120,6 кг)....... 167,5 + 147,5 + 190 = 505 2. Евгений Новиков (121 кг)..............165 + 135 + 180 = 480 3. Юрий Власов (112,4).................... 155 + 135 + 180 = 470 -------------------------------------------------------------------------------------------- Друга-соперника пока нет. Где-то ещё в отдалении. И в мечтах о настоящей силе.
А вот Юрий Петрович о настоящей силе уже не мечтает, но имеет её. Шутка ли, попасть в тройку призёров на чемпионате СССР !
Правда, рывок ещё слаб. Но - только в жиме и проиграл Юрий Петрович второму призёру Евгению Новикову. Значит, жим подтянуть ! Да и другие упражнения не помешало бы немного усилить.
============================================================ 34-ый лично-командный Чемпионат СССР (II Спартакиада народов СССР)
12-15 августа 1959 года, Москва, спортзал "Шахтёр".
1. Юрий Власов (115,2 кг)...............160 + 150 + 185 = 495 2. Евгений Новиков (115,5 кг).........155 + 125 + 177,5 = 457,5 3. Сергей Ромасенко (108,2 кг)......140 + 135 + 180 = 455 4. Леонид Жаботинский (129 кг)......145 + 140 + 170 = 455 --------------------------------------------------------------------------------------------- Вот она, первая встреча Власова с другом-соперником !
Власов теперь уже первый. "Изначально" почти 130-килограммовый Леонид Жаботинский превосходит Юрия Петровича в весе почти на 14 кг, и проигрывает в сумме 40 кг.
Примечательно, что только по излишку собственного веса Леонид Иванович упускает бронзовую медаль.
Неплохо обратить внимание, что Власов обыгрывает второго призёра на целых 37,5 кг.
Эта фотография уже приводилась в теме (не мной). Но как не привести её снова ?
1. Юрий Власов (119,1 кг)..................170 + 150 + 190 = 510 2. Алексей Медведев (119,4 кг).........160 + 145 + 185 = 490 3. Юрий Вилькович (118,1 кг)..............150 + 132,5 + 180 = 462,5 --------------------------------------------------------------------------------------- На этом чемпионате друг-соперник то ли отсутствует, то ли не вошёл в тройку призёров. Власов показывает отличный жим, отличный рывок, всесоюзный рекорд в сумме. А вот в толчке сплоховал Юрий Петрович. Имея в активе мировой рекорд в 197,5 кг, показал только 190 кг. Но так уж получилось. Очень хотелось Петровичу толкнуть аж 201,5 кг (а разве недостаточно было 198 кг ???), однако не вышло.
Штурмовал же Власов не что-нибудь, а НАСТОЯЩИЙ мировой рекорд Дэвида Ашмана в 201 кг. Правда, Власов в этом не признаётся. Убеждает читателя, что бросался он на такие страшенные килограммы "просто так", по блажи. Но мы таки осмелимся лукавому Юрию Петровичу не поверить.
19-22 декабря 1961 года, Днепрпетровск, Дворец культуры имени Ильича.
1. Юрий Власов (126,8 кг)......................180 + 160 + 210 = 550 2. Леонид Жаботинский (141,2 кг)..........170 + 150 + 180 = 500 3. Юрий Вилькович (123,4 кг)..................162,5 + 137,5 + 185 = 485 -------------------------------------------------------------------------------------------------- Жаботинский - пятисотник ! Но - уступает пока Власову даже и в своём любимом рывке. Ещё и в жиме. Недостача же в толчке - просто сокрушительная, 30 килограммов ! Именно на этом Чемпионате, золотом для Власова, Жаботинский и схватил счастливого Юрия Петровича на руки да и вынес со сцены. На что счастливый Власов сострил - "вот так же, Лёня, ты когда-нибудь вынесешь меня из спорта".
Показательно отставание от Власова третьего призёра Вильковича. Смехотворный рывок, слабенький жим...но вот толчок - лучше, чем у Жаботинского
================================================================== 37-ой личный Чемпионат СССР
6-10 мая 1962 года, Тбилиси, Дворец спорта
1. Юрий Власов (126,3 кг)........................187,5 + 150 + 185 = 522,5 2. Леонид Жаботинский (146,5 кг)........... 172,5 + 150 + 190 = 512,5 3. Юрий Вилькович (121,9 кг)................... 162,5 + 135 + 177,5 = 475 ----------------------------------------------------------------------------------------------------- Разжиженному больному Юрия Петровичу хошь-не хошь, но приходится выступать. Сумма - аж на 15 кг ниже римской суммы, показанной почти 2 года назад. Толкает Власов меньше, чем выжимает ! И с ужасом ощущает за своей спиной настырное дыхание друга-соперника. Не уступившего в рывке и на целых 5 кг поднявшего больше в толчке. Да и превосходство Власова в сумме совсем не чемпионское - жалкие 10 кг.
Вилькович - вот бы все конкуренты такими были ! - проигрывает даже себе, прошлогоднему, а Власову - чуть не 50 килограммов.
============================================================ 38-ой лично-командный Чемпионат СССР
27-31 июля 1963 года, Москва, спортзал "Шахтёр"
1. Юрий Власов (132 кг)...................................185 + 152,5 + 205 = 542,5 2. Леонид Жаботинский (148,9 кг)...................175 + 155 + 200 = 530 3. Виктор Поляков (120,5 кг)........................... 165 + 150 + 175 = 490 4. Виктор Андреев (117,4 кг)........................... 157,5 + 140 + 185 = 482,5 5. Алексей Медведев (120 кг).......................... 155 + 145 + 182,5 = 482,5 6. Ольгерд Бергманис (118,1 кг).......................165 + 140 + 172,5 = 477,5 -------------------------------------------------------------------------------------------------------- Подивимся появлению в когорте сильнейших Виктора Андреева. А Медведеву - всё не сидится дома. Ну, куда ж ты полез !
Власов выигрывает, но напрочь просаживает рывок. Всего 152,5 кг ! И это при лучшем его результате в 163 кг ! Жаботинский, в рывке, формально выигрывает немного - всего 2,5 кг. Но в четвёртом дополнительном подходе задвигает вверх 165 кг !!! На 1 кг больше рекорда Шеманского.
Сердце Власова болезненно съёживается - а если бы друг-соперник такое свершил в зачётном подходе ?!
Вот так и выиграл Юрий Петрович только за счёт жима и небольшого превосходства в толчке. Было ему над чем задуматься. Он и задумался. Уже на пьедестале, пустив горячие справедливые слёзы из глаз. Чёрт бы побрал такого друга-соперника ! Не будь его, побеждал бы всегда шутя !
Душевный надрыв не ограничился только слезами. Вскоре, по телевидению, Власов торжественно объявил о своём уходе из спорта. Но слово своё не сдержал и в спорте остался.
Жаботинский в цвете. Готовится к мировому рекорду в рывке. Реальный цвет происходящего, конечно, был немного не тот, что на снимке. Ибо что цветные фильмы 1950-1960 годов, что цветные фотографии - сплошь страдали крайним недостатком синего цвета. Поэтому и Жаботинский и всё, что его окружает, запечатлены в красно-зелёных тонах. Синий же цвет (и его производные) еле просматриваются.
1. Леонид Жаботинский (153,1 кг).....................185 + 155 + 195 = 535 2. Виктор Андреев (128,1 кг).............................165 + 147.5 + 190 = 502,5 3. Виктор Поляков (124,3 кг).............................160 + 150 + 180 = 490 --------------------------------------------------------------------------------------------------- Первый в новейшей истории Чемпионат СССР без Власова. Уж так потом уличали "присыпкины" Власова в трусости ! Но Власов не боялся. Власов ковал результат. И уже в сентябре оглушил тяжелоатлетический мир 580-тью килограммами !
В отсутствие Власова, Жаботинский, имевший в активе 560-килограммовую сумму, почти 170-килограммовый рывок и 213-килограммовый толчок, выступил, конечно, вполсилы. ============================================================== ============================================================== Ну, и где это, интересно, Жаботинский прибавлял в год по 15 килограммов в собственном весе ??? Опять привирает Юрий Петрович ! Литератор, склонен к гиперболам. Думает, проверить его нельзя !
Что ж, и проверим.
Итак, по данным "новейших исследований и вновь открывшихся фактов":
Вес Власова и вес Жаботинского в килограммах - в сравнении по годам неразлучной дружбы
1959-ый год. 115,2 - 129 1961-ый год. 126,8 - 141,2 1962-ой год. 126,3 - 146,5 1963-ий год. 132 - 148, 9 1964-ый год. Олипиада в Токио - 136,5 - где-то чуть более чем 154
Ну и ? Определяем, что за 5 лет вес Жаботинского вырос на 25 кг. То есть он прибавлял в год, в среднем, не по 15, а только по 5 килограммов.
Мало того, пластовали мышцы и Юрия Петровича - 21,3 кг за те же 5 лет. То есть, в среднем, по 4 с чутком килограммов в год. Самую микроскопическую малость меньше, чем прибавлял Жаботинский !
Ну, и как после этого Юрию Петровичу верить ?
И ведь это только один власовский "ляп". В этой теме их рассмотрено целое множество.
"На фотографии Власов, подсев под снаряд привычно, постепенно опустился под грузом штанги в низкие ножницы. Получается, носок задней ноги просто отъехал по помосту назад? В результате чего и передняя нога согнулась больше положенного? Так ли это, уважаемый Составитель?"
Нет, не так: носку задней ноги не нужно было никуда отъезжать. Всё дело в том, что самые длинные "ножницы" - это именно средние "ножницы". А высокие и низкие "ножницы" - они примерно одинаково короткие. Вот что у меня написано об этом, например, в тексте "Схема обучения рывку штанги":
"Первая хитрость низких "ножниц" заключается в том, что стопа ноги, идущей вперёд, выставляется очень коротко (и, естественно, носком внутрь). Соответственно, в низких "ножницах" угол в коленном суставе передней ноги — он всегда в той или иной степени острый."
Можно сравнить величину расстановки ступней у хорошего рывкача в низкие "ножницы" Смирнова
и величину расстановки ступней у хорошего толкателя в средние "ножницы" Фаламеева (рекордсмена СССР)
Если попытаться опуститься в низкие "ножницы" при длинной расстановке ступней, очень помогающей успешно бороться со штангой в средних "ножницах", то человека просто разорвёт в области паха.
То бишь с Власовым дело обстояло, видимо, так, что он толкнул штангу в обычные для себя высокие "ножницы" с короткой расстановкой ступней, но руки сразу выпрямить не смог и попробовал помочь их распрямлению быстрым понижением ухода. Как можно видеть, распрямить руки у Власова получилось - но неподъёмная в таких непривычно низких "ножницах" штанга продавила Власова уже до самого помоста.
Вы также в целом совершенно правильно написали следующее:
"И всё-таки обидно за Власова. Фактически толчок получился. Осталось только подняться из ножниц. Пусть и глубоких. Но не в силах Юрий Петрович это исполнить. Невзирая на гигантские тяги, приседы и прочий широкий перечень вспомогательных упражнений из пауэрлифтинга.
Понимаю, в рассматриваемой ситуации, выход из таких "провальных" вынужденных ножниц не смог бы, вероятно, произвести никто. Иное дело, если б такие ножницы были не вынужденными, а обычными для Юрия Петровича при толчке штанги с груди. И чем бы тогда показался ему жалкий роковой 217,5-килограммовый снаряд на токийском помосте ? Если бы Власов имел запас килограммов на 230 !"
Я уже писал в двух темах (поскольку сам я когда-то по незнанию решил, будто толчок в низкие "ножницы" может быть только поводом для первоапрельского розыгрыша), что Норберт Шеманский, судя по некоторым фото, в молодости целенаправленно тренировал толчок от груди именно в низкие "ножницы". Однако успеху в этом деле, судя по всему, помешали какие-то травмы Шеманского.
Отправлено: 29.06.15 00:24. Заголовок: Чемпионаты мира, в к..
Чемпионаты мира, в которых участвовал Юрий Власов
По материалам "Тяжёлая атлетика. Справочник" Аптекаря М.Л.
32-ой лично-командный чемпионат мира
29 сентября-4 октября 1959 года, Варшава, зал "Гвардия"
1. Юрий Власов (115 кг) - СССР -........................... 160 + 147,5 + 192,5 = 500 2. Джим Брэдфорд (130 кг) - США - ........................ 170 + 145 + 177.5 = 492,5 3. Иван Веселинов (104,8 кг) - Болгария -................ 145 + 130 + 180 = 455 ================================================================ 33-ий лично-командный чемпионат мира
20-24 сентября 1961 года, Вена, зал "Штадтхалле"
1. Юрий Власов (124,9 кг) - СССР -...................... 180 + 155 + 190 = 525 2. Ричард Зирк (122,8 кг) - США - ....................... 155 + 145 + 175 = 475 3. Эйно Мякинен (112 кг) - Финляндия.................. 140 + 145 + 177,5 = 462,5 ------------------------------------------------------------------------------------------------------ По поводу Ричарда Зирка. Власов пишет о нём в КНИГЕ КНИГ:
Глава 104-я.
Ричард Зирк
"24 сентября в воскресенье в Штадтхалле я без какого-либо серьезного противодействия соперников взял третью золотую медаль первого атлета мира и Европы. Я победил с результатом хуже, чем год назад в Риме. Однако серебряный призер отстал от меня в сумме троеборья на 50 кг – убедительная разница. Его результат при собственном весе 129,8 кг – 475 кг. Третье место занял мой старый знакомый финн Мякинен (462,5 кг). С тех пор Зирк не выступал, хотя на год был моложе меня. Он ушел внезапно, как и появился…
Я спускался со сцены, выжав 180 кг,– настоящая удача! Все именно так, как я рассчитывал! Я выступаю, как в лучшие дни! Вынужденный отдых, тренировки вполсилы обернулись свежестью мышц и незагрубленной скоростной реакцией. Все, что сковывало меня последние месяцы, разрушалось, отпадало, даже память страховки на боль,– вся система защиты против неосторожных движений. Я был свободен. Значит, борьба! Мой мир! Мой!
Зал бушевал. У лестницы грудились люди. И над семи долговязая фигура Хоффмана: ведь выступление атлетов тяжелого веса для него самый азартный день в году. Когда я подошел, он сказал переводчику: – Жаль, этот парень не родился в Америке. – Зато я родился в России,– слова эти сами сорвались с языка. С каждым движением мне становилось легче. Я узнавал силу, подчинял себе, забывал, пока и вовсе не забыл, о позвоночных болях.
В рывке даже прихватил мировой рекорд, но судьи опять включили красный цвет, посчитав касание помоста коленом. Я выстелился, ушел почти в "шпагат". Я не сомневался: вес поднят чисто. Наши подали протест в апелляционное жюри. А зал разошелся! Семь тысяч зрителей приняли нашу сторону. Сцену на всякий случай заслонила полиция.
Рев заглушал обращения по трансляции. Брань, свист, топот! Я поднялся на сцену и жестами объяснил публике: виноват я, а не судьи – и показал на колено – мол, вот касание. Тут же взяла протест назад и наша команда. Я не мог поступить иначе. Скандал грозил срывом выступлению тяжеловесов. В Вене наша команда уверенно сохранила первое место – 41,5 очка. Команда США пока держалась за нами – 24 очка. Впервые на третье место прорвалась сборная Венгрии – 19 очков."
О Зирке в интернете ничего не нашёл. Однако имею подозрение, что вот эта фотография
как раз и изображает Зирка. Всё сходится - незнакомый атлет, второе место, американец. ================================================================ 34-ый лично-командный чемпионат мира
16-22 сентября 1962 года, Будапешт, открытая арена "Непштадиона" и зал "Шпартчарнок"
Гарри Губнер, как и Власов, из мечтателей метателей. И не из таких, как Юрий Петрович, а настоящих. Губнер толкал ядро весьма близко к мировым рекордам.
Рост Губнера - 189 см. Мощная мускулатура, однако....по словам Юрия Петровича, Юрий Петрович видел, что в Губнере отсутствует талант силы, мышцы его глухИ и ему никогда не пробиться в первые.
Так оно и вышло.
Приезжал на этот чемпионат и Жаботинский. Подробнее - в следующих постах. =================================================================
35-ый лично-командный чемпионат мира
7-13 сентября 1963 года, Стокгольм, зал "Эриксдалхалле"
1. Юрий Власов (131,5 кг) - СССР - ......................................187,5 + 160 + 210 = 557,5 2. Норберт Шеманский (117,5 кг) - США - ............................. 180 + 160 + 197,5 = 537,5 3. Леонид Жаботинский (149,2 кг) - СССР - ............................ 170 + 157,5 + 200 = 527,5 ---------------------------------------------------------------------------------------------------------
О Жаботинском на этом чемпионате - в следующих постах. ================================================================== 36-ой лично-командный чемпионат мира
11-18 октября 1964 года, Токио
Чемпионат впервые проводился в рамках олимпийских игр
1. Леонид Жаботинский (154,4 кг) - СССР -....................... 187,5 + 167,5 + 217,5 = 572,5 2. Юрий Власов (136,4 кг) - СССР - ................................. 197,5 + 162,5 + 210 = 570 3. Норберт Шеманский (120,9) - США - ............................ 180 + 165 + 192,5 = 537,5 4. Гарри Губнер (125,4 кг) - США - ................................. 175 + 150 + 187,5 = 512,5 5. Карой Эчер (133,5 кг) - Венгрия - .............................. 175 + 147,5 + 185 = 507,5 6. Мохаммед Ибрагим (110,5 кг) - Египет - ....................... 162,5 + 145 + 187,5 = 495 ---------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Ну, это всего лишь Токийская Олимпиада, впервые "совмещённая" с чемпионатом мира.
Отправлено: 29.06.15 01:37. Заголовок: Сид Генри Был среди..
Сид Генри
Был среди американских соперников Власова, помимо Брэдфорда, Ашмана, Шеманского, Зирка, Губнера (и в какой-то мере Андерсона) - ещё один атлет, Сид Генри. Хлопот он Власову не доставлял, но встречаться Власову с ним доводилось.
Глава 87-я.
"27 июня 1961 года в Кисловодске на стадионе "Трудовые резервы" выступала сборная команда страны. Я утяжелил рекорд СССР в жиме и мировой рекорд в толчковом упражнении.
Рекорд мы отпраздновали несколько своеобразно. На вино запрет. Дисциплина на сборах строгая, а ела сборная в ресторане. Тут уж не закажешь ни рюмки. Тогда попросили официанта подать шампанское в суповых тарелках, как бульон. И действительно, никто не обратил внимания. Правда, официант подшутил: присыпал "бульон" зеленым луком, петрушкой, укропом…
Через девять дней, в пятницу 7 июля, на матче сборных команд СССР и США в лужниковском Дворце спорта я утяжелил рекорд СССР в рывке. В сумме троеборья я перекрыл американца Сида Генри на 77,5 кг. Команда же победила американцев со счетом 7:0."
Отрывок этот уже приводился. Использую его лишь для того чтобы показать, когда Власов встречался с Генри.
Глава 168-я.
"Чемпионат США 1963 года выигрывает Сид Генри, в троеборье-1125 фунтов (510,3 кг). Мягкий, деликатный, в полном смысле интеллигентный, он казался случайным в "железной игре", или, как ее однажды назвал тренер и атлет, а по профессии архитектор Дмитрий Петрович Поляков, "железной свалке". И говорено то было старым атлетом с таким язвительным двусмыслием!..
Я видел, Генри увлечен силой, но не настолько, чтобы отдавать себя. А это определяет душу тренировки. При всем том Генри был смел и решителен в соревнованиях.
Что до интеллигентности… После чемпионата мира в Стокгольме Лев Кассиль напечатал в "Вечерней Москве": "Незадолго до отъезда в Рим я говорил о Власове с одним из наших тяжеловесов, в прошлом не раз уходившим с помоста в звании чемпиона. – Боюсь я за него, признаться,– сказал мне атлет.– Нервы могут подвести. Очень уж он у нас интеллигентный. …И недаром в книге "Дороги ведут в Рим" приводится высказывание старого итальянского журналиста о Власове: "Невероятно! Это же ученый, а не штангист…"
Американские соперники Ю. Власова тоже делали ставку на то, что у нашего атлета сдадут "интеллигентные нервы"… Но он сумел собраться и доказать, что воля у него не слабее мышц. Он ушел с помоста, вернее, был унесен на руках восторженными "тиффози" чемпионом Олимпиады… показавшим совершенно невероятный результат…
Помнится, что в Палаццетто делло спорт не нашлось даже соответствующих таблиц. Цифру рекорда пришлось выводить от руки мелом на демонстрационной доске.
"Век Андерсона" сменился "веком Власова"…" (Кассиль Л. Перо и штанга.– Вечерняя Москва, 1963, 10 октября). На мой взгляд и опыт, как раз черная, бессознательная сила неустойчива в борьбе. Она по природе своей лишена устоев, а следовательно, и способности сносить испытания, предполагающие определенные волевые напряжения, жертвы, самоограничения.
Победа Сида вовсе не означала конец Шемански. Я знал, как умеет выколачивать силу маэстро Шемански. За ним еще сохранился рекорд мира в рывке, "узурпированный" 28 апреля 1962 года в Детройте. И надежды на то, что у атлетов с возрастом притупляются скоростные качества, не оправдывались: Норб держал рекорд цепко. Да, из всех соперников самым серьезным по-прежнему оставался он. Несмотря на возраст, у него был запас силы.
Жим можно "качать" до последнего своего дня на большом помосте (когда мне было сорок три, я, не тренируясь со штангой десятилетие, за полтора месяца довел жим лежа на наклонной доске, сорок градусов, с 95 до 190 кг; причем между делом, без нацеленности и соответствующего режима и при собственном весе 105 кг). Эту особенность силы учел Норб и тренировку изменил в пользу жима."
Сид Генри в интернете упоминается. В основном, по случаю тренерства и изометрических тренажёров Гофмана.
Есть и фотография:
Не соврал Юрий Петрович - атлет душевный, интеллигентный и добрый. Заметно с первого взгляда.
7-13 сентября 1963 года, Стокгольм, зал "Эриксдалхалле"
Чемпионат проведён в рамках первенства мира
1. Юрий Власов (131,5 кг) - СССР - .................................... 187,5 + 160 + 210 = 557,5 2. Леонид Жаботинский (149,2 кг) - СССР - ....................... 170 + 157,5 + 200 = 527,5 3. Иван Веселинов (109,3 кг) - Болгария - .......................... 160 + 135 + 190 = 485 ================================================================= 40-ой лично-командный чемпионат Европы
25-28 июня 1964 года, Москва, спортивный Дворец ЦСКА
1. Юрий Власов (130,7 кг) - СССР - .................................... 190 + 165 + 207,5 = 562,5 2. Карой Эчер (128,8 кг) - Венгрия - ................................... 170 + 140 + 180 = 490 3. Серж Рединг (113,3 кг) - Бельгия - .................................. 152,5 + 127,5 + 172,5 = 452,5 --------------------------------------------------------------------------------------------------- Как видно, чемпионаты Европы, в которых побеждал Власов, проводились в рамках чемпионатов мира . За исключением олимпийских лет.
Не может не обращать на себя внимания факт, что европейские противники Власова (если не считать позднего Жаботинского) были для Юрия Петровича не опасны совсем. И он обыгрывал их шутя.
Не совсем понятная фотография:
Думаю, это призёры миланского чемпионата Европы 1960 года Юрий Власов, Иван Веселинов и Альберто Пигайани.
можно посмотреть фильм о Власове на чемпионате Европы в Москве 1964-ого года. Тяжеловесы начинаются с 7:00. Власов сражается с Кароем Эчером и совсем молодым Сержем Редингом. И отбирает у Жаботинского мировой рекорд в троеборье, подняв 562,5 кг.
Вот как описывает эти события КНИГА КНИГ:
Глава 225-я.
"25 июня 1964 года открылся чемпионат Европы в Москве – первый на нашей земле. Страсти расходились. Болельщики приехали бог весть откуда. Событие! В спортивном Дворце ЦСКЛ соревновались атлеты тринадцати стран. Атлеты тяжелого веса выступали 28 июня в шесть часов вечера.
"…Вдумаемся, еще несколько лет назад рубеж "500" казался незыблемым, и его заокеанский первооткрыватель в расцвете сил спокойно покинул любительский помост, полагая, очевидно, что никелированные блины будут отныне вечным памятником славы Пауля Андерсона. Сегодня же на наших глазах разыгрывается не имеющий себе равных дружеский поединок на подлинно высшем уровне. Поединок на подступах к цифре "600",-да, да, мы не вправе сегодня скептически воспринимать эту непомерную величину. Совсем недавно Леонид Жаботин-ский бросил вызов Юрию Власову, показав 560 кг. Позавчера Власов ответил – вызов принят. Ответил достойно и весомо. Весом 562,5 кг…
Позавчера Власов волновался, и мы это видели. У него не пошел жим, и он чуть медленнее, чем обычно, натирал магнезией огромные ладони (кстати, ладони у меня совершенно некрупные.-Ю. В.), чуть чаще, чем всегда, потрагивал очки. Мы понимали, что ему нелегко, но тем ближе он всем нам, и тем убедительнее его победа. И недаром щедрый на аплодисменты московский зритель… был по отношению к Власову, своему давнему любимцу, вроде даже и строг. Настороженное молчание встречало его на помосте. Ни звуком, ни дыханием не хотели нарушить его глубокой сосредоточенности мастера и творца. Зато потом – шквал…" ( Советский спорт, 1964, 30 июня).
Ленту чемпиона накинул мне на плечо Кларенс Джонсон. Я в шестой раз стал чемпионом Европы. Первые шесть мест чемпионата в личном зачете: Ю. Власов (СССР)-562,5 кг (190+165+207,5), К. Эчер (Венгрия) – 490 (170+140+180), С. Рединг (Бельгия)-452,5 (152+127+172,5), Ж. П. Фультье (Франция)-447,5 (142,5+140+165), К. Штемплингер (ГДР)-445 (155+125+165), У. Кверх (Австрия)– 445 кг (160+122,5+162,5).
Обозначилось укрепление нашей команды по самым ненадежным весовым категориям. Молодые атлеты выходили на мировые результаты. Командные места распределились: СССР – 48 очков, Венгрия-29, Чехословакия-14, ГДР-13, Франция – 13, Румыния – 12.
Служащий государственной библиотеки в Брюсселе Рединг заявил после соревнований: "В прошлом году на чемпионате Европы в Стокгольме я был девятым. Теперь же в Москве поднялся сразу на третью ступень пьедестала почета рядом с вашим изумительным атлетом Власовым и венгерским спортсменом Эчером. Мой тренер Ви-тэнбол перед отъездом на соревнования сказал мне: "Россия – страна сильных людей. Там, Серж, нельзя выступать плохо. Так что уважь меня, старика, постарайся показать все, на что ты способен". Я все время помнил об этих словах".
Глава 226-я.
"Нет, жим был нормальный. Конечный результат почти соответствовал мировому рекорду. Просто я кое-что изменил в стиле. Это и дало сбой. Я совсем подогнал стойку под жим лежа – точнее под жим на наклонной доске. Так развернул грудь, будто я со штангой в этом станке. Это естественная мера – всю зиму больше, чем когда-либо, работал в жиме лежа. Тут мышцы необыкновенно развились. Рывком я был доволен – вихлявый, ненадежный, однако тоже под мировой рекорд.
В толчковом упражнении я отделался очень низким результатом – впервые выдохся. Откупился от усталости наименьшим из весов, который требовала рекордная сумма. Лихорадка выхолостила силу. Я выдохся. Ни рекорд, ни медаль чемпиона Европы не интересовали. Я свел результаты в рекордную сумму на пределе возможностей. Лихорадка все усложнила и переиначила. Вся память о том чемпионате – безразличие, слабость и необходимость собрать заданный результат.
Волнение? Нет, я управлял собой надежно. Просто впуталась болезнь… То, что зрители и репортер принимали за волнение, являлось необходимостью дополнительного сосредоточения внимания и воли. Я работал в неестественном состоянии, изменилось и поведение. И еще этот рывок… он отказывал мне в надежности. Но, как говорится, нас долбят, а мы крепчаем.
Настороженность зрителей? Суть не в их требовательности. Прежде у меня не было соперников, а симпатии зрителя, за редким исключением, всегда на стороне того, кто поднимается. Не всем нравилось мое продвижение к рекорду. Правда, я и не давал обещаний нравиться всем.
Меня уже сбрасывали со счетов, и не только болельщики…
В такого рода делах все определяет результат. Пирамиду отношений вообще увенчивает результат, все вне ее – сантименты. Эту "мудрость" настойчиво подсовывала мне жизнь.
К спорту примешивались неприязнь, отрава соперничества, настороженность, грубость инстинктов. Я не любитель таких отношений и такой жизни, даже если они ради победы. Это угнетало.
Я вдруг поймал себя на ревности к газетному слову. Скверно. Для родного, кровного дела подобное не должно иметь значения. Я исподволь врос в роль кумира; мне же представлялось, будто я другой. Теперь я ощутил фальшь, она настоялась во мне.
Болельщики так досаждали, мне их любопытство было порой столь назойливым, что я вынужден был совсем отказаться от телефона и пять лет пользоваться телефоном-автоматом внизу, у магазина. Случалось, компания болельщиков вставляла в приоткрытую дверь палку или ногу – и вступала в дискуссии. Напряженным был быт – уже с утра отработал в зале и ночь отсидел за рукописью. Это был обычно вечер. Сил пойти в театр, кино, встретиться с кем-то, просто отправиться побродить не хватало. Отсиживался в кресле или на диване. Книги не читались, так, полудрема.
…Сколько же вокруг людей, побежденных жизнью! И как я ошибался, считая, что жизнь – это всегда переход от неразумного к разумному! И что значит быть русским? Безропотно умирать? Быть на все согласным?.."
На видео очень заметно, насколько трудно дался Власову мировой рекорд. Однако сдюжил Юрий Петрович, не дрогнул.
Отправлено: 30.06.15 01:20. Заголовок: Несколько власовских..
Несколько власовских фотографий:
Несовершенство цветной съёмки 1960-ых годов, или Власов слегка рыжеват ?
----------------------------------------------------------------------------------------------------- Сразу даже и не поверишь, что такого добрейшего тишайшего человека боялось, как огня, и смертельно ненавидело всесильное племя "присыпкиных" !
А кто это посмел возвышаться над великаном Юрием Петровичем ? Нешто Кашпировский, взгромождённый на табуретку ?? ----------------------------------------------------------------------------------------- Здесь же наблюдаем двух военных людей - полковника Леонида Жаботинского и просто умилительного инженер-капитана Юрия Петровича. Уж такого забавного, аж сил нет !
----------------------------------------------------------------------------------------------- Ещё одна забавная фотография - Юрий Петрович не забывает о силе. Вот уже и до тренажёров добрался:
Уважаемый Дед, помнится, в этом (а может, и не в этом) интервью Алексеев ещё сказал, что Власов - "не наш человек". А вот Жаботинского Василий Иванович назвал нормальным мужиком.
Отправлено: 30.06.15 13:47. Заголовок: Юрий Петрович в окру..
Юрий Петрович в окружении силачей.
Не знаю, может, это потому, что голени мои никогда не бывали тонкими, но смотрю на самого надутого качка на фотографии (самого правого) и не могу отделаться от неприятного чувства, что стоИт сей Геракл на спичках.
У многих людей голени тонковаты, но это не сильно бросается в глаза. Здесь же, на фоне напруженного широкого торса и достаточно неплохих бёдер - спичкоподобность голеней уже не скрыть.
Понимаю, "трудные" мышцы голени очень неохотно поддаются накачке. И Геракл, наверное, немало потратил сил, чтобы привести икры в порядок. Но ничего не добился. Уж слишком тонкая кость от стопы до колена.
Дисгармония и диспропорция страшные. На мой взгляд. Всё же не удивлюсь, что кто-то, ночами, по геракловым (дис)пропорциям даже вздыхает , мечтая о точно таких же.
Власов накануне Будапештского чемпионата мира-Европы 1962-ого года.
Глава 140-я.
"В Москве не до тренировок: заедают бессонница и бессилие воли – хвосты болезни. Контролирую свое поведение, даю отчет в состоянии, а подавлен, угнетен, не сплю. Инерция болезненного состояния.
Волком озираюсь на день. Все шаги – будто по обнаженным струнам души. Топчу ее. И люди – казнит их любопытство. Горячеют ночи, нет покоя. Во все глаза смотрю на мир: будто впервые увидел. Мнится жестоким. Ранят слова людей, музыка, смех. Книги – обжигают страницы. И каждое утро – не свежесть чувств, а новое испытание на боль…
12 июня обратился за советом к члену-корреспонденту Академии наук СССР, известному невропатологу Снежневскому. Встреча запомнилась. В комнату вошел загорелый человек, походка упругая, похож на теннисиста. Послушал, посмотрел – и смеется: "Я еще не видел такого здорового во всех отношениях человека. Совершенно нормальная, устойчивая психика, но… истощена работой. Тренировки и всякую работу прекратить. Два месяца отдыхать. После тренируйтесь сколько душе угодно…"
Сколько душе угодно. Моей – так десятка жизней мало, помешана на пробах себя и меня…
Еще бы, и быть иначе не могло: я уже испытал себя, что называется, огнем и убедился – везде и во всем владею собой. Вот только отвратительная разболтанность организма – тут одним волевым управлением не соберешь себя. Нужно время и изменение некоторых величин в тренировках – поправка на опыт.
Я взял отпуск – и на Волгу. Что ж, рассчитываюсь за пренебрежение всеми нормами отдыха, да и сама жестокость экспериментальных тренировок… ведь какой год пробую, перетренировываюсь, с ходу переключаюсь на новый режим работы, снова расшибаюсь, а еще выступления, мощный расход на рекорды, обязательные лекции-встречи (до пятидесяти– в год) и труд за рукописями.
Такое чувство, будто не живу, а пожираю огонь. Выжег он меня, а теперь трудно жить.
Я разумел свое состояние как совокупность ошибок. Шел я на эти ошибки сознательно. Нельзя докопаться до правды тренировок без издержек. Никто не пробовал эти дороги, ни строчки в учебниках. Все заново, все сызнова… О жалобах, обвинениях спорту и думать не смею. Вспоминаю с единственной целью: открыть, показать цену побед, существо борьбы и постижений нового.
"Кто уважает человека,– писал Горький,– тот должен молчать о себе. Кто дал нам злое право отравлять людей тяжелым видом наших личных язв?.." По-видимому, это право все же есть, когда за ним – преодоление, дыхание и строение нового. Пути гладких судеб что утвердили?
По-моему, слова "такова твоя судьба" – лживые. Судьба – понятие посмертное, итоговое. Если способен к восприятию жизни – значит, строй ее, поворачивай. При чем тут судьба? Ведь даже гибель в строительстве цели не есть доказательство судьбы. Сколько раз она уже оборачивалась победой! А победа есть преодоление судьбы, если под таковой понимать и сопротивление среды. Но высший расчет борьбы – это взятие цели, обложение ее разумностью подходов и сохранение в себе достоинства при любых условиях.
Жив – значит, сохранены все возможности для доказательства цели. Пока жив человек – ничто не поздно. Я уверен в этом и сейчас, в пятьдесят три года, после жестоких испытаний и потерь (Книга задержалась с изданием, и я еще раз просмотрел ее в январе 1989 года)".
Экое неважнецкое состояние ! Не зря Юрий Петрович чуть было не проиграл в Будапеште. --------------------------------------------------------------------------------------------------------- Но была и другая причина почти проигрыша Власова в Будапеште. Об этом - в следующем посте.
"12 июня обратился за советом к члену-корреспонденту Академии наук СССР, известному невропатологу Снежневскому. Встреча запомнилась. В комнату вошел загорелый человек, походка упругая, похож на теннисиста. Послушал, посмотрел – и смеется: "Я еще не видел такого здорового во всех отношениях человека. Совершенно нормальная, устойчивая психика, но… истощена работой. Тренировки и всякую работу прекратить. Два месяца отдыхать. После тренируйтесь сколько душе угодно…""
Если я не ошибаюсь, речь идёт о будущем широко известном в узких кругах психиатре Андрее Владимировиче Снежневском, одном из создателей-оправдателей так называемой "карательной психиатрии", "изобретателе-открывателе" новой формы шизофрении - "вялотекущей". При которой человек с виду почти нормален, но всё же малость отличается от совсем нормальных окружающих, например, своим стремлением к правдоискательству, несогласием со всеобщим враньём, со всеобщей как раз шизофренией как раздвоенностью (шизофрения - расщепление, раздвоение души) сознания и поступков.
Насколько я понимаю, проблемы Власова с перетренированностью вызваны в первую очередь его высокомерием, его нежеланием как следует проанализировать изменения своих состояний при тренировках на сборах, где Власов централизованно получал метандростенолон - и вне сборов, где Власов метандростенолон, естественно, уже не принимал. Воображая при этом, что для него ничто не изменилось, что он может переносить те же самые тренировочные нагрузки, что и на сборах.
Отправлено: 01.07.15 02:02. Заголовок: О том, как впервые в..
О том, как впервые взятый на чемпионат мира-Европы Леонид Жаботинский некрасиво спасовал, прикинулся больным и не прикрыл своим выступлением истекающего кровью старшего товарища по команде.
Привожу описание событий полностью. Пусть и длинно, но события того стОят. Кое-что из прежде приведённого будет повторено, но совсем немного.
Итак :
Глава 145-я.
"Осень в Будапеште напоминала венскую. Солнечные дни. Знойная дымка над крышами. А потом вдруг ударили дожди.
Мы с Наташей остановились отдельно от всех в гостинице "Ройяль". Главное – не показать соперникам спортивную несостоятельность, скрыть, утаить ущербность спортивной формы.
Мы коротали время подальше от гостиницы – в парках или на острове Маргит. Я даже тренера видел редко. Кроме силы я полагался на опыт. Я уже знал кое-что о борьбе. Вызовы Эндерсона, угрозы газет подавить меня силой Шемански, категоричные, порой бестактные заявления Губнера. На то и спорт – взять верх, отнять титул.
Я был сыт тренировками и силой. Сыт по горло. Все, что напоминало о штанге, вызывало отвращение. Мы с Наташей говорили о том времени, когда я брошу спорт. Нам казалось, это время будет замечательным. А почему бы ему не быть таким?..
Трамваем возвращались в центр. Старались незаметней проскользнуть в номер. А вечерами в ресторане к нашему столу подходил и играл скрипач-горбун. Каким глупым и надуманным представлялось мне бахвальство силой-чемпионаты мира! Сорю днями. Болью мечу дни. А зачем? Всего лишь очередной чемпион в списке чемпи-онов. Для чего все это, если время смывает, смоет па мять? Что доказываю?..
А газеты рассуждали совсем в духе венского журнала "Атлетик": "…Уже несколько дней Юрий Власов прогуливается со своей супругой, высокой, стройной блондин кой, возле гранд-отеля "Ройяль", заставляя восхищаться собой множество людей со всех концов света. Чемпион мира охотно появляется со своей женой, по слухам, художницей, и, надо признать, Власовы представляют собой прекрасную пару. В противоположность остальным –русским атлетам, Власов остановился в отеле "Ройяль"…"
И верно, кому какое дело до моего состояния? Я – чемпион, я – из счастливчиков. Я купаюсь в славе. Я непробиваемо здоров и готов взять еще одну победу.
Это была не первая и не последняя встреча с газетной .выдумкой, с узостью приложения к тому миру, который носит имя "большой спорт", с недопониманием существа спортивного труда, платы за победы, цены усилий, недопониманием конечности силы, выгребаемой предельными напряжениями.
Меня отличало выраженное честолюбие. В то лето оно выгорело в приложении к спорту. С тех пор я уже "делал дело". Да, надо было довести до конца работу, доказать определенные цифры. И я жил для этого, как для дела: сделать его и освободить себя. Отмерить назначенные шаги… Отступать я в любом случае отказывался… Пройти все шаги…
Из страсти, любви, мечты эта большая игра внезапно обернулась делом. Суровым делом. Мой спорт вдруг потерял душу. Я не узнавал его. Дело, дело… .. Я пытался понять себя, движение, смысл, а слышал: "Счастливый! У тебя слава!.." Да что люди, помешались на этом? Что для них слава – сытость, ублажение лестью?.. К такому повороту в жизни я не был готов совершенно, А вопросы, которые она вдруг начала ставить, нарастали лавиной.
Я демонстрировал улыбки и бодрость. И в самом деле, разве это испытание? Это еще только начало испытаний. Оно так ничтожно, что его не видно от земли. "Берега дыхание,– внушал я себе.– И не отворачивайся от жизни. Она прекрасна! Она открывается лишь на чувства, ее достойные. Ты потерял их, но обязательно найдешь". Счастливы ищущие!"
Глава 146-я.
Шемански из того типа атлетов, который знает, что и как делать, дабы стать чемпионом. К 1962 году он уже обладал опытом семнадцати лет тренировок и выступлений. Он работал с такими атлетами, как Дэвис, Эндерсон, и с годами сумел превзойти их. При одаренности и опыте фанатичная преданность спорту превращала его в грозного соперника. Уязвимость его прямо зависела от возраста. Критический для спорта возраст сокращал возможности атлета с каждым сезоном. Норб был совершенно лишен рисовки, не интересовался, какое производит впечатление. Вне тяжелой атлетики его мало что привлекало. Таким трудно уходить из спорта… Руки Норба огрубели, обещая новую силу,– я это сообразил, как только встретился с ним на тренировке. Он ограничивался легкими разминочными тренировками. Однажды я написал цифру "527,5" и показал ему, Норб покачал головой. Значит, не дает себе такой результат. Что ж, это согласуется с моим предположением. Он готов на новый результат, но не тот, что прочат газеты.
После совместных публичных тренировок в Будапеште Жаботинский вдруг заявил, что у него болит кисть, и от выступления отказался. Надо полагать, его смутила обстановка чемпионата и неожиданно мощная форма американцев. И понятно: обстановка внутрисоюзных соревнований резко отличается от международных. А жаль, Жаботинский мог бы занять третье место. Его результаты на чемпионатах СССР в Тбилиси и Днепропетровске оказались выше результатов Губнера в Будапеште. Ведь спустя год, в Стокгольме, Жаботинский занял третье место, и все были удовлетворены, даже больше,– сколько добрых слов было сказано. К тому же в Будапеште Губнер был, как и Жаботинский, новичком. Медаль была просто подарена Губнеру. Нет, не прикрыл меня в этот раз Жаботинский. Я шел навстречу одному из самых беспощадных испытаний. Лихорадка не давала мне забыть, где я и для чего. Проиграю – вылечу без выходного пособия. И прощай литература!
К сведению, никаких выходных пособий вообще не существует. Кончил выступать – выметайся на все четыре стороны, какие бы титулы ни имел, и знать тебя не знаем! Правда, за "хорошее поведение" иногда сохраняют стипендию на некоторый срок (тот еще хлыст для строптивых), однако я за "поведение" у спортивного и партийного начальства имел только "неуд.".
С 1961 года старшим тренером сборной был Николай Иванович Шатов, добрый и милый человек, бесконечно преданный "железу"."
Глава 147-я.
"Быть недосягаемым для беды! Быть спокойным! Пусть хотя бы внешне! Не подавать соперникам надежд и не растравлять их решимость! Да и спортивные журналисты падки на любую неосторожность чувств…
Пока сильный, довольно просто слыть волевым. Без соперников это, в общем, нехитрое умение. А вот не дрогнуть, когда сила на исходе, нет силы, ты измучен… Потом рриходилось наблюдать таких чемпионов, гораздых на похвальбы без соперников и жалких на ущербе силы, прижатых победным напором молодых атлетов. Не моргнув глазом они цепляли нулевую оценку в одном из упражнений: как же, лучше "нуль", чем проигрыш. "Нуль" – это еще не доказательство поражения и утраты первенства в силе, это вроде бы неудача, невезение – и только. Так и прятали за "нулем" свою чемпионскую доблесть. Или еще: обозначали травму… Сверхименитые…
Зато когда была сила, сколько сыпалось слов о своей замечательной воле, умении выступать! Знавал я, к сожалению, таких многомедально-легендарных чемпионов-тяжеловесов, беспомощных без всяческих "сосок" искусственного восстановления силы, прячущихся за "нулем" при любом напоре более могучих соперников. И наглых, грубых в успехе… Любимцы народа…
А тогда, в Будапеште, я мучился: как быть? Ведь я совсем не готов. Я еще даже не поправился от болезней и травм. Отказаться от борьбы? Изобразить травму? У меня их достаточно. Здесь мои рекорды все равно не будут побиты. Я останусь самым сильным. Подлость?
Но разве я выступаю не с нарушением элементарных условий спортивной подготовленности? Я нездоров, поставлен в борьбу, к которой не готов. Разве это справедливо?
Но разве я – это я? Здесь, в Будапеште, я уже не частное лицо. А как хотелось им быть, только бы не входить под обязательность напряжений! Взять и сослаться на травму и сесть зрителем в зал… А ведь меня ждали с новыми рекордами. Килограммы, собранные в Днепропетровске, разжигали страсти.
Еще в феврале 1962 года шведский журнал "Ньюа Крафт-спорт" писал: "…Нередко рассказывают о том энтузиазме, с каким зрители приветствовали легендарного русского певца Федора Шаляпина в его турне по миру. Меня тогда не было, но я убежден, что Юрий Власов был награжден не меньшими овациями после своей легендарной серии рекордов на чемпионате Советского Союза в Днепропетровске… Пятнадцать раз его вызывали на эстраду и 1500 зрителей скандировали: "Вла-сов, Вла-сов, Вла-сов!"
Это было после того, как он взял 210,5 кг в толчке и набрал почти Невероятную сумму – 550 кг в троеборье…"
Как быть? Ведь уже не раз пряталась многомедальная сила за "травму". Я видел трусость, списанную как травму,– знаменитые имена! Зато никакого риска. Все напряжения, позор проигрыша – все мимо. Как быть, если в самом деле не годен к испытанию?.."
Глава 148-я.
"Трудно было определиться еще и потому, что я считал скорый уход из спорта решенным. Тоска о спорте? Разве "железо" – это весь я? Или имеет смысл лишь то, что венчается славой? Меня раздражало непонимание моего намерения уйти из спорта. Неужто это достоинство – быть его заложником? Если смысл игры разгадан, взят, доказан, не есть ли эксплуатация выгод вся дальнейшая "игра"? Что общего в этом со спортом, где соревнуются дух и сила?.."
Глава 149-я.
"Могу ли я ответить силой?
Да, но с риском проиграть! Этот риск проигрыша не давал покоя ни днем, ни ночью… Я опасался ослабления контроля над движениями. В нарушениях координации – риск. Сбои в попытках могут отбросить на веса, посильные и Норбу. Я нервно ослаблен, это похуже физической ослабленности. Я тогда впервые задумался, поддается ли тренировке воля. Или мы с возрастом просто привыкаем сносить боль и беды? Но тогда это лишь обыкновенное терпение. Что есть воля, ее закаленность?
Разные мысли не единожды лишали душевного равновесия. И не единожды я обкладывал их доводами. Правда, простоватыми, лобовыми, но я в них верил…
Итак, не прятаться! В любом случае продолжать борьбу, даже если и понесу настоящую травму. Не уступать. Я отрубал концы – выступлю в любом случае. В конце концов, я мужчина, и сила, какая-никакая, со мной. Я могу и должен постоять за себя и… за всех."
Отправлено: 01.07.15 02:04. Заголовок: Глава 150-я. Атлеты..
Продолжение 646-ого поста.
Глава 150-я.
Атлеты самой тяжелой весовой категории выступали в воскресенье 23 сентября, на открытом стадионе "Непштадион" из-за огромного интереса к поединку. На параде представления я подсчитал – нас, участников, четырнадцать.
Накануне пролил дождь. Теперь было ясно, спокойно, но очень прохладно. Не только на трибунах, но и в проходах тесно от публики. Стадион восторженно приветствовал Шемански. Аплодисменты в мой адрес – жалкий шелест по сравнению с этими овациями. Это может усложнить борьбу. Когда в тебя верят, ждут результат, работаешь веселее, надежнее – настоящий попутный ветер для силы.
А репортеров! Боги благие, столько я видел лишь на Олимпийских играх!..
Как всегда перед стартом, кажусь себе чересчур слабым, сонным. Толкни – и рухну, ну совсем нет силы… "…Власов, пока выступали товарищи по команде, томился ожиданием и с нетерпением рвался в бой. Было известно, что ветеран американской сборной Шемански значительно улучшил в этом году свои результаты и мог серьезно претендовать наг высокое место…
Присматривались и к девятнадцатилетнему Губнеру, второму в мире толкателю ядра (это ошибка, у Губнера был третий результат.-Ю. В.), который впервые принял участие в мировом чемпионате штангистов, но уже имел на своем счету результаты троеборья, превышающие 500 кг…
Учитывая огромный интерес публики к выступлениям тяжеловесов, организаторы перенесли соревнования из зала "Щпортгаранок" на Малый стадион. Погода улучшилась, но температура воздуха была все же очень низкой. На стадион в этот день пришло около десяти тысяч Зрителей…
Губнер стартовал со 165 кг. По этому скромному началу сразу стало видно, что юный штангист не будет претендовать на золотую медаль. К тому же было заметно, что и начальный вес Губнер взял с очень большим трудом.
И вот, наконец, вступили в борьбу и главные силы. На штанге 170 кг, на помост вызывается Власов. Нашему богатырю пришлось стартовать в трудной обстановке. Дело в том, что перед этим судьи и апелляционное жюри не зачли Эчеру (венгерский атлет.-Ю. В.) 165 кг… Несмотря на шум, Власов решительно подошел к штанге и легко выполнил жим. Тот же вес взял и Шемански, а у Губнера началась серия неудач, которая преследовала его потом во всех упражнениях…
177,5 кг жмет Власов. То же самое делает Шемански. Вдруг Юрию не поддаются 182,5 кг, а американец поднимает этот вес, правда, с явной остановкой во время жима. Но мнение судей– 2:1 в его пользу. Итак, он теперь впереди на 5 кг. В рывке обойти его будет трудно – ведь он совсем недавно побил мировой рекорд в этом движении.
События, развернувшиеся при выполнении второго упражнения, были почти точной копией соревнований в жиме. Только теперь первым подходил к штанге Шемански, а Власов повторял его результаты. 150 кг берет американец. Столько же у Юрия. После них два подхода на этот вес не может реализовать Губнер. До этого у него было 142,5. Шемански вырывает 155 кг. Власов делает то же самое.
Третья попытка. На штанге 160 кг. Американец настроен по-боевому. Штанга с легкостью взлетает у него над головой.
И тут завершается аналогия с первым упражнением. Власову не удается взять 160 кг. Досадная осечка. Она позволила Шемански оторваться теперь на 10 кг, притом он легче Власова. Теперь, чтобы стать чемпионом, нашему спортсмену надо выиграть в толчке 12,5 кг. Власову нет равных в мире по выполнению толчка. Его рекорд равен 211 кг, но все-таки разрыв в 12,5 кг вызывал определенное беспокойство… появилось немало скептиков, предсказывавших неудачу советскому атлету…
Оставалось ждать решающих подходов. С огромными весами Власов хорошо знаком, а воли и уверенности в себе ему не занимать…
Губнер во втором подходе взял 182,5 кг, не дотянув в сумме троеборья лишь 2,5 кг до пятисоткилограммового рубежа.
Информатор объявляет фамилию Шемански. На табло зажигается цифра 190. Американец заметно волнуется. Он очень долго стоит у штанги, значительно дольше, чем перед жимом и рывком. Видно, он основательно перенервничал. Хотя у него в запасе 12,5 кг…
Шемански вскидывает штангу на грудь, но тяжесть придавливает его колени к помосту. Нет!
Проходят томительные минуты, и Шемански появляется снова. И вновь перед ним 190 кг. На этот раз он более решителен и после короткой подготовки выталкивает вес. У него в сумме 532,5 кг. Да, такого результата ветеран никогда не достигал. В этот день он как бы одержал победу над своим возрастом…
Теперь Шемански просит поставить на штангу 195 кг. Настроение у него лучше, чем после первого подхода. Вес взят! 537,5 кг! Товарищи обнимают Шемански и, бережно накрыв пледом, уводят с помоста.
Наступает пауза. Власов пока не появлялся. На табло возникает двойка, а вслед за ней два ноля. Зрителями овладевает волнение. На стадионе полная тишина. Быстро поднимается на помост советский спортсмен. Вот он уже у штанги. Не теряя ни секунды, берет ее на грудь, легко встает и выталкивает. Все получается так просто и обыденно, что забываешь, какая тяжесть в руках у Юрия. Так же быстро, как и появился, Власов скрывается в раздевалке.
Теперь на штанге 207,5 кг… Власов понимает, что у него еще два подхода. Тем не менее на третью попытку .надеяться нельзя. И он уверенно толкает штангу. Это – уже победа.
Овации заглушают голос информатора. У Власова в сумме 540 кг и первое место. Публика встает и скандирует: "Ю-ра!"
Зрители бегут по проходам поближе к сцене, а на табло зажигается цифра 212,5 кг. Верный себе, Власов хочет .в который раз улучшить рекорд мира в толчке. Вот уже штанга на вытянутых руках, но, составляя ноги, Юрий немного теряет равновесие… Тяжесть так и не дает ему выпрямиться…
Во время церемонии награждения Шемански улыбнулся и показал публике на Власова жестом, который означал: "Ну что с ним сделаешь! Разве его можно победить?.."" (Советский спорт, 1962, 25 сентября). Без тренировки я обрыхлел и прибавил в весе. На взвешивании потянул 130 кг, Шемански-119,4 кг и Губнер – 124 кг. (Что значит слухи! Ведь писали, будто У Губнера 140 кг!)
По-разному воспринимали события очевидцы. Вот "отрывки из подробнейшего отчета венского журнала "Атлетик", дополняющие картину. "…Юрий Власов был уверен в себе, он приехал в Будапешт, дабы получить еще один титул чемпиона мира, что, однако, не означает, будто Юрий самонадеян. Да и кто мог бы подумать, что кто-то из тяжеловесов вообще может стать опасным для русского великана? Начинающий Гэри Губнер или же "старик" Норберт Шемански? Юрий Власов – единственный штангист, о котором можно сказать, что он будет чемпионом мира. Это было единодушное мнение экспертов, за исключением разве американцев, которые знали, как хорошо подготовлен Шемански".
У нас с Богдасаровым не было определенного плана. На каких весах работать – я не представлял. Поэтому мы решили начинать в каждом движении с малого, а там смотреть, как сила. Позволит – идти на прорыв. Важно до рывка выбрать разницу в результатах с Норбом.
Осложняла выступление стужа: всего четырнадцать градусов! Близился вечер, точнее ночь. Низкая температура требовала дополнительной энергичной разминки. Каждый раз, сбрасывая шерстяной костюм перед большим помостом, я тревожился, не повредить бы мышцы – и так мечен-перемечен травмами. Как-то не хотелось потом "штопать" себя и учиться наново разным движениям. Воздух холодил в считанные мгновения.
Не помню, чтобы кто-нибудь работал после нас в такой холод. Ведь это был чемпионат мира, мы выходили к штанге в одном трико, по существу обнаженными.
Временами шум зала перекрывал голос центрального судьи, и я больше полагался на его жесты, чем на слух. Стадион яростно желал поражения мне. "Старик" Шемански покорил всех: спокойный, улыбчивый – за ним едва ли не вся история мировой атлетики. И в самом деле – важен результат. Все прочее – только сантименты…
Норб с первого и до последнего подхода выдавал именно превосходные результаты. Что творилось с публикой! Стадион грохотал, ревел, стоя приветствовал этого могучего человека.
Один из курьезов тяжелой атлетики в том, что никогда (почти никогда) не видишь соперника на помосте. Ты готовишься к выходу – самые горячие минуты, а в это время работает соперник (или наоборот). Даже если и досуг, смотреть не шибко будешь. Надо предельно собраться самому. Отвлечения рискованны. Держи в памяти будущие усилия, взводи себя командами, глохни для всего остального мира. Глаза твои открыты, но ничего не видят. И вообще ни к чему не чувствителен – весь в будущем движении. Если и есть слова, то дежурные. Сам их не воспринимаешь, нет для тебя ничего, есть только миг, сейчас шагнешь в него, сейчас!..
Как правило, я составлял представление о соперниках по разминке. На разминке-вместе. Потом кого-то из нас вызывают. Тогда один из твоих помощников следит за подходом соперника и доносит во всех подробностях, как он работает, есть ли ущербность в силе или, наоборот, целый "вагон" силы. Только щеришься на все слова…
На разминке Норб перебирал обычные веса. Я видел его в упор. Он всегда работал невозмутимо. И в этот раз тоже ничем не выдавал настроение. Мы разминались на одном помосте, на одной штанге и за кулисами стояли у одного выхода. Память сохранила резкие, повелительные жесты Хоффмана и оживление Норба, когда я поддался ему…
В жиме я выложился, что называется, до упора. Это упражнение более всего страдает от пропусков. Жим требует постоянной тренировки. Он очень чувствителен даже к пропуску трех-четырех дней.
"…Власов не смог одолеть 182,5 кг, и, таким образом, после первого раунда Шемански вел с преимуществом в 5 кг против чемпиона мира.
Это была непривычная ситуация для Власова. Раньше русский получал преимущество уже после жима. В Вене, например, он вел уже после первого подхода, с преимуществом в 25 кг против Зирка (США). На сей раз его опередил Шемански, а второй американец Гэри Губнер с весом в 172,5 кг наступал Власову на пятки…"
Я действовал неуклюже, но другим быть не мог. Я казался себе жидким и очень тяжелым. И еще страшно хотелось лечь и не шевелиться.
Тягостны эти обязательные паузы в час с лишним между упражнениями, ничего не стоит потерять себя. '.А было от чего: все рушилось. И я бессилен.
Отяжелевшим, грузным и незнакомым казался я себе. "…После жима были заключены новые пари. Перед началом турнира Власов девятью голосами против одного признавался фаворитом, теперь же шансы уравнялись (5:5).
Прежде чем оба аса подошли к штанге в рывке, еще двенадцать штангистов взошли на помост…"
Я не мог вернуть жим в считанные тренировки в рывке перед чемпионатом. Норб же практически довел свой жим до моего лучшего.
Я, будучи готовым в мае на жим 190 кг, сейчас едва взял 180. Это был удар! Ведь в рывке Норб не уступал мне, наоборот, был сильнее.
Я ждал чего угодно, но не этого увеличения силы в жиме. В таком возрасте так увеличить результат и суметь выложить его на соревнованиях!
Эксперимент, турне, нервная лихорадка, пропуск в тренировках на месяцы, травмы… Я пялил глаза в надежде хоть где-то найти опору себе, но везде – зал, публика, атлеты и спокойный, медлительный Норб. Еще одна проверка на живучесть. Давишься счастьем борьбы…
В рывке я не преодолел вялости. Перегрузки зимних тренировок, нервный срыв – все это сказалось на слаженности движений, особенно важной для темповых упражнений. Я терял штангу с момента отрыва от помоста. Не слышал ее, не управлял ею…
Ни одно упражнение не нуждается так в нервной свежести, как рывок. Стремительное упражнение, для которого все – скорость и слаженность. А именно эти качества в первую очередь и потерпели урон от болезни. Я не мог бороться. Штанга была чужой. Я жалел себя и презирал одновременно…
"…Итак, специалистам все стало ясно. Шемански и в рывке отыграл у Власова5 кг и, таким образом, его преимущество составляло уже 10 кг! Пари заключались 9:1 в пользу Шемански. По всему стадиону шли оживленные обсуждения случившегося; уже примирились с тем, что Шемански, а не прежний фаворит, будет новым чемпионом мира в тяжелом весе.
Другого мнения придерживались русские. За закрытыми дверями был произведен подсчет, точно изучена турнирная таблица и разработан план…"
Весь этот расчет был между нами – Богдасаровым и мной. Никто в наше дело не вмешивался. Само собой, были у нас и такие, кто хотел бы моего поражения. Как говаривал Сашка Курынов, "чтоб ты сковырнулся". И впрямь, давно пора поставить на место. Есть такая русская пословица: всяк сверчок знай свой шесток.
Исключительно свободолюбивая пословица. Проветривайся на назначенном месте, говори назначенные слова, исповедуй назначенные истины – и проникайся их смыслом, в общем, будешь образцовым сверчком.
Все последующие десятилетия ушли у меня на постижение глубин ,;этой мудрости. И помогали, конечно, их постигать, не без того…
После рывка в мою победу не верили, и свои чувства окружающие не скрывали. Среди тех, кто помогал мне, снова оказался верный Пиньятти.
Я действовал среди внезапной перемены отношения ко мне. Отчуждение публики, атлетов, тренеров, товарищей. Даже Сашка Курынов как-то приумолк, поджался, вроде я опасно заболел.
Выходит, если ты без силы - ты банкрот в жизни.
Это меня оглушило. Я понял все сразу, внезапно.
Так вот каков один из законов бытия! Надо быть сильным, а без этой самой силы ты не имеешь ценности, ты тень человека, с тобой вообще можно не считаться. Без силы ты не обладаешь ценностью, ты ничто… ; Твои мысли, чувства, страсти ровно ничего не значат без властного утверждения себя силой. Нет людей, почти нет, которым ты был бы дорог сам по себе.
Эта мысль прихлынула сквозь омертвение и потрясла меня. Вот в чем одна из справедливостей силы… Именно так: ты должен утверждать себя, проявлять силу – тогда ты человек, достойный дружбы и уважения. Справедливость силы… Но все это – бред слов. А мне нужно отвечать настоящей, вполне реальной силой и сейчас, через мгновения. Надо отвечать силой, но как?!
Меня лихорадило. Жидкое полотно пола готово было поглотить. Я озирался, ища опоры для своей силы. Отчаяние было в каждом предмете, любом звуке и во всех чувствах. Мне представлялось, будто я из лохмотьев чувств и плоти: нет ни силы, ни мужества жить…
Но действительность не давала уйти в себя. Я выполнял необходимые разминочные движения, что-то говорил, а самое главное – улыбался. Это была выработанная до автоматизма привычка казаться бравым, несгибаемым человеком. Лопнуть здесь сейчас же, но не показать, что мне трудно, что я дрогнул…
Впереди последнее упражнение. Еще есть возможность остановить Норба! Я с трудом передвигался – каждый шаг огромная тяжесть.
На самом деле это было не так, я спрашивал после Богдасарова, ребят: я действовал четко и собранно. А мне казалось, я еле переставляю ноги, еле двигаюсь, и губы для слов – огромные, едва подчиняются… Лечь бы! Забыть всех, все!
Толчок, если можно так выразиться, мое родное упражнение. Ноги у меня от природы сильны. Даже перерыв в несколько месяцев не мог их заметно ослабить. Я всегда держал очень большой запас силы в ногах. Я приседал на весах, которые намного превосходили необходимые. Я по шесть раз в подход без перенапряжений справлялся в приседаниях с весом 275 кг. Для тех весов, которые я брал в толчке, это сверхзапас, это гораздо больше, чем нужно.
Бездеятельность последних месяцев снизила энергию мышц, но только в этом сверхзапасе. Для тех же весов, на которых я собирался остановить Норба, энергии было достаточно. Я не сомневался, что выпрямлюсь со штангой и на 20 кг увесистей рекордной. Стало быть, веса, которые сейчас требует борьба, мне по силам.
Вообще вот этот сверхзапас свидетельствует о психологической неуверенности. Я устанавливал рекорды в толчке при запасе в 10-15 кг. Мне казалось, я выкладываюсь, а на деле я далеко не добирал до настоящей силы. Завораживало общее почтение перед рекордами, а вместе с общим и невольно мое, да и страх перед большим весом делал свое. Я считал, что его нет, а он вязал движение, оборачивался нетвердостью и неуверенностью движения.
Но где-то в глубине себя я чувствовал свое превосходство перед рекордами, сознавал истинную силу, хотя воля, а через нее и мышцы, подчинялись всеобщему поклонению перед рекордами, этому психозу робости.
Теперь я решил вытряхнуть себя. Потеряв за месяцы болезни часть силы, я все равно владел той, которая могла добыть победу. Важно преодолеть вялость и подавленность. Любая мысль переходит в твой физический строй. Надо помнить и быть господином своих мыслей! Отчаяние и воля шли бок о бок. Я должен был обойти отчаяние.
А правила соревнований навешивали ожидание, эту мельницу чувств, выхолащивали остатки веры и энергии. Жди час, жди еще.
Несмотря на стужу, я здорово потел. Я был рыхл, совсем не в форме. Я чувствовал себя громоздким, неуклюже-нескладным – мышцы за лето превратились в кисель, особенно на животе и боках. А жир – это всегда пустой вес. Я не годился для соревнований. Норб же на вид был свеж – совсем не запаренный.
"…Губнер допустил легкомысленную ошибку (в толчке.-Ю. В.) и бросил 182,5 кг, поэтому он должен был повторить попытку. Эта единственная неудавшаяся попытка была неприятна для людей Боба Хоффмана, так как они, возможно, хотели использовать Губнера как вспомогательную силу для Шемански.
Шемански хотел работать наверняка и потребовал для первой попытки 190 кг. Норберт, как казалось, чувствовал себя слишком уверенно…"
На запас в толчке рассчитывал и Богдасаров. Поэтому наши помыслы сосредоточились на организации последнего упражнения. А я все чужой себе – и мышцы, и движения. Какие-то обескровленные мышцы, без энергии, совсем глухие! На разминке штанга заваливает кисти, прессует, мнет меня! Упрямо нащупываю движение.
Из отчаяния, тревог, неподатливости "железа" набираю нужное напряжение и связанность движений. Мертвею на чувства. Не нужны сейчас, предают. Упрямством веду себя… А потею! Будто из одной воды – и выжимать не надо, просто мокреть.
Над грифом жидок, как-то вихляв – все суставы елозят, не воспринимают равновесия. Эти 200 килограммов! Самые сильные атлеты спотыкались о них в те времена. Тогда были свои мерки силы, сообразные пределам тех лет, а сознание и определяет степень и надежность усилия. 200 кг находились у пределов человеческой силы.
Я взял 200 кг в первом подходе – тоже своего рода рекорд, никто еще никогда (ни в какие времена) не начинал выступление с подобного веса. Следующим я обязан был атаковать вес меньше мирового рекорда лишь на 3,5 кг. На двухстах килограммах я делал как бы разгон. Длинный разрыв в весах – если бы я взял в первом подходе меньший вес, положим, 195 кг,– я не приспособился бы к перестройке на обязательный вес – 207,5 кг. Лишь они выводили на победу. Для них я и берег две попытки. Я должен был взять 207,5 кг! Другого выхода не существовало.
Разминаясь, я не бродил, я мотался по разминочной комнате. Я наступал не на пол, а давил себя: каждый раз ступнями придавливал в себе то, что отроду не имеет защиты. Это не выразить словами. Это какое-то надругательство над собой. Да, выдумал же я себе развлечение. И ничего от естественной силы. И улыбаться должен, обязательно бравировать: все это, мол, небольшая передряга, не больше.
А улыбаться и в самом деле должен. Зачем тут иначе журналисты, и сколько! У каждого в блокноте стопка чистой бумаги, у каждого ручка, полная пасты, и почти у каждого фотокамера.
На стадионе, да и едва ли не все атлеты, уже не верили в мою победу. Норба окружила говорливая, восторженная толпа. Конечно, есть чем гордиться…
Для победы мне следовало практически повторить высшее мировое достижение. А как на это сподобиться, из каких запасов, если я был жалок и беспомощен в жиме и рывке? Какой рекорд, если к нему месяцами выхаживают плоть, а я запущен в тренировках, потерян… Какая победа?.. Я едва передвигал ноги, но надо, надо…
"…Шемански должен был повторить рекорд (на 190 кг.-Ю. В.) и уже набранные 200 кг были уменьшены до 195. Надежды в русском лагере росли, но Власова все еще не было видно…"
Я караулил. Действовать наверняка я мог только после использования Шемански всех трех попыток, когда он выйдет из игры. Тогда станет ясно, какие веса атаковать. И я ждал, уже понимая, что мой первый подход скорее всего будет на вес 200 кг. Всего два года назад в Риме этот вес с небольшой добавкой был тем, который закончил мое выступление и потряс воображение людей.
"…Во втором подходе Шемански уверенно толкнул 190 кг. Власова еще нет, и русские не заявляют о тяжести веса, выбранного для первой попытки. Чтобы выиграть время для Шемански (ему надо было отдыхать, это время давала попытка Губнера. К сожалению, рядом со мной не было Жаботинского, который вот так бы прикрыл меня.-Ю. В.), американцы вывели на помост Губнера. 192,5 кг Губнер одолеть не смог, но на это, кажется, никто и не рассчитывал. Вслед за ним Шемански взял 195 кг и безукоризненно вывел вес на вытянутые руки. Ликование в американском лагере, ликование на стадионе! Шемански набрал в общей сумме 537,5 кг, на 7,5 кг больше, чем Власов в 1961 году в Вене.
Все это не взволновало русских. Власов для первой попытки потребовал 200 кг. Взошел со своим тренером на помост, решительно подошел к штанге, мощно поднял ее, оторвал от себя, как пушинку. Это был другой Власов, не тот, которого мы видели в жиме и рывке. Нам казалось, что он отмел от себя все препятствия. 5 из 10 кг Власов отвоевал у Шемански. Однако он должен был набрать 7,5 кг, так как тяжелее американца. 207,5 кг установлены на штанге, и Власов, так же как и при первой попытке, решительно поднялся на подиум…"
Я вышел на этот околорекордный вес в 207,5 кг, забыв себя. Пусть со мной что угодно, но вес будет моим. А с ним – все доказательства.
Я уже знал по опыту: при такой настроенности мышцы работают точно и в силу. Я взял вес на грудь и встал так, словно не болел и тренировался что надо. Но в последний миг, когда подсел для посыла штанги с груди, слабость поразила мышцы. Внезапное бессилие! Понял: отправлю штангу наверх – не удержу.
К счастью, я только подсел, гриф еще не сорвался с груди. Иначе попытку засчитали бы как использованную – таковы правила. Я оборвал движение, вернулся в стойку. Слабость не должна быть в мышцах.
Я не мог долго стоять – гриф душил. Несколько лишних секунд – и кислородное голодание, за ним – потеря сознания. Но я все же проникся решимостью – надо! Все чувства под контролем. Ни одно не отзовется малодушием в мышцах. Теперь можно! Мой мир, мои чувства! Я подсел – и послал штангу наверх. Есть!..
И снова – венский "Атлетик". "…Американцы вели себя дисциплинированно, хотя у них и была причина для протеста (американцы, Оскар Стейт и некоторые другие, усмотрели в том посыле с груди нарушение правил.– Ю. В.). Возможно, они не сделали это потому, что увидели: Власов, если будет нужно, уверенно возьмет 207,5 кг и в третьей попытке. (Точно, такие вещи доказывают только силой – справедливость силы.– Ю. В.).
Для последней, третьей попытки Власов потребовал 212,5 кг – толкнул вес, но его повело вправо, и в дополнительной попытке Власов не смог удержать 212,5 кг.
Юрий развел руки, пожал плечами, как будто хотел сказать ликующей публике: "Я охотно сделал бы для вас рекорд мира, но, к сожалению…""
207,5 кг и в самом деле оказались в те минуты доступными для меня, и зафиксировать их в повторной попытке не являлось задачей. Я рвался к убедительной победе – поэтому атаковал 212,5 кг. И если бы не досадная потеря равновесия, когда штанга уже надежно вышла наверх и я составил ноги, попытка попадала в зачет.
Лавиной на меня обрушилось облегчение. Все, не надо выворачиваться, все! Схватив чей-то халат, я начал размахивать им, как флагом. У меня дрожали руки, голова, ноги, тело. Я не мог унять дрожь. Все, все кончено, все позади!
В последний раз я выдал свои чувства, когда вот так схватил халат. Никогда после я уже ничем не выдавал их, что бы со мной ни случалось.
После меня спрашивали: "Было жутковато?" – это перед решающей попыткой на 207,5 кг.
Да нет же, я не боялся и не переживал в обычном смысле. Я настолько был измучен, настолько отяжелел физически – будто не мое тело, а стопудовая тяжесть. И самое главное – нервы: ну будто это все не со мной происходит. Какое-то беспредельное омертвение.
Естественная реакция вконец заезженной нервной системы.
Я напрягал последнюю волю, те смутные волны ее, что едва могли сойти за возбуждение. Я должен был прорваться через изнуренность и безразличие, прорваться к нужной силе…
По существу, не тренировался май, июнь, июль – это уже провал. Даже при великолепном, нетронутом здоровье на восстановление после такого пропуска нужны полгода, а ведь я был еще разложен лихорадкой. Я надеялся на свое превосходство в силе, но оно оказалось уничтоженным Шемански. Он не стоял на месте – и сумел сложить силу, которую я даже и предположить не смел за ним. Ведь старый атлет, избитый нагрузками, дважды прооперированный, да и физически вроде пожиже, а поднялся – исполином…
Я надеялся на свое превосходство в результатах – до сих пор оно было куда как внушительно. Пусть осяду – это неизбежно в такой скверной форме, вернее, жалком ее подобии, но все равно буду выше соперников, пусть незначительно, но выше. Я строил расчеты, не сомневаясь.
Надо было вычерпывать все из воли, иначе говоря, нервной системы, без этого я безнадежно проигрывал. А что вычерпывать, коли вся нервная энергия на донышке, и донышко не прикрывает? Я пуст – и силой, и волей. Все эти месяцы меня жгла одна нескончаемая лихорадка… Справедливость силы…"
Отправлено: 01.07.15 02:05. Заголовок: Глава 152-я. "..
Окончание 646-ого поста.
Глава 152-я.
"Будапешт.
Несмотря на резкое столкновение в мнениях, я поддерживал с Оскаром Стейтом в будущем добрые отношения, Да, теперь публика ликовала. Меня ошеломила восторженность одного из репортеров.
Оказывается, он, несмотря ни на что, ставил и ставил на меня. Предложения сыпались со всех сторон, и он не уклонялся. Он поступал наперекор фактам и мнениям знатоков. Репортеры уже передавали в свои агентства и газеты сенсационное известие о моем поражении, а он подписывал условия очередного пари… И теперь он высыпал передо мной в шезлонг целую охапку купюр – выигрыш в тысячи долларов… И говорил он каким-то путано-надтреснутым голосом, срываясь на крик. Он подарил мне серебряный католический крестик, сняв с себя…
И о другом, очень важном, что не дает покоя. Сталкиваясь всю жизнь с карательной силой, угрозой подавления именем государства, я много лет решал одну и ту же задачу: что же такое Родина? Я пришел к выводу: государство и Родина – это разное. Когда я впервые сформулировал эту мысль, она потрясла меня. Государство и Родина – это разное…
Как же плохо я держался на ногах! Зыбка и неустойчива была вера в жизнь. Я после понял: меняю кожу. Я и представления не имел, каким может быть мир. Надломлен, загнан – катком прокатит через тебя, вернее, через то, что осталось от тебя. И все его милосердие! Я был беззащитен и потому надорвался.
Там, в Будапеште, нервное расстройство давало о себе знать находами совершенно черного отчаяния, безнадежностью. Господи, хотелось разбить голову о стену – и забыть, навсегда все забыть! Я старался все делать так, чтобы никто не догадался, как мне худо и что со мной. Впрочем, задушенность и какая-то безмерная усталость этому весьма способствовали. Со стороны я походил на весьма уравновешенного человека. Еще бы, я был поглощен борьбой в себе. Нервная система буксовала, отказывала сносить все обилие новых напряжений.
Я был стиснут стенами. Настоящее удушье отчаянием и ужасами. Воздух застревал в груди. Уйти, лечь, не шевелиться, не видеть и не слышать. Будь все проклято!.. И все же я должен сложить все подходы, хотя это сверхнатуга на несколько часов. Я не смел быть другим, я должен был держать себя в руках, чтобы выворачиваться наизнанку в новых усилиях. Отступать некуда. Все решить и разрубить могла только борьба…
Ссылка Жаботинского на больную кисть… Мое воспитание в спорте было несколько иным. Без запасных, без подстраховки – сразу в пекло самой злой борьбы – за звание самого сильного атлета в мире. На чемпионате мира в Варшаве я оказался перед грозным соперником – и никакого опыта международных встреч. Разве выступление в Лейпциге без соперников – это опыт?.. А тогда, там,– могучий Брэдфорд, зал, настроенный против меня, ухабы срывов, растерянность. А уклониться – и помышлять не смей.
Да если бы там у меня оказалась не в порядке кисть, все равно я должен был работать. Ведь работал я с восемью здоровенными нарывами и температурой за тридцать восемь градусов в Риме – все на грани сепсиса. И здесь, в Будапеште, я тоже не смею отказываться. Смысл этой борьбы выше меня. Я уже усвоил: жесткая борьба не всякому по плечу, даже очень не всякому. И я уже знаю, что такое предельное натяжение воли и мышц в схватках, равных по силе. Тут вместо души – камень, гвоздями дышишь… Поневоле сошлешься на кисть, спину, грипп…
Часы выступления… Мне казалось, я с величайшим трудом переставляю ноги. Это не ноги, а чудовищные глыбы – их не оторвать, вбит в землю. И вместо век какие-то пудовые покрывала. Даже на ненависть к сопернику нет сил – только высчитываешь килограммы и свое тело: как выставить его под тяжестью, как провести тяжесть. Мутно, надрывно держать голову…
Почти все лето без тренировок и в лихорадке. Почему "почти все лето"? Да все лето без тренировки! Те редкие – это не работа…
И еще нервная болтанка без конца и начала. Словно чья-то гигантская рука втирает меня в землю… Не мышцы – кисель, сам разжиженный, дряблый, всякая силовая выносливость потеряна. Какой тут тонус? Какой праздник сильных? С неприязнью, граничащей с ненавистью, посматриваю на репортеров, особенно на одного: трется тут…
Тяжко, медленно пропускаю через сознание все, что происходит вокруг. И одна забота: чтобы никто ни о чем не догадался. И не только потому, что примут за желание оправдаться, скрыться за болезнь перед могучим натиском соперника. Если бы только в этом… Но ведь как поймут, если хоть на волосок догадаются, что со мной?.. Ведь во веки веков всякая нервная болезнь вроде позорной болезни, вроде клейма! Кому какое дело, что это истощение нервной системы, что это временно, что это издержки эксперимента?.. И потом, все это имеет для меня огромный смысл – смысл жизни. Если я выиграю, значит, я абсолютно здоров, никогда ничего со мной уже не случится. Я должен повторить "финское" доказательство.
Таким образом, я решал для себя самую сложную задачу, она уже не имела ничего общего со спортивной. Тем, что выиграю, буду первым, докажу себе, что совершенно здоров, нет и не будет со мной ничего и нервы мои в совершенном порядке, только зверски истощены…
Я смотрел на мир затравленно и в то же время с надеждой-Все было подернуто пеленой отчаяния. Я пробивался через ее липкие прикосновения. Она отравляла безнадежностью, ужасом. Я все время уговаривал себя, убеждал, что это не так. Я был наполнен беззвучным стоном и, однако, пробивался вперед – только так я мог обрести себя и победу. Мне казалось, я топчу себя, наступаю на живое тело, лицо…
И сразу после зачетной попытки, сознания победы – усыхание черного человека во мне, на всем нарастание света, какое-то пробуждение людей. Не я, а они казапись мне неживыми, отодвинутыми на какую-то ватную неслышимость. А теперь настоящий проблеск света, нарастание света, и все голоса, звуки – в настоящую силу." Все, я выбрался…
------------------------------------------------------------------------------------------- Ещё Вы пишете:
"Если я не ошибаюсь, речь идёт о будущем широко известном в узких кругах психиатре Андрее Владимировиче Снежневском, одном из создателей-оправдателей так называемой "карательной психиатрии", "изобретателе-открывателе" новой формы шизофрении - "вялотекущей". При которой человек с виду почти нормален, но всё же малость отличается от совсем нормальных окружающих, например, своим стремлением к правдоискательству, несогласием со всеобщим враньём.
Насколько я понимаю, проблемы Власова с перетренированностью вызваны в первую очередь его высокомерием, его нежеланием как следует проанализировать изменения своих состояний при тренировках на сборах, где Власов централизованно получал метандростенолон - и вне сборов, где Власов метандростенолон, естественно, уже не принимал. Воображая при этом, что для него ничто не изменилось, что он может переносить те же самые тренировочные нагрузки, что и на сборах."
Сначала о психиатрах вообще. Ну, и что такого сверхценного посоветовало крупнейшее психиатрическое светило Власову, зачарованному, этого светила, авторитетищем ? Банальнейший набор безответственных фраз, сопровождаемый универсальными рекомендациями, мгновенно приходящими на ум любой сердобольной бабуле - отдыхать, немедленно отдыхать !
Сильно напоминает одно из мест в произведении Виктора Суворова "Очищение".
Суть в трёх словах - день Советской Армии, который мы множество лет уже празднуем, учреждённый в честь великих побед Красной Армии над германцами (ещё до Брестского мира) 23 февраля 1918-ого года под Псковом и Нарвой - только Суворов заметил, что побед этих просто не было. А было паническое бегство доблестных изнеженных балтийских матросиков во главе с их предводителем, легендарным Дыбенко. Далеко убежали. Аж в глубь страны. Но были пойманы. И достойно "вознаграждены".
Только Суворов заметил, что не когда-то, а именно на следующий день после исторических "побед" под Псковом и Нарвой, товарищ Ленин, матерясь и кусая ногти, бросился спешно строчить статейку "Тяжёлый, но необходимый урок". В которой, кроя "победителей" самыми безжалостными ленинскими словечками, чуть не плача от досады....далее по тексту:
"23 февраля великие победы, а 24-ого, узнав о победах, товарищ Ленин срочно пишет, что вся прошедшая неделя была для советского народа "горьким, обидным, тяжёлым уроком".
Товарищ Ленин раздаёт ценнейшие советы: с противником надо бороться ! С противником надо уметь бороться ! С ударением на слове "уметь".
Как же глубок ленинизм ! Не будь ленинских томов, мы бы и не знали, что с противником надо бороться....Да не просто надо бороться, а ещё и уметь.
Товарищ Ленин, не называя по имени, кроет кого-то, не умеющего бороться: "....мучительно-позорные сообщения об отказе полков сохранять позиции, об отказе защищать даже нарвскую линию, о неисполнении приказа уничтожить всё и вся при отступлении, не говоря уже о бегстве, хаосе, близорукости, беспомощности, разгильдяйстве."
И чуть далее:
"Вот и товарищ Ленин развалил, словно тифозная вошь, армию и флот антивоенной пропагандой и прочей "Окопной правдой"....германы нажали, фронт рухнул, и надо товарищу Ленину перед всей Россией ответ держать.
И он мямлит: это урок...И он советует: с противником надо бороться....и так далее.
Гениальность Ленина в том, что он молол чепуху, с которой не поспоришь. Кому придёт в голову утверждать обратное ? Кто будет доказывать, что с противником не надо бороться ? Что не надо уметь бороться ?"
Равно и психиатры. В первую очередь, "академические, элитарные". Мели чепуху, выдавай её за озарение, умудрённого сокровенными научными знаниями, мозга, и - горя мало.
Читал где-то, что именно такие "сверхспециалисты" (вообще врачи, не только психиатры) всякие там заслуженные академики, имевшие множество (часто, даже и не своих, а чужих) научных работ, но не имевшие ни малейшей практики, и лечили как раз хотя бы наших престарелых "застойных" вождей. Безоговорочно полагавшихся на их (академиков) всесоюзный и всемирный авторитет. ---------------------------------------------------------------------------------------- Что до метандростенолона - если и в самом деле этой отравой Власова пичкали на сборах, крайне навряд ли, что Власов ничего об этом не знал. И, несомненно, по этому случаю ничуть не заблуждался в причинах спада своих сил и результатов вне сборов.
Вот только сделать ничего не мог. Помимо прочего, дозированная кормёжка чемпионов "метаном" была дополнительной уздой, поощрением, наградой за хорошее поведение.
Юрий же Петрович, не по чьим-то, а своим, словесам, имел у "присыпкиных" за своё поведение отметку - неукоснительный "неуд". Потому и металась власовская душа в бесконечных преодолениях себя и надрывах.
А тут ещё Шеманский, на только что описанном чемпионате мира-Европы....Что ли Власов был идиот ? Разве не понимал истинную суть неожиданных взлётов разных там, давно утухших искалеченных "старичков", вроде Шеманского ?
Задуматься лишь на мгновение, и сразу влезаем в глубокое "недоумение" - это каким-таким образом 38-летний !!! Шеманский смог угрожать в Будапеште мало не 27-летнему Власову ???
Короче, Власов, в приведённом выше отрывке, сам признаётся, что был на этом чемпионате запредельно расквашен и жидок. И поражения его ожидали злорадно не только заклятые недруги, но и "друзья". В первую голову - "присыпкины". Которые Власова, за его невоздержанный острый язык, посадили - прилично задолго до начала чемпионата - на голодный назидательный малохимизированный "витаминно"-скудный паёк.
Отсюда власовские нежданные выламывания кистей, прессование груди давно освоенными весами, растерянность, отчаяние и прочая неузнаваемость себя самогО. -------------------------------------------------------------------------------- Шеманский же как житель самой "свободной" страны никаких "присыпкиных" не имел над собою вообще. Кушал и потреблял что хотел. А оттого, в "старичковском" возрасте, вылез аж на власовскую римскую сумму ! И с этой же суммой заделался "бронзовым" в Токио. Ещё через 2 года, в 40 лет !!!
В Будапеште же Власова спасло единственно везение. Не мог искалеченный престарелый Шеманский толкать не только власовские, но и околовласовские веса. А если бы мог ? Да и толкнул хотя бы 200-килограммовую штангу ? Или даже немного бОльшую ? Всё ! Никогда бы не толкнуть Юрию Петровичу было, например, 215-килограммовую штангу, и карьера Власова могла закатиться гораздо раньше. ------------------------------------------------------------------------------------------ Шеманский - молодец. В "старости" не мог он уже ставить рекорды в жиме, толчке и сумме. А вот в рывке.... Последний свой мировой рекорд в рывке (164 килограмма) Шеманский установил даже и не в "разножку", а в свои обычные "ножницы". И держался этот рекорд до тех самых пор, пока его не побил "разножечный" Жаботинский.
Если верить Власову, дальнейшие рекорды в рывке, по крайней мере в супертяжах, устанавливались уже только "разножкой".
Ну, и пара фотографий Шеманского - один из его рывков. И - Шеманский с Бергером.
------------------------------------------------------------------------------------------- И последнее. Искренне же я озадачен, глядя на Шеманского - нисколько не менее интеллигентное, нежели у Власова - лицо, а ещё и очки - как так случилось, что Шеманского никто не признавал за интеллигента от штанги ещё до Юрия Петровича ??? Литератором не был Шеманский, только поэтому ?
Уважаемый Дилетант, по ссылке, которую Вы дали, наиболее дельное и обоснованное мнение выразил некто Норд - насколько мне известно, это Борис Северов из Финляндии. То есть околорекордные результаты штангистов в других видах спорта суть не правило, а исключение.
Кстати, Варданян является таким исключение среди штангистов неспроста: всему причиной его корявая техника, вынуждавшая Юрика Норайровича нарабатывать феноменальные, беспримерные прыжковые (с места) качества разгибателей.
Вы также написали:
"Что до метандростенолона - если и в самом деле этой отравой Власова пичкали на сборах, крайне навряд ли, что Власов ничего об этом не знал. И, несомненно, по этому случаю ничуть не заблуждался в причинах спада своих сил и результатов вне сборов."
Конечно, Власов, равно как и все прочие сборники расплывчато, в общих чертах знал о том, чем его пичкают. Но, во-первых, многие сборники и вообще спортивные специалисты до самого последнего момента просто не верили, что реально существуют таблетки, позволяющие добывать силу без труда - об этом всеобщем насмешливом неверии написал, например, Тальтс. То есть метан все сборники принимали именно из-под палки, в него долго не хотели верить.
Ну, а во-вторых, Власов помешан на поэзии, на китайщине и вообще на идеализме, на мощи духа: "Сила человека может расти беспредельно". Юрий Петрович просто не обращал внимания на такие "мелочи", как фармакологическая поддержка и режим восстановления. И вместо этого постоянно ругал себя за разные проявленные слабости - ведь легендарные герои добиваются успеха, ясен пень, не нормальными материальными воздействиями, а исключительно подвижническими усилиями духа.
-------------------------------------------------------------------------------- Стероиды - вообще, тёмная это история. Скачок в результатах в самом начале 1970-ых годов произошёл не только у супертяжей, не только в СССР, но и во всём мире !
Во времена Жаботинского топтавшийся на месте Василий Иванович, вдруг совершает в январе, а после и в марте 1970-ого небывалый фантастический взлёт.
И ладно бы только Алексеев. Следом за ним, словно по команде, двинулись атлеты всех других категорий и разных стран.
Сказочно огромные 600 килограммов в сумме вдруг стали вполне осязаемой целью чуть ли не для средневесов, а ведь только недавно весь тяжелоатлетический мир топтался на несравнимо более скромных рубежах.
Но кое-что настораживало. Набравший на чемпионате мира 1964-ого года в Москве смехотворную сумму в 452,5 кг, худенький (113 кг) Серж Рединг поразил Юрия Петровича смелыми заверениями набрать 600 килограммов. Это даже и оскорбительно звучало для Власова. Который на этом же чемпионате только что с трудом воздвиг мировой рекорд в 562,5 кг.
Но - Рединг обещание своё выполнил. Плюнул на свою застойность, как и Алексеев, и включился в великую гонку.
Категория свыше 110 кг
Рекорды в толчке.
221,5 Василий Алексеев ссср 24.1.1970 Великие Луки 222,5 Серж рединг Бельгия 19.4.1970 Хербемокт 223,5 Василий Алексеев СССР 26.4.1970 Вильнюс 225,5 Василий Алексеев ссср 28.6.1970 Сомбатхей 226,5 Серж Рединг Бельгия 23.8.1970 ЛЯ·РОШ 227,5 Василий Алексеев СССР 20 .9. 1970 Колумбус 228,0 Василнй Алексеев ссср 17. 11. 1970 Волгоград 228,5 Василий Алексеев ссср 4.12.1970 Шахты 229,0 Василий Алексеев СССР 26.12.1970 Днепропетровск 230,0 Василий Алексеев 14.2.1971 Париж 230,5 Василий Алексеев ссср 17.4.1971 Taraнpor 231,0 Василий Алексеев ссср 26.6.1971 София 232,5 Василий Алексеев СССР 26.6.1971 София 233,0 Василий Алексеев СССР 24.7.1971 Москва 235,0 Василий Алексеев СССР 24.7.1971 Москва 235,5 Василий Алексеев ссср 26 .9.1971 Лима 236,0 Василий Алексеев СССР 15.4.1972 Таллин 237,5 Ваcилий Алексеев СССР 15.4.1972 Таллин 238,0 Василий Алексеев ссср 29.4.1973 Донецк 240,0 Ваcилий Алексеев СССР 18.6.1973 Мадрид 240,5 Василий Алексеев ссср 20.3.1974 Ереван 241,0 Василий Алексеев СССР 28.4.1974 Тбилиси 241,5 Василий Алексеев СССР 29.9.1974 Манила 242,0 Василий Алексеев СССР 3. JJ .1974 Глазов 242,5 Василий Алексеев СССР 27 .11.1974 Лондон 243,0 Василий Алексеев ссср 15.12.1974 Запорожье 243,5 Василий Алексеев ссср 29.12.1974 Липецк 245,0 Василий Алексеев ссср 11.7.1975 Вильнюс 245,5 Василий Алексеев ссср 23.9.1975 Москва 246,0 Василий Алексеев СССР 10.11.1975 Архангельск 246,5 Герд Бонк ГДР 29. JJ .1975 Карл·Маркс- Штадт 247,5 Василий Алексеев ссср 7.12.1975 Оттава 252,5 Герд Бонк ГДР 11.4.1976 Берлин 255,0 Василий Алексеев СССР 27.7.1976 Монреаль 255,5 Василий Алексеев СССР 1.9.1977 Подольск 256,0 Василий Алексеев СССР 1.11.1977 Москва 257,5 Владимир Марчук СССР 22.3.1981 Львов ---------------------------------------------------------------------- Число толчковых рекордов Алексеева - аж 32. Очень многие из них - полукилограммовые.
Обидно за Рединга. Поднял 226,5 кг в конце августа 1970-ого, а меньше чем через месяц Василий Иванович осилил в Колумбусе 227,5 кг - всего на 1 кг больше - но это уже 500 фунтов !
Упустил, короче, Рединг возможность заделаться первооткрывателем "фунтового клуба 500". Подарил это звание Алексееву.
Понимаю, 500 фунтов для европейцев (кроме англичан) - ничто. И тем не менее. --------------------------------------------------------------------------------------------------- Почему во времена Власова и Жаботинского не нашлось умника, вроде Алексеева и Рединга, который бы объелся стероидами и шутя втоптал в грязь обоих советских исполинов ?? Почему Алексеев за какие-то три с половиной года нарастил рекорд в толчке чуть ли не на 20 килограммов ??? И двинулся дальше.
Видимо, и на Западе, какие-то не те стероиды поглощали атлеты ! Пока, в конце 1960-ых годов не явились анаболики "настоящие".
Вот тогда всё сходится. Иначе - не сходится ничего.
Рывок в коровнике колхоза-миллионера.
Тот же самый "фешенебельный" зал. Только теперь не жим исполняет Юрий Петрович, а рывок.
Рывок не в "разножку", а в "ножницы". Следовательно, дело происходит ранее 1964-ого года. Именно в этом году, Власов спешно бросился переучиваться на новый стиль рывка. ----------------------------------------------------------------------------------------------- А вот это знаменитый Карл СвОбода. Который 100 лет назад толкал почти 200 килограммов (континентальным способом) и жал из солдатской стойки 170 килограммов. О стероидах в то время, как легко догадаться, не было ни слуху ни духу.
Уважаемый Дилетант, с применением стервоидов дело, скорее всего, обстоит следующим образом.
Примерно до 1965-1969 годов штангисты принимали стервоиды в основном из-под палки, но под контролем врачей сборных (на исключения из правил - типа пары-тройки московских штангистов - можно не обращать внимания). Поэтому превышение лучших результатов 1950-х годов - я имею в виду Андерсона - было редким и не шибко зубодробительным явлением, то есть все классные супертяжеловесы ковырялись в районе суммы 500 кг.
Но после выступлений в 1968 году в печати победителя Олимпиады в Мехико Карло Кангасниеми, раскрывшего штангистам глаза на стервоидный эффект, передовую методику стали применять все - в том числе и такие бесперспективные ребята, как Серж Рединг (рост всего 172 см) и Василий Алексеев (возраст целых 28 лет), которому из-за огромных проблем с позвоночником чуть было не дали вторую группу инвалидности. Но стервоиды в больших, в уже не контролируемых врачами дозах, как это и положено лучшим на сегодня восстановителям, вылечили без пяти минут инвалида и превратили его в рекордсмена мира.
Уважаемый Составитель, Ваши доводы относительно стероидного взлёта, кажутся достаточно убедительными.
Добавлю только, что такие атлеты, как Алексеев и Рединг, видимо, оказались самой судьбой и генетикой предназначенными для стероидов. Иначе оба этих (уже немолодых к тому времени) спортсмена просто потонули бы в разливанном половодье атлетов изначально стероидных, более молодых.
Всё же непонятно, как за 6 лет до наступления стероидной эры, Рединг мог клясться Власову, что обязательно поднимет 600 кг ? Имея результат на полтора центнера меньший !
Правда, Юрий Петрович, мог и приукрасить что-то. Задним числом. Литератор - что ж с него спрашивать.
Помните, как Власов похвалялся в одной из глав КНИГИ КНИГ, что он имел все возможности осилить килограммов 630-640 - но почему Власов именно такие килограммы наметил себе ?
Ничего он не намечал. О шестистах килограммах мечтал - это бесспорно. А дальше - "заднее число". Это когда увидела свет "Справедливость силы" ? Оттого и "сплясал" Юрий Петрович от результата наивысшего, алексеевского. Поднял бы Алексеев 700 килограммов, Власов плясал бы уже от этой "цифры". ----------------------------------------------------------------- ПРИТЯНУТО ЗА УШИ. Что может быть более метким, чем это народное выражение, для данного случая !
Отправлено: 02.07.15 21:13. Заголовок: Далее о друге-соперн..
Далее о друге-сопернике. По порядку. В чём-то слегка повторяясь. ---------------------------------------------------------------------------------------------------- Дружеское соперничество Юрия Петровича с Леонидом Ивановичем на III Летней Спартакиаде народов СССР. Той самой, на победном пьедестале которой у Власова не сдюжили нервы.
Дело происходило в самом конце июля 1963-его года.
Глава 172-я.
"А вот уже не тень, а сами события!
"Вижу 575 кг!
Соревнования штангистов второго тяжелого веса, пожалуй, самый интересный этап спартакиадного турнира богатырей,– писал Я. Купенко в "Советском спорте", (1963, 2 августа).-Зрители были предельно возбуждены, порой несдержанны, шумливы; всех разжигал жгучий интерес к выступлению человека, ставшего символом советского спорта, Юрия Власова, и, безусловно, его ближайшего соперника украинского атлета Леонида Жаботинского…
Жаркая погода мешает Юрию Власову уловить нужный ритм движений. Он фиксирует 175 кг, но сходит с места. Та же ошибка не позволяет ему во втором подходе зафиксировать 185 кг. И все же через три минуты он блестяще выжимает этот вес. Затем он заказывает 192,5 кг. Это уже мировой рекорд! Поднимет ли? Поднял… но в последний момент атлет сходит с места…
Пятый день длятся соревнования. Одолевает усталость. Я сажусь в уголок зала и мечтаю: все то, что происходит сейчас на помосте, как-то переплетается с прошлым. В памяти воскресают великие мастера жима. В 1950 году Джон Дэвис достигает в этом упражнении 160 кг. "Это новая эра",-отмечалось в журнале "Стрэнгт энд Хэлт". В 1953 году малоизвестный гигант из Канады Даг Хэпбёрн берет в Стокгольме 168,5 кг.
Неужели это предел? Через два года в Москве в Зеленом театре Пол Андерсон фиксирует 185,5 кг (это ошибка, Эн-дерсон зафиксировал в Москве 182,5 кг.-Ю. В.). Фантастично, непостижимо!
И вот теперь в таблице рекордов имя Юрия Власова и его результат-190,5 кг. А на подходе новый рекорд. Что же дальше? Какие возможные резервы Юрия Власова в этом упражнении?
Я думаю, не будет бестактным с моей стороны сделать некоторые предположения, основанные на непрерывном росте результатов Власова. Стиль жима, умение подбирать нужные упражнения, увеличение собственного веса до 140 кг, разумеется, за счет мышечной массы, как это было до сих пор, позволит Власову в недалеком будущем выжать 200 кг…
Власов не в "рывковом" состоянии. Травма мышц шеи мешает ему точно закончить движение. Приходится ограничиться результатом 152,5 кг. А Жаботинский фиксирует… в дополнительном подходе… 165 кг. Неожиданность подвига потрясла всех…
Какая перспектива рывка у Юрия Власова и Леонида Жаботинского? Возможности у первого, на мой взгляд, далеко не исчерпаны, что касается Жаботинского, то и подавно…
Судьи вызывают Жаботинского, и он последовательно выталкивает 185 и 200 кг и с суммой 530 кг заканчивает превосходное выступление. У Юрия Власова другая раскладка: он толкает 195 кг, затем 205… Победил, как и предполагалось, Власов. Его сумма отличная – 542,5 кг. И все же чувствуется какая-то неслаженность в его выступлениях…
Когда я думаю о ближайшем рекорде в троеборье, то реально вижу 575 кг. Возможно, что этот результат будет показан на XVIII Олимпийских играх в Токио"… (Эти 575 кг я накрыл раньше.-Ю. В.). Итоги личного зачета Спартакиады: Власов (Москва) – 542,5 кг, Жаботинский (Украина) – 530 кг, Поляков (РСФСР) –490 кг.
Я весил на соревнованиях 132,5 кг-сказалась мощная силовая работа. Меня затяжелили новые мускулы.
Купенко отроду не бывал на моих тренировках, не навещал в зале ни меня, ни тренера. Он видел выход этих тренировок. И все выводы делал по формальностям выхода.
Он не знал, да и вряд ли его это интересовало, что я перетренирован, качу тренировки на другую цель, не на спокойные, обеспеченные победы. Да и только ли Яков Григорьевич вел анализ без учета того, что я не "восстановился" после австрийского турне, что сам метод тренировок принципиально отвергает специальную подготовку к Спартакиаде? Наблюдатели исходят из цифр. Господствует метод оценки лишь по внешности фактов, при этом ускользают смысл действия, явления, и уж во всяком случае – широта оценки.
Усталость, перетренировки, перемогания, ход без передышек, понукания болельщиков – я вдруг почувствовал… слезы. Я стою на пьедестале почета, а на щеках слезы. Я первый! Я победитель, но никакой радости, а горечь и рыдания перехватывают горло…
Я стоял и не шевелился. Я даже не вытер слезы – тут же сами сгорели: я был еще в распаленности работы. Но после, уже когда я вышел из зала, сел за руль,– задохся слезами.
Слабость унижает, но в том-то и дело, что бывают состояния, когда невозможно ей не дать выхода; без этого в тебе что-то поломается, произойдет перенапряжение душевных сил.
Слабость, если она не в ладонях любимого, дорогого человека,– сколько же раз ее проявление бывает для унижения тебя и новой боли!
Я вел машину, окаменев, беззвучно плача. Путь домой из Сокольников лежал через всю Москву. Только иногда я шептал: "Не могу, больше не могу!.."
Это был приступ сокрушительной слабости; для посторонних – жалкая сцена, достойная презрения и слова "бедненький". А я катил машину не через Москву, а в новую яму судьбы…
…К тому времени я убедился: цена благополучия в обществе – почти всегда потеря собственного достоинства. Чем выше достаток – ниже падение. Плата за блага – духовное и нравственное вырождение. Исключения довольно редки.
А уже Швеция ждала любопытством старого зала "Эриксдальсхаллен". У великой гонки пустые глаза и ход без сердца…
Поездка в Австрию-ошибка. Я уразумел это в канун Спартакиады. Да, рекорд был, но турне усугубило выход из нагрузок, рассчитанных на совсем иной ритм работы, дополнило и без того чрезмерное утомление.
Сами по себе частые выступления не опасны, но такой характер они неизбежно принимают при режимах плотных тренировок, преследующих более отдаленные цели.
Даже разминочные тренировки накануне Спартакиады складывались туго. Я был пришиблен усталостью.
Следовало без промедлений снижать нагрузки, а я все гнул свое. Я видел ту, настоящую силу,– до нее какие-то шаги из месяцев работы, силы уже в мышцах. Только свести хвосты нагрузок по расчетам. И никогда никакой "Будапешт" не повторится! Будет другая сила! Совсем другая!
И я не менял ни одной цифры в тетради. Выдержать натяжение дней.
Я не надеялся на результат, я верил, знал: будет. Меня поглощала лишь одна мысль: возьму ли расчетный результат? В него не верят, его называют фантастическим, а он уже в мышцах. Еще немного, всего каких-то несколько шагов. Недели этих шагов…
И тут Спартакиада, ее килограммы – я не выдержал. Через несколько дней после Спартакиады я заявил по телевидению об уходе из спорта.
Я отказался выехать на всесоюзные сборы, обязательные перед чемпионатом мира, и прекратил тренировки. Ничего от привязанности к спорту – выжгли, обуглили непрерывные усилия, рекорды, турне, взведенность жизни и сама жизнь, как проходной двор…
Сколько же сыпанулось упреков в зазнайстве! Будто накормили грязью.
То, что принимали за заносчивость, в действительности являлось подчинением жизни интересам дела. Все, что хоть в какой-то мере не соответствовало этой цели, исключалось, каким бы ни было дорогим или привлекательным. И это была не бравада и не рисовка. При несоблюдении этого правила я не выдержал бы ни ритма тренировок, ни напряжения литературной работы.
Зазнайство. К тому времени я имел все мыслимые титулы. Не существовало наград, которыми я не обладал бы. И если бы я гнался за благами, следовало вести себя иначе. Ведь несокрушимость здоровья – это и есть долгая жизнь в спорте. Я же это самое здоровье превратил в предмет беспощадной эксплуатации. Я стремился в отведенные мне судьбой годы достать 600 кг в сумме троеборья. Разве не так: каждый шаг вперед – это и победа всех?..
Сила требовала преданности. Я дрогнул. Отступил. Воля завела меня в тупик.
Мой неутомимый конь воли. Стон заезженной плоти.
Надежда даже в падении. Солнце новой жизни даже в ночи крушения. Я обрубал концы прошлого – пусть с мясом и кровью – ради будущего.
Новые химеры манили меня. Я верил в величие слова, святость вязи слов, в мысль. Я верил в литературу. Я клял настоящее и звал будущее." --------------------------------------------------------------------------------------------- ---------------------------------------------------------------------------------------------- "Пятый день длятся соревнования. Одолевает усталость."
Сверяемся с таблицами, приведёнными выше, читаем: 38-ой лично-командный Чемпионат СССР 27-31 июля 1963 года, Москва, спортзал "Шахтёр". Смекаем, что чемпионат СССР по тяжёлой атлетике проводился в рамках III Летней Спартакиады народов СССР.
Чемпионат этот длился 5 дней. Власов с Жаботинским, естественно, выступали в последний день чемпионата - 31 июля.
Это какая 5-дневная усталость могла одолевать Власова ? Если он соревновался только в последний день чемпионата ? Или он предстартовые тренировки имеет в виду ? Но так ли уж они отличаются от "просто" тренировок ?
Хотя - ведь это и вправду выход из обычного пауэрлифтинга. Отсюда и усталость. ----------------------------------------------------------------------------------------------------- Травма шеи мешает нормальному рывку. И Власов вырывает на 10,5 кг меньше своего лучшего результата в рывке. Какая радость Жаботинскому ! Была бы и ещё радостнее радость эта, если бы Леонид Иванович вырвал мировой рекорд в 165 кг в зачётном подходе !
Ситуация сложилась бы для Власова и вовсе, тогда, безрадостная. --------------------------------------------------------------------------------------------- Всё же победил Юрий Петрович. Третий призёр чемпионата Виктор Поляков отстал от Власова на 52,5 кг (хороший соперник !), а вот второй призёр, Жаботинский, непривычно оказался совсем поблизости. А если бы рекордный рывок в зачёт ? Почти сравнялся бы Жаботинский с Власовым в сумме !
Это и потрясло Юрия Петровича. Слёзы на пьедестале и после....через несколько дней - заявление по телевидению об уходе из спорта. Прекращение тренировок. И - отказ от обязательных всесоюзных сборов. Приуроченных к скорому чемпионату мира-Европы в Стокгольме.
И случилось всё это в первой декаде августа 1963-ого года.
Отправлено: 02.07.15 21:34. Заголовок: А дальше: Глава 174..
А дальше:
Глава 174-я.
Опустошённость.
"В середине сентября – чемпионат мира в Стокгольме; команда давно на сборах, а я в Москве, и тренировки свернуты. Я даже не захожу в зал. Неделя без тренировок, вторая…
В начале третьей я на несколько дней уехал в Горький. За команду не беспокоился. Вон как поднялся Жаботинский, все данные для победы.
Не оглядывался, а озирался, щерился на спорт: ничего, пойдет своей дорогой, сколько имен уже подмял – и в памяти не сохранились.
Любой из нас может выпасть из гонки, но сама великая гонка не ведает даже заминки. С каждым годом, месяцем и неделей все чаще и длиннее ее шаги…"
Вот как, не беспокоился за команду. В уважении к успехам друга-соперника. Наверное, ещё и удачи желал Жаботинскому.
Отправлено: 02.07.15 21:47. Заголовок: Глава 175-я. Очисти..
А вскоре:
Глава 175-я.
Очистительное колебание.
"Из Горького я возвращался автомобилем. Не успел к ночи в Москву. Заночевал, съехав с дороги в кустарник. Разложил сиденья, стянув загодя чехлы. Этими же чехлами и укрылся.
К утру упала роса. Я не видел ее за отпотевшими стеклами. Озяб и проснулся с первыми проступами предметов. Распахнул дверцу. Даже в сумерках роса была почти как снеговая. Не знаю, что и для чего,– толкнуло побродить, увидеть темный след в замятостях травы. Я разулся, ожигаясь, прошел до проселка. Сучья заставляли стеречься, выщупывать землю…
Едой я не запасся. Пить по холоду не хотелось. И я погнал машину по пустой дороге, сталкивая воздух в просеки, овраги, зажатость леса. Туг и гулок был ход машины. Тогда было совсем мало автомобилей, и на рассвете дороги пустовали. От голода было приятно, легко. И тело радовало собранностью и подчиненностью. Мысли очень свеже, ясно выговаривали себя. Нельзя в одно время быть и не быть!
Да, но сейчас – дело! Я владею всем, что выискивает дело, утверждает дело. Все ноты будущих партий известны. Да, да, нет неизвестного.
Уйду – это значит "быть". В новом быть. Отдам долг-и уйду. А счет… какое это имеет значение… Отдам еще силу… Я заколебался. И в самом деле, не сделать ли последний бросок, ведь все уже подготовлено? Стать опять атлетом, быть только атлетом…"
Пробуждение первозданной загородной природы влило во Власова новые силы, веру в себя, пробудило к жизни, дальнейшим великим свершениям.
Отправлено: 02.07.15 22:01. Заголовок: И вот: Глава 177-я...
И вот:
Глава 177-я.
Нежданная благость с небес как заслуженная награда за долготерпение.
"В третьей неделе оборвалось бездействие. Богдасаров тоже сумел убедить меня в необходимости довести дело, не оставлять, когда основная, если не вся, работа проделана. И в себе я почувствовал странные перемены.
Вдруг все веса стали игрушечными. Штанга ласково отдавалась, я чувствовал ее ход самыми ничтожными мышцами. А скорость? Точность? Я не поднимал "железо", а изящно вправлял его в заданные траектории.
Преображение в каждом дне – я не мог опомниться. Распались пределы силы. Бери "железо", вот оно, покорное, выдрессированное. Нет, это не то слово – "выдрессированное". Я люблю его, это "железо". Я нежу насечку грифа. В этом грифе столько от боли надежд, от страсти постижения, ярости обид, напора отчаяния. Только этот гриф знает, что и как было. И потому он столь отзывчив. Мы сходимся в бреду слов. Все слова от нас и наши. Горька ли эта жизнь, праведна, нужна или ошибочна, но мы творили ее страстно и без оглядки на все благоразумия.
Один в зале я внезапно слабел обилием чувств. Неужто прорвался! Неужто умялись все нагрузки?!"
Нежданная благость, по-другому никак не назвать. И на стероиды подозрения никакого. Что ли Юрий Петрович только и делал эти недели, что кушал стероиды ? Шалишь ! Даже если бы кушал, нипочём не успели бы анаболики сказаться столь могучим и быстрым эффектом !
Побродил по росе человек, вот и возвернулась к нему силушка прежняя. Ещё и с избытком.
Отправлено: 02.07.15 22:33. Заголовок: А затем: Глава 180-..
А затем:
Глава 180-я.
Один из последних капризов.
За несколько недель до вылета сборной в Стокгольм я сказал тренеру: "В чемпионате будем работать, но надо избежать горения".
Да, обмануть предстартовую лихорадку, свести к наименьшему возбуждение. Поэтому мы задержались в Москве. Пусть команда вылетает. Мы будем там за два дня до выступления, не за десять, как обычно.
В те годы шаг этот был необычный. Никто никогда не задерживал свой выезд. Мне начислили еще один каприз…
Вместо томления в номере гостиницы, интервью, газетных стравливаний соперников, слухов я спокойно отработаю все тренировки до единой в Москве – дома.
"…Организаторы соревнований были поначалу разочарованы, не увидев на аэродроме Юрия Власова,– написал Куценко из Стокгольма в заметке "Разведка в тумане".– Его выступление, кстати, как и других тяжеловесов, здесь считается кульминационным этапом соревнования. Власов вызывает огромный интерес, а следовательно, и большие споры, что немаловажно для устроителей чемпионата.
Узнав, что первый богатырь мира прилетает 10 сентября, журналисты немедленно сообщили в прессе, что "король чемпионов" Власов не хочет гореть в предстартовом огне и предпочитает явиться на тяжелоатлетический "бал" сразу с воздушного корабля…
Зал "Эриксдальсхалле" ("Эриксдальсхаллен".– Ю. В.) – знакомое нам, давно обжитое место. Здесь наша команда триумфально выступала в 1953 и 1958 годах. Старый служащий этого зала радушно встречает нас, показывает фотографии наших побед, журналы с нашими автографами. Не скрою, эти беседы, напоминания радуют, укрепляют веру в удачу предстоящей борьбы…
В тяжелом весе все считают, что первым будет Юрий Власов. За серебряную медаль будут бороться Шемански и, возможно, Леонид Жаботинский…" (Советский спорт, 1963, 7 сентября).
Снова старшим тренером выехал Куценко.
Снова сверяемся с вышеприведёнными таблицами - 35-ый лично-командный чемпионат мира (а также и 39-ый лично-командный чемпионат Европы) 7-13 сентября 1963 года, Стокгольм, зал "Эриксдалхалле" - так и есть ! Юрий Петрович припожаловал на чемпионат 10 сентября, практически за 2 дня до своего выступления 13 сентября.
"Присыпкины" только крякнули. Конечно, сей власовский каприз значительно поскромнее прошлогоднего, будапештского выглядел. Это когда Юрий Петрович прикатил в Будапешт с красавицей-женой-художницей, и поселился не в общаге "для всех", а в фешенебельном нУмере наифешенебельнейшего отеля "Ройяль".
Но всё же.
Долг Власова перед "присыпкиными" зашкалил далее некуда. Но терпели "присыпкины", чуяли - уже недолго осталось терпеть. А уж там - долг платежом красен ! ------------------------------------------------------------------------------------- Старшим тренером снова выехал Куценко. В последний раз. После чего заболел, отошёл от дел. А на смену ему, в конце 1963-ого года, пришёл не кто-нибудь, а твердопламенный коммунист Воробьёв. Один из главных "присыпкиных".
С этих самых пор, любовь Власова к капризам как-то "немного" уменьшилась.
Отправлено: 02.07.15 22:49. Заголовок: И тогда: Глава 181-..
И тогда:
Глава 181-я.
Да что они такое, эти соперники ?!
"Я не думал о соперниках. Разве они остановят меня? И вообще, что они значат в определении силы, ее сущности, извлечения из хаоса, из неизвестного, нащупывания в этом неизвестном?.. Каждый день распрямлял меня. Привет тебе, "господин мускул"! Счастливы ищущие!
…Конечно, заманчиво быть в Стокгольме. Еще один неизвестный и прекрасный в неизвестности город. Какая радость узнавать города! Но сейчас для меня этот город в запрете. Может быть, наступят дни – невозможные, фантастические,– и я, свободный от обязательств силы, приложу руки к стенам этого города, услышу город, пройду через множество других городов и не буду за это платить вздыбленностью силы…
Я ждал своего часа. Я всегда был злобноват к рекламе. У человека всегда своя ценность. А реклама подсовывала, унижала, продавала товар. И жужжала, жужжала… Отвращение вызывают вопросы о согнутых подковах, размозженных тяжестью туши креслах, аршинных плечах и обжорных чреслах. На меня нагоняли скуку интервью с ответами на хлесткость и вычурность – упражнения в острословии. Румяниться, гримироваться я отказывался. И все больше презирал заданность ответов. И вопросы в умысле на заданность ответов…
Обстановку чемпионатов мира я знал: в них всегда что-то от торгов. Во всяком случае, так ведет себя пресса на съездах сильных. Тон ее, как это свидетельствует лучшая из подобных корреспонденции – очерк Эйдмарка в "Аль спорт",– от развязности, нетребовательности во всем и глумливой легкости на оскорбления. Заведомо безответные оскорбления.
Нет, я готов был к разговору. Интервью? Пожалуйста! И слов невысказанных – по горло. Но кому сказать? Во что сложат слова? Какие слова оборвут, оставят – они ведь их тасуют на вкус? И что за разговор, когда взгляд на тебя заказан, определен, а на все слова давно отлиты штампы. Без штампов жизнь не узнавалась и не признавалась…
Я пишу много о себе. Но это все и не обо мне. О времени, которое делало меня таким. О людях этого времени.
Это и о каждом, кто влюблен, кто, "остепенясь", не остывает в любви; кто, честь любя, встает во весь рост перед испытаниями; кто в пути, в движении; кто свят верой; кто не отрекался от убеждений перед лицом всемогущего общего суждения; кто не отпадал в закоулки сытых, "облагоразумясь"; кто презирает ремесло чувств; кто не может терять, ибо теряют скаредные, себялюбивые – люди без имен…"
Не думал о соперниках Власов. Разве они остановят его ? Что ж, в этот раз не остановили вновь. Но сколь верёвочка ни вейся....
Отправлено: 02.07.15 23:11. Заголовок: Плавно переходим к с..
Плавно переходим к сути:
Глава 182-я.
Тренерский совет.
"За сутки до выступления атлетов тяжелого веса собрался тренерский совет. Пригласили и меня, как капитана команды. Обсуждались возможности мои и Жаботинского, а также Шемански и Генри. Надлежало определить наши подходы, то есть веса в каждом из классических упражнений троеборья.
Я сказал, что впервые за сборную работают два атлета тяжелого веса; это может привести к столкновению, но не с иностранными соперниками, а между нами. "Поэтому,– сказал я,– назову веса своих первых двух подходов в жиме, рывке и толчке. И уж ни в коем случае не позволю себе изменить ни один из названных весов. Только третьи попытки, последние, я считаю допустимым использовать по усмотрению, на решение личных споров силы". И я назвал цифры всех своих подходов, кроме последних (а последние я и сам не ведал, их назовет борьба).
Старший тренер команды Куценко согласился, как и тренер Жаботинского Медведев. Куценко, в свою очередь, назвал цифры первых двух весов Жаботинского.
Итак, задача – не пропустить американцев (а только они являлись действительными соперниками) на первые места. По прикидочным результатам Жаботинский должен был закрыть Шемански. Опыт выступлений на международных соревнованиях у него тоже был вполне достаточный. При осторожной, верной раскладке весов Жаботинский имел все возможности для успеха. Тактика поведения здесь играла основную роль.
Генри не угрожал. Генри отдавали четвертое место.
Таким образом, я и Жаботинский знали все о форме каждого из нас. Куда уж больше знать – все цифры названы! И все же здесь было маленькое "но", способное обратиться в очень большое "но". Оно и обратилось…
Форма Жаботинского меня не занимала. Я слишком превосходил его в силе, как, впрочем, и любого на чемпионате. Главное – не дать волю слабостям, во всем контролировать реакцию неокрепших нервов. Мою же форму не знал никто, не назови я цифр. Ведь я тренировался один, вне команды."
Таки вынудили "присыпкины" Юрия Петровича приоткрыть свои карты перед началом состязаний. Что Власов с великой неохотой и сделал. ------------------------------------------------------------------------------------------------------- Отмечаем, что уже не Гарри Губнер, а Сид Генри "ассистирует" Шеманскому.
"Я опекал силу в ожидании соревнований. Я знал свои мышцы – они редкостны восприимчивостью и отходчивостью к нагрузкам и в нагрузках. Разрушало силу нервное утомление. При всем том я научился владеть собой, познав срывы и заблуждения. Пережитое не измельчало веру – научился не придавать значения вывертам усталости и неудач. Воображение, инстинкты были дисциплинированы опытом.
Соперники не будили прежней неприязни. Отталкивали лишь грубость и ограниченность кое-кого из них, а также жадность и неразборчивость в погоне за славой.
Стойка и живуча проповедь особого поведения чемпиона – "знай себе цену". В ней столько от кретинизма откровенной бычьей силы, права невежества на превосходство вообще!
Большой спорт искажает характер отношений человека с обществом. С той и с другой стороны много несправедливого – в результате спортсмен слишком часто теряет себя.
Участники чемпионата жили в гостинице "Мальмё". Мы с Богдасаровым заняли 199-й номер.
После сенсационной стычки за титул чемпиона мира в тяжелом весе осенью прошлого года знатоки и поклонники "железной игры" ждали пробу сил в каком-то угаре. Спортивные разделы газет, журналы густо замешивали страсти…
И настал мой день. Еще один день великой гонки."
Да уж, знатоки и поклонники ожидали этот чемпионат с нетерпением ! Ещё бы, Власов, год назад, с величайшим трудом не проиграл Шеманскому. Что-то будет теперь.
"Грубость и ограниченность, жадность и неразборчивость в погоне за славой кое-кого из соперников" - думаю, Власов намекает на друга-соперника. Хотя....трудно сказать. Жаботинский ещё не приступил к психическому давлению на Власова. К которому он прибег год спустя.
…Невозможно кратко рассказать обо всем пережитом, виденном в тот заключительный вечер чемпионата, когда выступали штангисты тяжелого веса,– сообщает Куценко в "Советском спорте"" (1963, 15 сентября),-это был настоящий триумф наших богатырей, и в первую очередь – Юрия Власова.
Большого почета достоин каждый призер мирового первенства, но самой большой славой увенчан тот, кто обладает наибольшей силой и достигает абсолютных результатов в тяжелой атлетике.
Чтобы увидеть борьбу спортсменов-гигантов, шведы стояли у касс "Эриксдальсхалле" с раннего утра. И, разумеется, не все были счастливчиками, не все желающие стали свидетелями незабываемого спортивного зрелища.
Впервые за всю историю тяжелой атлетики от команды Советского Союза в розыгрыше чемпионата мира участвовали два тяжеловеса. Как и ожидалось, основная борьба разыгралась между Юрием Власовым, Леонидом Жаботинским, 39-летним американским штангистом Нор-бертом Шемански и его молодым соотечественником Си-дом Генри…
Генри начал жим со 162,5 кг, затем поднял 170 и 175 кг. Жаботинский вышел на помост, когда на штанге было 170 кг. Следующий вес– 177,5 кг он также выжимает… Третий подход не приносит успеха… Шемански удается выжать 180 кг.
…Власов удивительно легко фиксирует 180 кг и 187,5 кг, после чего пытается повторить свой же мировой рекорд– 192,5 кг, но это ему не удается.
В рывке состязания проходят также очень интересно. Генри останавливается на 147,5 кг. Власов и Жаботинский изящно вырывают по 150 кг. Затем чемпион мира уверенно развивает успех, фиксируя последовательно 155 и 160 кг. Столько же вырывает и его главный соперник Шемански. Жаботинский во втором подходе одолевает 157,5 кг и, стремясь догнать Шемански, идет сразу на 165 кг.
К сожалению, этот вес был поднят неточно… Досадная неудача… К удивлению зрителей, он тут же просит дополнительную попытку для установления мирового рекорда… Штанга весом 167,5 кг застывает над головой… Как жаль, что этот результат ничего не дал Жаботинскому в борьбе за первенство!
И вот начинается заключительный этап всего чемпионата. Тяжеловесы приступили к толчку. Когда на штанге был установлен вес 182,5 кг, к ней подошел Генри. Он закончил выступление с великолепным результатом – 195 кг. Жаботинский уверенно толкает 190 кг. Большая потеря килограммов в жиме и рывке лишила его возможности победить Шемански, который поднял 197,5 кг и набрал в троеборье 537,5 кг… Дебютант чемпионата мира (Жаботинский.– Ю. В.) завоевал бронзовую медаль с хорошим результатом… 527,5 кг.
В победе Власова никто не сомневался. От него ждали только мировые рекорды. И он не обманул надежды. Самый сильный человек земли, толкнув 195 кг, обеспечил себе золотую медаль и тут же поднял 205 кг. Это дало ему возможность показать в сумме троеборья 552,5 кг, что на 2,5 кг выше его же мирового рекорда. Затем чемпион мира поднял 210 кг и этим самым увеличил только что установленный рекорд еще на 5 кг.
Богатырь доволен… Он улыбается, но жестом руки показывает, что еще вернется на помост. На табло появляется цифра "212,5 кг"! Это же мировой рекорд, но его еще надо воплотить в жизнь. И вот Власов вновь на арене. С легкостью, не соответствующей подъему такого огромного веса, он его толкает…
Всеобщему восторгу нет предела. А Власов снимает со штанги маленький диск, который был рекордной надбавкой, и целует его. Ассистенты сняли с табло четыре цифры, означавшие мировой рекорд, и преподнесли советскому атлету. Власов бережно прижал дощечки к груди. Зрители ликовали, а кое у кого из нас навернулись слезы…"
Так это было. Власов установил 2 мировых рекорда - 557,5 кг в сумме и 212,5 кг в толчке. К сожалению, рекорд в толчке был установлен Юрием Петровичем в четвёртом, незачётном, подходе. Вот бы....а если ещё и жим в 192,5 кг удался Власову - мировой рекорд в троебории составил бы ажно 565 кг !
Жаботинский вновь, как и на недавней Спартакиаде добивается мирового рекорда в рывке. И опять не в зачёт ! Будь в зачёт - тогда бы Леонид Иванович сравнялся в сумме с Шеманским. Но, будучи тяжелее Шеманского, остался бы также "бронзовым".
"Израсходуй Жаботинский попытки разумно, он завоевал бы серебряную медаль и умял бы "второе абсолютное достижение в мире". Это неопровержимо явствует из раскладки весов на чемпионате.
"Большая потеря килограммов в жиме и рывке лишила его возможности победить Шемански…"– отмечает Куценко.
А эта потеря – из-за неоправданных бросков за мной, вопреки договоренности. При другой тактике Жаботинский непременно оттеснил бы Шемански.
Отчетливо обозначилось стремление Жаботинского сломать именно меня. Само по себе оно естественно. Однако я ожидал направления удара не с той стороны. Поэтому я и открыл своему товарищу свою форму и свои подходы: надо отбросить американцев, они идут по пятам.
Не знаю, какой разговор был у Медведева и старшего тренера с Жаботинским, и был ли, но с первых минут соревнований я ощутил, к великому своему недоумению и возмущению, что главный удар нацелен на меня.
Жаботинский нарушил обещание по всем направлениям, изменил все начальные веса, в том числе и вторые подходы, и старается не отпустить меня. Он отчаянно завышает веса – и срывается. И его тренер – Медведев – делает вид, что так и нужно, и старший тренер – Куценко – задумчиво расхаживает за кулисами. Что происходит?
Я не верил своим глазам. Все обговоренные цифры полетели к черту, и никому нет дела до Шемански, идет борьба со мной, борьба вопреки договоренности. И Жаботинский сыпется, а Шемански уверенно выходит вперед.
Положение щекотливое. Так что же, и мне отказаться от обязательства следовать названным весам?
Я не был на сборах, мотался в Горький и вообще долго не тренировался. Никто не знал после, какую я сумел набрать силу. Во всяком случае, моя спортивная форма на Спартакиаде не обязательно должна была сохраниться в неизменности до чемпионата мира. Стало быть, мой товарищ по команде уверовал в то, что я останусь таким, каким был на Спартакиаде. Раз пустил слезу на Спартакиаде – дави его здесь, и "золото" будет твое.
С того дня прошло всего пять недель. Потом я публично отрекся от спорта (в выступлении по телевидению), следовательно, скверны мои дела, разваливаюсь. Атлет в силе не уйдет из спорта. Да чтоб добровольно отречься от титула чемпиона?.. Власов плох – вот таким я представлялся окружающим.
Рекорд в жиме не доказывал крепость формы в темповых упражнениях. На Спартакиаде я был хорош лишь в жиме. А Жаботинский был талантлив в рывке – гибок, резв и уверен. Если сбить меня в жиме, победа, вот она, бери…
А я был именно в другой форме – качественно другой. И никто не узнал бы о том, не заяви я о своих начальных подходах тогда, на совещании.
И началась силовая игра со мной, обернувшаяся для Жаботинского срывами и потерей серебряной медали.
Уступая мне в силе, Жаботинский завышал подходы – и срывался.
Он не накрывал маэстро Шемански разумным минимумом превосходства, а скакал в подходах, круто прибавляя веса: любой ценой, но прихлопнуть меня.
Расчет был очевиден – моя нервная слабость. Слезы на пьедестале почета в "Шахтере" были учтены.
Пригодилось и знание моих тренировок и меня тренером Жаботинского Медведевым. Я должен дрогнуть, не мог не дрогнуть. Это изменение направления удара было настолько неожиданным и яростно-злым, что я на какое-то время заколебался в доверии к старшему тренеру.
Ведь мы обещали не изменять величины "первых двух подходов" – класть их для команды, а у Жаботинского они все другие, не такие, какие назвал его тренер на совещании. Что это? Как может быть, ведь он пропустит американцев! Он сбивает меня с весов, не заботясь, как это обернется для команды!
Как, почему они изменили слову? А обещание главного тренера выдержать веса "первых двух подходов в жиме, рывке и толчке ради интересов команды", чтоб не дать американцам возможности зацепиться ни за одно из первых двух мест?..
Ведь обо всем этом говорили вчера на совещании тренеров. Я присутствовал там как капитан команды. И я сам открыл свою форму, назвал величину своей силы. Я протянул руку товарищу для общей борьбы. Это соглашение не исключало борьбы между нами за золотую медаль.
Но для этой борьбы – держать третьи подходы. Силен – возьмешь ими победу. А вот первые два подхода – только для команды. Никакой игры против друг друга. И вот теперь ради "золота" любой ценой все забыто, давят только меня…
Но борьба есть борьба. Следовало принимать ее в таком виде, в каком преподносили соперники. И все же я счел недопустимым нарушить слово и изменить веса "первых двух подходов в жиме, рывке и толчке". Я выдержал их согласно договоренности.
Зато в своих последних попытках, третьих, я не видел от ярости ни соперников, ни штанги. Нет, я видел все, но через какую-то синеватую прозрачность ярости. Все необыкновенно четко, гравюрная рисованность: смысл всех слов, предметов, действий совершенно открыт. Холодная, но беспощадная ярость. Беспощадная – к себе.
Воробьев писал в своих воспоминаниях, что я будто бы бывал страшен в эти минуты. Что же, возможно. Со стороны виднее.
Но в такие мгновения для меня теряли (и теряют) значение страх самой сверкающей боли и все инстинкты жизни. Все съеживается, обесценивается, теряет смысл перед валом ярости. Меня нет – есть только этот вал чувств..
. Эх, прошляпил я себя, прошляпил эту самую беспроигрышную силу в себе – опору на этот вал чувств. Прошляпил в Токио, через год, на Олимпийских играх. Прошляпил, пустой был будто бы состоявшейся победой, поздно было вздыбливаться, не за что… в банкротах оказался…
"Быть искренним я обещаю, но быть безучастным – не могу".
Постепенно я осознал и другое: откуда и для чего похвальба Жаботинского. Два дня я был в Стокгольме, всего два дня до выступления – и два дня он наседал шуточками, намеками, издевками. Ну, теперь-то это понятно! Это был явный расчет лишить меня равновесия, допечь… Ведь стушевался я тогда, на пьедестале почета в зале "Шахтер". Были слезы… Ох уж эти слезы! Во всю жизнь не плакал, разве только когда Наташу хоронил…
Д. И. Иванов, писавший о тяжелой атлетике для "Советского спорта", через день или два после этого происшествия на Спартакиаде предложил "прокомментировать материал о слезах" с фотографиями. Он уже все обмозговал для газеты. Каков материалец!
Успехи Жаботинского в рывке не обескураживали. Я работал непроизводительно, стилем "ножницы". Освою, посажу себя в "низкий сед" – и за мной качественно новые результаты. Жаботинский, по нашему с Богда-саровым мнению, не способен к длинному набору результатов из-за рыхлости, невыносливости. Его основное преимущество в непомерном собственном весе и "рывковой" гибкости, наработанной едва ли не десятилетней шлифовкой упражнения.
В чистой силе, силе по каждому из вспомогательных упражнений, он настолько мне уступал, что принимать всерьез его мы отказывались, особенно мой тренер. Конечно, это наш просчет. Надлежало учитывать свойства наеденного веса в соединении с силой. Мы не учли. Нам было ясно одно: соперник уступает по всем показателям силы.
А у него были достоинства, и редкие: огромный собственный вес не снизил скоростную реакцию. Здесь и крылась опасность. Этот вес и увеличение его могли дать "довесок" к результату и в рывке, и в толчке.
Недаром же атлеты тяжелого веса так прилежно наедают вес. Помноженный на скорость, этот вес и выводит наверх тяжести. И все же мы не были столь безоговорочно беспечны. Нет, я предвидел подъем в результатах у соперников, но учитывал и неизбежность подъема своего, при котором уже все не будет иметь значения. И в общем, не ошибался…
Я знал себя, знал дороги силы, которые прошел. Сила в мои мышцы лилась непрерывно. И я еще по-настоящему не пускал в борьбу собственный вес. Стоит этот вес довести килограммов до ста пятидесяти, и результаты сами, без особой тренировки, подскочут на 10-15 кг в каждом упражнении. Это уже такой выход силы! Из современников не по плечу никому.
И я не сомневался: освою новый стиль в рывке, будет моим, непременно…
…Разве я работал в Стокгольме? Игра! Настоящая игра! Недели без тренировок вернули силу, помножили силу, наделили нервной свежестью. Впервые я закончил соревнование, не сменив даже рубашки-полурукавки: ни капли пота. Хорошая, боевая испарина.
И эти 212,5 кг – давно я уже на них зол: не дались в Будапеште, после – в Лужниках и Вене. Достаточно притерся. Я не толкнул их, а "заправил", как выражаются атлеты.
Чувствовал себя уверенно. Впереди столько силы! Я и не брал от нее как следует. Только разбазаривал и разбазаривал в экспериментах и литературных занятиях, учении, ошибках и срывах.
Но я дал себе слово: после Олимпийских игр уйду непременно. Итак, следующий год – мой последний год в большом спорте. Успеть черпануть силу! Выйти на предельную близость к заветному результату!
Знал ли я, что золотая богиня победы – медаль первого на чемпионате мира – в последний раз на моей груди? Пьедестал почета – я уже привык к его самой верхней ступеньке…
И мне нечего рассчитывать на мир и покой вокруг себя. Мое понимание силы это исключает. Надо полагать, это мой удел – переламывать ход судьбы, взламывать направленность судьбы, не подчиняться предназначенному, не ложиться в яму судьбы… Во всяком случае, в это я постепенно стал верить.
И это стало моей высшей судьбой – это, а не постное выгадывание месяцев и лет у жизни. Нет, не ложиться в яму судьбы."
А я ещё сомневался. Именно Жаботинского и имел в виду Власов под "грубым, ограниченным, неразборчивым и жадным" соперником. Вон оно как ! Шуточками наседал Жаботинский, намёками, издёвками выказывал своё "благородство", уповая на власовские спартакиадные слёзы - думал и в Стокгольме заплачет Юрий Петрович ! А вот тебе кукиш, с маслом ! Не заплакал Власов, благостью божиею победил, раздавил не только друга-соперника, но и ненавидевших капризулю "присыпкиных" !
Короче, истинный портрет друга-соперника теперь совершенно отчётлив и определёнен. Маслом выписан. Ни убавить и ни прибавить.
Отправлено: 03.07.15 01:18. Заголовок: Ну и - пара добавоч..
Ну и - пара добавочных штрихов к чемпионату в Стокгольме.
Глава 195-я.
Бойцы вспоминают минувшие дни.
"В ту ночь после чемпионата собрались я, Шемански, Курынов… Исповедовались мы не перед бутылками, хотя было приятно от сознания того, что мы свободны от обязательств перед силой и можем вот выпить, не поспать, не пойти на завтрак и вообще делать кучу вещей, запрещенных выхаживанием силы. Мы с Сашей глотнули и за то, чтобы увидеть еще много городов, чтобы странствия сильных открыли нам другие страны.
Тосты за города Норб не понял. Но вот о женщинах заговорил с пылом. Я понял. "Что ты чемпион,– говорил он,– еще ничего не значит. Важно быть любимым женщиной, уметь любить. Еще лучше, если тебя в жизни любило много женщин и ты ни перед одной не ударил лицом в грязь…"
В переводчиках был тренер американцев Липски. Он захмелел очень быстро, заявив вдруг, что плевал на Хоффмана (Липски применил русские слова очень тяжелого калибра) и вообще он, Липски, ни от кого не зависит…(Липски - бывший одессит, поэтому по-русски кумекал здорово)
Знал ли Норб слова Хемингуэя из "Прощай, оружие!": "Когда люди столько мужества приносят в мир, мир должен убить их, чтобы сломить, и поэтому он их и убивает. Мир ломает каждого, и многие потом только крепче на изломе. Но тех, кто не хочет сломиться, он убивает. Он убивает самых добрых, и самых нежных, и самых храбрых без разбора…"
Я тогда бредил Хемингуэем. Его смерть явилась для меня ударом. Что-то важное исчезло навсегда. Я написал Хоффману, и он прислал "Лайф", посвященный памяти Хемингуэя. А сюда, в Стокгольм, Хоффман привез его полное собрание сочинений, мне в подарок.
"Эриксдальсхаллен" – я не запомнил его. В памяти остались какие-то пестрые куски: раздевалка, коридор, сцена, толпа за кулисами…
Зато в памяти осталось лицо Куценко. Я разозлился на него из-за потяжки Жаботинского за мной вопреки договоренности и старался быть посуше и побезразличней. И мой тренер – у него уже начала сдавать нога. Он морщился, когда оставался со мной наедине, и потирал бедро. А потом, в работе,– цепкая собранность Богдасарова. У меня было такое впечатление, что я был для него снарядом. Он заряжал меня, направлял и выстреливал.
После соревнований не хмелеешь – нервы на сумасшедшем взводе. А с меня к тому же будто съехала тяжеленная плита. На ней все стояли. А теперь ее нет – и дышать очень легко. Да, если можно говорить о гладкой победе, это была она.
В полдень мы улетели в Москву. Всего неполных три дня меня не было в Москве.
Очень удобные, как раз по мне, эти первые дни по возвращении.
Так славно засыпать без гвоздя тревоги в голове. Приятная пустота, дело отодвинуто, утолена жадность дела. И долг – его нет. Обычно он всегда с тобой, а тут его нет. "…С помощью времени смывать горести и следы крови…""
Сколько же всяких запретов походя нарушал Юрий Петрович ! С капиталистом Гофманом переписывался, получал от него подарки. Пил опять же после соревнований. И, в ответ на браваду Липски, тоже, наверное, хорохорился, что и он плевал на Куценко. Применяя при этом столь же крупнокалиберные, что и Липски, эпитеты вместо слова "плевал".
Знал ли Юрий Петрович, что уже через год, чуть побольше, точнее, года....хорохориться если и будет он, то уже "за чертой".....
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 82
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
