Отправлено: 10.08.15 23:12. Заголовок: Р.Плюкфельдер "Чужой среди своих" Книга II "Из Киселёвска вокруг света" (продолжение)
Этой публикацией я попробую пойти по стопам уважаемого Дилетанта.
Событиям, описанным в этой книге, предшествовало следующее: какой-то начальник послал Рудольфа Плюкфельдера, тогда ещё неокрепшего мальчика из немцев-спецпоселенцев, в шахту с достаточно вредными условиями. Примерно через неделю работы в этих условиях Рудольфу стало так плохо, что врачи еле его откачали и дали инвалидность. Но мальчика вернул к жизни спорт. К концу 1940-х - началу 1950-х годов Плюкфельдер стал одним из лидеров СССР по классической борьбе в своей весовой категории (скорее всего, 76 кг). Однако в связи с тем, что ему не давали спортивно расти из-за его неподходящей национальности, Плюкфельдер переключился на тяжёлую атлетику, где также начал добиваться всё бОльших и бОльших успехов.
РУДОЛЬФ ПЛЮКФЕЛЬДЕР ЧУЖОЙ СРЕДИ СВОИХ КНИГА II ИЗ КИСЕЛЁВСКА ВОКРУГ СВЕТА МОСКВА 2009
УДК 054.6 ББК 63.3 П40
Р.В.ПЛЮКФЕЛЬДЕР Чужой среди своих. Книга II. Из Киселёвска вокруг света
Ред. В.Ф.Дизендорф. М.: Центр немецкой культуры, Общественная академия наук российских немцев: - 2008. - 848 с.
ISBN 978-5-93227-013-4
Настоящее издание - вторая книга воспоминаний выдающегося спортсмена-тяжелоатлета, олимпийского чемпиона, неоднократного чемпиона мира, Европы и СССР, заслуженного мастера спорта СССР и заслуженного тренера СССР Рудольфа Владимировича (Вольдемаровича) Плюкфельдера (Пфлюгфельдера), с 1991 г. проживающего в Германии. Издание охватывает основную часть его активной спортивной карьеры (1954-1961 гг.), начавшуюся для автора с дебюта на чемпионате СССР и завершившуюся завоеванием им второго титула чемпиона мира. В этот период автор жил в г. Киселёвск Кемеровской области. Книга предназначена для всех читателей, интересующихся спортивной жизнью, а также отечественной историей, в частности - историей российских немцев.
Первая книга воспоминаний «Невыездной», посвящённая детству и юности автора, вышла из печати в Москве в 2008 г. Последующие автобиографические книги Р.В.Плюкфельдера охватят период его тренерской работы (с 1965 г.), когда он, став ведущим специалистом в своём виде спорта, воспитал многих прославленных советских спортсменов-тяжелоатлетов.
Издание осуществлено Центром немецкой культуры в РНД (Москва) Общественной академией наук российских немцев при финансовой поддержке Министерства внутренних дел Федеративной Республики Германия через АНО «Брайтенарбайт»
Стр. 3 img 184 ГОД 1954-й: АНЖЕРО-СУДЖЕНСК - ПЕТРОЗАВОДСК
Весной 1954 года нас, кузбасских тяжелоатлетов, собрали в Анжеро-Судженске. На основании определённых нормативов в сумме троеборья здесь производился отбор для участия в чемпионате СССР.
В итоге отбора по всей стране было допущено 158 атлетов от 16 команд спортивных обществ. Соревнования должны были пройти 10-13 мая 1954 г. в Петрозаводске, тогдашней столице Карело- Финской ССР.
Для меня, до сих пор „невыездного“ немца-спецпоселенца, это было грандиозное событие. Мы с Иваном Кошкиным, моим другом и учеником, радовались как маленькие дети.
От Кемеровской области на чемпионат попали в основном ребята из шахтёрских городов. Иван Кошкин, еле согнав вес до необходимого уровня, выступал в легчайшем весе (56 кг). Чемпионом здесь стал Бакир Фархутдинов („Динамо“, Москва): жим - 95 кг, рывок – 95 кг, толчок – 120 кг, сумма троеборья - 310 кг. Кошкин занял 9-е место, подняв соответственно 85+75+100=260 кг. На соревнования попал и самый мой молодой ученик - Анатолий Коржов. Он выступил слабо, но был в восторге, увидев собственными глазами многих атлетов, о которых раньше только читал в газетах.
Как и он, я был на таких больших соревнованиях „белой вороной“. Двери в гостиничных номерах часто бывали открыты, и я мог видеть через коридор, что в номере напротив лежит на кровати человек, задрав ноги к стене. Это был будущий чемпион 29-го лично-командного первенства СССР 1954 года Владимир Пушкарёв. Выступая в среднем весе (82,5 кг), он поднял в жиме 117,5, в рывке – 125 кг, в толчке - 162,5 кг, в троеборье - 405 кг. Второе место в этом весе занял Николай Меркулов (Вооружённые Силы, Киев), поднявший 125+120+155=400 кг. Третьим был Трофим Ломакин (Вооружённые Силы, Москва), набравший в сумме 395 кг. Став чемпионом СССР в 1953 г., этот кряжистый атлет, выходец из Алтая, год спустя выступил неважно, не дотянув до своего прошлогоднего результата в рывке 7,5 кг, в толчке - 12,5 кг, а в троеборье - целых 20 кг.
Стр. 4-5 img 185 В будущем Трофим Ломакин станет моим главным соперником. Но в Петрозаводске я был далёк от соперничества с корифеями, передо мной стояла совсем другая задача - не „светиться”, чтобы, не дай Бог, не обратить на себя ненужного внимания. Выступать в полную силу не советовал мне и мой друг Иван Кошкин. Ещё слишком свежо было в памяти, как в декабре 1947 г., на соревнованиях в г. Копейск Челябинской области, меня, „невыездного” немца, пытались сдать в милицию мои земляки с Украины, дабы избавиться от лишнего конкурента. Этот неприглядный эпизод я описал в первой книге своих воспоминаний.
Вот и в Петрозаводске я боялся, что всё это может повториться: в то время драконовские нормы спецучёта ещё распространялись на нас, российских немцев, в полной мере. Поэтому я ходил по Петрозаводску как глухонемой. С людьми общался мало, стремился избегать контактов с навязчивыми собеседниками и побольше увидеть город.
Меня поразили его крупные современные здания. Было видно, что они построены совсем недавно, уже после войны. Большим и величественным показался мне местный драмтеатр. Создавалось впечатление, что война совсем не затронула эти места.
А в основном я, конечно, старался посмотреть соревнования от начала до конца. Даже штангисты небольшого роста, весом 56 кг, выходя на сцену, смотрелись из зала гигантами. Большое значение имела и обстановка, максимальное внимание к такому трудному виду спорта, как тяжёлая атлетика, которое чувствовалось здесь. Я особенно хотел увидеть на этих соревнованиях своего любимого атлета Григория Новака. К сожалению, он в Петрозаводске не выступал, по какой причине - я так и не смог узнать.
Просмотрев две первые весовые категории, я с точки зрения техники мало что для себя почерпнул.
В полулёгком весе (60 кг) чемпионом стал Рафаэл Чимишкян („Динамо”, Тбилиси) с результатом: жим - 102,5 кг, рывок – 105 кг, толчок - 137,5 кг, сумма - 345 кг. Он и произвел на меня наибольшее впечатление. Большинство штангистов имеют с анатомической точки зрения непропорциональное сложение: либо сильный плечевой пояс, но слабые ноги, либо наоборот. А вот Чимишкян от рождения обладал полной телесной гармонией. Жаль, что в те годы печать ни слова не писала о красоте фигуры штангистов.
Правда, с технической точки зрения мне в этом весе больше всех понравился Иван Удодов („Динамо”, Ростов-на-Дону), хотя он и занял только 3-е место с суммой 332,5 кг. В технике жима у меня с Иваном было полное совпадение. В этом упражнении он отстал от Чимишкяна всего на 2,5 кг, опередив на 5 кг серебряного призёра в общем зачёте.
Вообще, после этих соревнований к жиму перестали придираться так строго, как раньше. Видимо, судьи, да и тренеры решили считать жим техническим упражнением. Простой примитивный жим был под силу только Григорию Новаку, но и он отличался мощным первоначальным ускорением. Остальные атлеты старались придать штанге ускорение внизу за счёт сжатия своего тела, как бы катапультируя снаряд вверх.
Проблема была в том, что не каждому удавалось выполнить этот прием в привычной классической манере. Позднее я выяснил, почему. Оказалось, что если предплечья атлета от природы удлинены, то за счет сжимания плечевого пояса создается мощное усилие вверх. Теперь, если штанга уже вышла на уровень глаз, то остаётся только ее дожать. В эти тонкости никто вникать не хотел. А я и тогда знал, что в жиме имеются большие резервы.
Но борьба за чистоту жима не прекращалась. Особенно спекулировали на этом судьи, поднимая тем самым свою значимость. Перед соревнованиями - как у нас, так и за рубежом - шло предварительное задариванье судей. В СССР никто не знал заранее, кто и какой вес будет судить. Зато на чемпионатах мира или Олимпийских играх всё было известно за год вперед: фамилия судьи, страна, которую он представляет, весовая категория. Многие спортсмены считали, что судьи судят по своему усмотрению, то есть в зависимости от симпатии или от антипатии к данному атлету.
В 1964 г. на Олимпиаде в Токио мой результат при подходе в жиме к весу 155 кг зависел от чехословацкого судьи. Судьи не засчитали мне вес: двое - против, один - за. На банкете я спросил у чеха:
- Вы смотрели видеокассету с моим жимом?
- Да, смотрел, всё было хорошо, - ответил тот. - Но я получил установку от нашего коллектива: судить советских спортсменов по всем правилам. Ваш тренер Аркадий Воробьёв придрался к нашему Гансу Здражиле за повязку на пальцах и тем самым сбил ему настрой на вес. Воробьёв это сделал умышленно, вот я и нажал на красную кнопку. А так как это жим, то тут 50 на 50 - можно засчитать, а можно и нет.
Стр. 6-7 img 186 Если мне тогда засчитали бы 155 кг в жиме, то я установил бы в троеборье мировой рекорд. Но, как видно, не суждено.
Вот и за 10 лет до этого я всё ходил вокруг атлетов и не мог понять: почему одним засчитывают вес, а другим - нет? Я пришёл к выводу, что нужно сильно фиксировать ноги, чтобы они не „гуляли” во время мощного начала жима.
Лёгкий вес (67,5 кг) в Петрозаводске выиграл Дмитрий Иванов („Спартак”, Москва), известный в будущем журналист газеты „Советский Спорт”: жим – 115 кг, рывок – 115 кг, толчок - 142,5 кг, сумма - 372,5 кг. Среди полусредневесов (75 кг) первенствовал Юрий Дуганов („Искра”, Ленинград) - соответственно 115+127,5+150=392,5 кг. Вторым здесь был Фёдор Богдановский (Вооружённые Силы, Ленинград), самый молодой тогда атлет: 120+115+145=380 кг.
Я выступал в весе 75 кг, подняв в троеборье небольшой вес, и во время соревнований смотрел, как разминался Ю.Дуганов. Юрий был красиво сложен, а его техника рывка была такой своеобразной, что уму непостижимо, как он поднимал штангу. Тем не менее Дуганов установил в этом движении 9 мировых рекордов: начав в 1950 г. со 127,5 кг, он в 1955 г. в Подольске довёл свой результат до 133 кг. Дальше его пошёл только в 1958 году, в Стокгольме, Томми Коно из США - 133,5 кг.
Дуганов был тогда самым плодовитым из мировых рекордсменов. Но его технику рывка не принял на вооружение никто. Эксперимент, который провёл в этом отношении я, оказался катастрофически неудачным. Только такой талантливый и неповторимый атлет, как Юрий, мог работать этим стилем. Он обладал и рекордом в рывке одной рукой, доведя его до 98 кг.
В следующей весовой категории (82,5 кг) мировой рекорд в рывке установил в Пекине в 1956 году Аркадий Воробьёв - 136,5 кг. Затем его опередил Джим Джордж из США - 137,5. 28 сентября 1958 года, в Ростове-на-Дону, я „снял” рекорд Джорджа - 138 кг. Перед этим тренеры сборной Н.И.Шатов и И.З.Любавин вкупе с „компетентными органами” бессовестным образом решили не брать меня на чемпионат мира в Стокгольм. А свой последний мировой рекорд в рывке - 142 кг - я установил 21 декабря 1961 года в Днепропетровске.
В весе 82,5 кг, как я уже писал, в Петрозаводске выступал Николай Меркулов, красивый стройный атлет, который сражался за победу с В.Пушкарёвым, но проиграл. Выступив в своем весе, я имел возможность наблюдать за кулисами, как разминаются атлеты. Мне понравился Меркулов. После выступления я решил поговорить с ним на волнующие меня темы - как подводить себя к соревнованиям, за сколько времени нужно снижать нагрузки и т.п. Николай согласился поделиться со мной. Я дал ему свой адрес, он гоже хотел дать мне свой, но сказал, что в армии ему пообещали жилье и скоро у него будет новый адрес.
Через год я узнал, что в квартире Меркулову отказали. К тому же он поссорился со своей невестой и решил уйти из жизни. Съездив на соревнования за границу, он нелегально купил себе пистолет. Этим оружием Николай и попытался покончить с собой. Он приставил пистолет к виску и нажал на спуск. Пуля прошла сквозь голову, но мозг каким-то образом остался невредим. Однако Николай Меркулов ослеп на всю жизнь. Он все-таки женился на своей тогдашней невесте и, насколько я знаю, живёт в Киеве до сих пор.
Этот печальный случай, увы, далеко не единичен в среде наших штангистов. Покончит жизнь самоубийством Григорий Щеглов (Вооружённые Силы, Москва), занявший на чемпионате в Петрозаводске 2-е место в лёгком весе с суммой 360 кг. Вскоре точно так же уйдёт из жизни А.Жгун, затем - Е.Кацура. Я ещё вернусь к трагедиям Анатолия Жгуна и Евгения Кацуры. Чем объяснить всё это? Быть может, тем, что штанга притягивает к себе очень азартных людей?..
В Петрозаводске я впервые увидел Аркадия Воробьёва (Вооружённые Силы, Свердловск). Он стал чемпионом в полутяжелом весе (до 90 кг) с результатом 130+135+170=435 кг.
Победитель в тяжёлом весе (свыше 90 кг) Алексей Медведев (собственный вес 104,4 кг) показал результат 142,5+137,5+170=450 кг. В 1953 г. Медведев также стал чемпионом СССР, но с суммой 427,5. Таким образом, за год он поднял свой результат в троеборье на 22,5 кг! Высвечивался новый супертяжеловес. Тем не менее, тренерский совет сборной не выставил Медведева на чемпионат мира 1954 года в Вене.
Стр. 8-9 img 187
Как ни парадоксально, расчёт тренеров оказался правильным. Вместо тяжеловеса был выставлен второй, наряду с Р.Чимишкяном, полулегковес - И.Удодов. Они оба подняли по 350 кг, и схватка у них получилась довольно забавная. В жиме Иван опередил Рафаэла на 2,5 кг, в рывке такой же перевес был за Чимишкяном, а в толчке они подняли одинаковый вес - по 137,5 кг. Теперь всё зависело от собственного веса. Чимишкян и Удодов вместе сгоняли вес в бане, но при взвешивании Иван оказался тяжелее. Таким образом, в этом весе команда СССР завоевала и золотую, и серебряную медали.
А Медведев на победу в Вене рассчитывать не мог: чемпион мира Норберт Шемански из США победил здесь с результатом 150+150+187,5=487,5 кг, превысив сумму чемпиона СССР на 37,5 кг.
В итоге сборная СССР победила в командном зачете, завоевав 3 золотые и 3 серебряные медали. У команды США оказалось 3 золота, 1 серебро и 1 бронза. Самым именитым атлетом на этом чемпионате стал Р. Чимишкян, установивший 3 мировых рекорда. Так завершился для нас, штангистов, год 1954-й.
* * *
После Петрозаводска меня встретили в г. Киселёвск Кемеровской области, где я тогда жил, весьма торжественно. Я не занял призового места, но сумел добраться из Сибири даже до Ленинграда.
Мой киселёвский жизненный наставник, профессор А.А.Гинке, о котором я написал в предыдущей книге, много рассказывал мне о своём родном Санкт-Петербурге, однако этот город оставался для меня загадкой. По пути в Петрозаводск мы останавливались в Ленинграде, но стояли там недолго, и куда-то сходить у меня не было возможности.
Снова в вагон, опять стук колес, который настолько впитался в нашу плоть и кровь, что казался чем-то очень знакомым и естественным.
В этой поездке я отвечал не только за себя, но и за своих учеников - Кошкина и Коржова. Иван Кошкин не вызывал у меня особого беспокойства, но за молодого Анатолия Коржова я волновался. Он с таким любопытством и с такой жадностью смотрел на людей, что готов был идти куда и к кому угодно.
Нам выдали на поездку командировочные, но это были настолько мизерные суммы, что позволить себе за счет этих денег мы практически ничего не могли. А Анатолий всё время сидел в вагоне-ресторане и попивал пиво „Жигулевское”. По всему было видно, что его не интересуют новшества тяжёлой атлетики, проблемы ее техники или стратегии. Распишешь ему тренировки, а он заранее говорит:
- Это я выполнить не смогу.
На вопрос „почему?” следует ответ:
- Нет желания.
Постепенно я установил, что у Анатолия нет внутренней тяги к штанге, нет потребности вознаградить себя за предыдущие нагрузки. Не ощущая мышечной радости от подъема веса, он все время недотренировывал свой организм. Здесь важную роль играл психологический фактор.
Я не решился насиловать атлета: в те годы судьба штангиста мало зависела от его результатов - штанга предназначалась прежде всего для успехов на производстве и для заполнения пустого свободного времени.
В то же время я знал: тело должно трудиться, правильные целенаправленные тренировки, без насилия над организмом, постепенно и незаметно приведут к цели, и тогда тренировочный процесс станет благом, а не болью и наказанием.
Порой атлет замечает, что он все тренируется, а результаты стоят на месте. Тут возникают сомнения и разочарования. Анатолий Коржов доверялся мне во всем. Он проявлял активность в организации тренировки, причем у него, такого молодого, было поведение взрослого человека. И я тоже верил в него. Вот и на чемпионате в Петрозаводске Анатолий прибавил в сумме троеборья, хотя и занял последнее место в своем весе.
Главным его достоинством было то, что он мог собраться в кулак и реализовать свои возможности независимо от того, на какого масштаба соревнованиях выступал. Я размышлял, как найти у него резервы силы. Как-никак, это был первый мой ученик, ставший в будущем мастером спорта СССР.
С Иваном Кошкиным были другие проблемы - у него от природы не было включения в локтях, и из-за этого он не мог реализовать свои возможности. Он брал на грудь на 20 кг больше своего лучшего результата, но поднять этот вес от груди не мог.
Стр. 10-11 img 188
Чтобы мобилизовать все силы, требуется еще и дисциплина. Дисциплина во всём. Организм особенно не терпит, когда над ним издеваются, что принято называть нарушением спортивного режима.
* * *
У Анатолия Коржова не было отца, только мать и брат, но его нельзя было назвать „человеком с улицы“. Он тренировался уже 3 года. После того, как Анатолий попытался совершить самоубийство, которое не удалось ему по чистой случайности, я проникся к нему особым сочувствием и вниманием. В то же время я не хотел отнимать у него то, что он считал для себя самым важным.
Трёх лет достаточно, чтобы понять, в каком направлении человек может пойти. Но только в Петрозаводске я окончательно убедился, что Анатолий любит жизнь, не желает отказывать себе ни в чем и хочет иметь все немедленно, сегодня. А того, что за его занятия спортом, который и мобилизует, и отвлекает человека от всяких непристойностей, платит общество, - этого он понимать не желает. Живя как бы в кредит, взаймы, он считал, что так и должно быть, и стремился переложить свои проблемы на другие плечи.
Вижу, Анатолий после соревнований опять сидит в ресторане. Я подсел к нему и спрашиваю:
- Как ты думаешь, почему я не сижу в ресторане?
- Не знаю, наверно жадничаешь, - пожал плечами Анатолий.
- Ну хорошо, скажи, сколько суток мы ехали от Сибири до Петрозаводска?
- Около пяти, - насчитал Коржов.
- И сколько ты за это время израсходовал своих денег, так называемых командировочных?
- Не считал.
- А сколько у тебя осталось в кармане?
Анатолий сунул руку в карман, прикинул.
- Да, - говорит, - что-то мало остается на обратный путь. - Он опустил глаза. - Черт побери, так хорошо было сидеть в ресторане, а ты тут мне испортил настроение!
Подошла официантка, несет еще 4 бутылки пива, заказанные Анатолием. Он спрашивает:
Рудольф, будешь пить?
- Нет, - сказал я, - у меня едва хватает денег на обратный проезд.
Коржов отнес бутылки за другой столик и принес назад деньги, уплаченные за пиво. Сидим, молчим. Я подумал, что он сейчас уйдет от меня, такого назойливого тренера. Но нет, сидит. Затем говорит:
- Ну, до Сибири как-нибудь доеду.
- А ты когда-нибудь голодал в своей молодой жизни? - спросил я.
- Зачем тебе это? - взвинтил глаза Анатолий.
- Ты скажи, да или нет?
- Нет, - четко отвечает Коржов.
Я ничего не говорю, жду его дальнейших мыслей. Тут Анатолий наклонился к столу и со смешком сказал:
- Если мы будем ехать в одном купе - ты, Кошкин и я - неужели вы меня оставите голодным?
- Значит ты преподносишь нам свои ресторанные удовольствия как свершившийся факт? Вроде с тобой произошел несчастный случай, а теперь, Иван и Рудольф, поделитесь с Анатолием? Выходит, ты живешь во благо своему рту, а мы, если откажем тебе в еде или не дадим денег, будем черствыми и жадными людьми?
Тут я подумал, что Анатолий, видимо, считает: мол, не дадут поесть, ну и ладно, не умру же я с голоду.
- Может, ты и прав, - сказал я. - Нужно обязательно обжечься, чтобы понять, как это больно.
- А ты голодал? - вдруг спрашивает Коржов.
- Да, - отвечаю я коротко.
- И сколько же дней? - вежливо продолжает расспрашивать Анатолий.
- Совсем без еды я оставался 5 дней, а частично - целый год.
- Ну и как? - со смешком поинтересовался он.
- Об этом я спрошу тебя, когда мы приедем в Киселёвск. А теперь продолжай развлекаться, но смотри, чтобы в 11 вечера был в номере, иначе мы без тебя не уснем.
** *
Стр. 12-13 img 189 Назавтра мы сели на поезд Петрозаводск-Москва. Устроились с Кошкиным в одном купе, ждем Анатолия. Он не спешил - видно, разглядывал на перроне голубей и все остальное, что двигалось вокруг. Я волнуюсь, видя, что моя опека над Коржовым принимает нежелательный оборот. Кошкин смотрит в окно и приговаривает:
- Вот засранец, где же его носит?
Поезд трогается, Анатолия нет. Вагон все чаще стучит на стыках, и мое сердечко, слышу, тоже набирает обороты. Не находя себе места, я вышел из купе. Стоим с Иваном в коридоре, и на уме у нас только одно. Чемпионат в Петрозаводске ушел куда-то далеко, будто с воза упал.
У Кошкина от природы был дефект речи, а когда он волновался, то так гундосил, что нужно было внимательно прислушиваться, чтобы понять, о чём он говорит.
- Видишь, какой он, Коржов, думает только о себе! - сказал Иван. - Сколько ты с ним возишься, а он всё не понимает, что мы за него переживаем.
Я мысленно ругал себя, что не осадил Анатолия железной рукой. Сам ведь думал, что в таких случаях доверять ему нельзя. Слишком он еще молод и теперь может влипнуть черт знает куда.
Иван зашёл в купе, а оттуда вышел пассажир, тем временем подсевший к нам, - молодой мужчина лет 25-27. Он приблизился ко мне и шепотом спросил:
- Вот с нами едет человек - он что, больной? Почему он говорит через нос?
Мои мысли были далеко, и я не сразу понял, о чём идет речь. А когда попутчик настойчиво переспросил, я, как бы между прочим, брякнул:
- Вы правы, у него запущенный сифилис, он ездил в Петрозаводск на спецлечение.
Вижу, товарищ заволновался, стал топтаться на месте. А меня понесло, и я с серьезной миной прошептал:
- Вы руку ему не подавайте и держитесь от него подальше.
- А как же вы сами? - ужаснулся попутчик.
- Я его сопровождаю, у меня есть специальные таблетки против заражения.
Не дослушав, мой собеседник помчался к проводнице, она открыла ему соседнее купе.
Избавившись от нежелательного в этой ситуации соседства и устав ждать в коридоре, я опять вошел в купе. И тут вдруг появляется Анатолий. У меня будто сняли с плеч несколько пудов. Кошкин сильно ругал Коржова, сказал ему, что он эгоист.
А я наконец осознал, что Анатолий не стремится шаг за шагом повышать свое спортивное мастерство. Стало быть, он в каком-то смысле эксплуатирует и спорт, и меня. Или тут было примешано что-то ещё, чего я не мог уловить? С этого дня я окончательно уяснил: сколько тренер ни приложил бы сил и желания, чтобы воспитать чемпиона СССР или мира, если сам атлет не согласен с этим на все 200%, то ничего из этого не выйдет.
Анатолий понял, что мы с Иваном сильно на него обиделись. Он стал оправдываться, а потом залез на верхнюю полку, где уже лежала постель, и забылся мёртвым сном.
Мы с Иваном ходили есть в вагон-ресторан. В Москве купили пахучего чёрного хлеба, отломили краюшку и положили Коржову под нос. Он проснулся, съел хлеб и снова уснул. За четверо суток пути от Москвы до Сибири он съел всего 200 граммов хлеба.
В Киселёвске, на станции Акчурла, когда мы вышли из поезда, Анатолия от слабости качнуло. У него закружилась голова, но я успел его подхватить. По дороге к автобусной остановке Коржов страдающим голосом сказал:
- Теперь я понял, как тяжело не есть несколько суток. Спасибо, Рудольф, вы преподнесли мне урок. Я запомню его на всю жизнь.
Так оно, видимо, и было.
Вскоре Анатолий ушел служить в армию. Там он тоже выступал, но его результаты по штанге застопорились. Они и не могли вырасти, так как у него не было возможности систематически тренироваться. А если и была, то ему мешало врождённое нежелание напрягаться. Правда, благодаря прекрасной нервной системе, он всегда подтверждал норму мастера спорта, пока планку мастерского норматива не подняли.
Долгая дорога в Петрозаводск и обратно выбила меня из привычного ритма восстановления силы. При остановках в пути я делал пробежки, сажал на плечи Кошкина и приседал с ним.
Уважаемый Дилетант, я вставлял картинки исключительно из Интернета, пользуясь соответствующей клавишей "Картинка из Интернета", расположенной визуально справа от клавиши "Видео с youtube.com".
Как понимаю, Воробьёв учился в институте заочно. Вон, в моём городе, медицинский институт, и срок обучения в нём не пять лет, как в институтах "обычных", а шесть. Заочное же обучение, как правило, на год продолжительнее. Потому Коммунист Никитович учился семь лет.
Вряд ли он учился заочно. В мединститутах заочная форма есть только на факультетах сестринского дела и соц. работы, а в те времена таких факультетов вообще не было. Скорее всего, Воробьёв учился на лечебно-профилактическом.
Вряд ли он учился заочно. В мединститутах заочная форма есть только на факультетах сестринского дела и соц. работы, а в те времена таких факультетов вообще не было. Скорее всего, Воробьёв учился на лечебно-профилактическом.
Вот и плохо, что точно об этом не говорится нигде. Или всё-таки говорится ? Лично я пока не углублялся в этот вопрос. Не помню даже, пишет ли Коммунист Никитович в своих бессмертных произведениях о факультете, на котором ему довелось учиться. А также - сколько лет он учился. И очно или заочно.
А если очно, то как же ему удавалось справляться с непомерной нагрузкой ежедневного посещения лекций-практических занятий и спортивного зала ? Соревноваться когда успевал ? И на что он жил в течение всего периода своего обучения ? На стипендию ? И на жалованье липового офицера ?
А в каком воинском звании пребывал Воробьёв ? Да ! Ведь не только один он учился. Училась ещё и Эльвина, его однокурсница и жена.
Про обучение в мединститутах знаю крайне мало. Невзирая на то, что почти каждый день проезжаю мимо нашего городского медицинского института.
Обучение - 6 лет. Очное. А есть ли заочное - задуматься над этим меня подвигли строки из кратких воробьёвских биографий в интернете. Дескать, Коммунист Никитович поступил в Свердловский мединститут в 1950 году, а с отличием закончил его в 1957 году.
Может быть, тогда, срок обучения был более долгим ? Или же Коммунист Никитович академический отпуск брал ? Надо будет порыскать в интернете в поисках интересующей информации. Хотя, возможно, ничего там нового нет. Всё те же "краткие биографии".
Интересно, ещё до армии, в конце 1970-ых-в самом начале 1980-ых годов, я слышал от многих своих знакомых, что в наш городской медицинский институт поступить не так уж и сложно. Были бы деньги. "Всего-то" 500 рублей как взятка благодарность тому, кому надо.
И "вступительный взнос", по тем же самым слухам, приходилось платить не только отъявленным дубам, но даже, иногда, и круглым отличникам.
И странно, меня, в то время, такие "антисоветские" слухи не очень-то и удивляли. Невзирая на то, что на дворе процветал золотой "застой", а также и на то, что в другие наши несколько городских институтов никакие "вступительные взносы" не требовались.
В сталинскую эпоху такой "проституции", понятно, быть не могло. Коммунист Никитович поступил в Свердловский мединститут без всяких "вступительных взносов". Тем более, что был Воробьёв заслуженным фронтовиком, офицером, спортсменом, и за его широкой спиной маячила зловещая тень Маршала Победы Георгия Константиновича Жукова.
"я вставлял картинки исключительно из Интернета, пользуясь соответствующей клавишей "Картинка из Интернета", расположенной визуально справа от клавиши "Видео с youtube.com"."
А вот я не пользовался этой клавишей никогда. Хотя всегда её видел. Сейчас попробовал скачку фотографий с интернета, получилось сразу. Самые первые фотографии, что попалась мне на глаза:
Просто щёлкаешь по нужной фотографии правой кнопкой мыши и нажимаешь "копировать адрес изображения". Скопированное переносишь во "введите полный адрес", ОК, и ссылка вставляется в сообщение, обряжённая в IMG. Спасибо Вам за подсказку, уважаемый любитель !
Конечно, пока не совсем ясно, как маленькие, к примеру, фотографии редактировать (со хранящимися в компьютере снимками - редактирование крайне простое), но это уже детали. ----------------------------------------------------------------------------------- А Ваше сообщение прыгнуло на 1-ю страницу огромной темы про Плюкфельдера. Под занавес этой темы стали прыгать и мои сообщения. И не только мои и Ваши, как я заметил.
До этого в теме про Плюкфельдера такого не наблюдалось. А теперь даже в продолжении темы - сразу перескоки. Я выхожу из ситуации просто. И об этом я уже Вам писал. Правда, добавляются мёртвые единицы в число моих сообщений, но зато сообщение встаёт туда, куда надо.
Опять что-то не так с настройками форума (или чем там ещё ?)
Вы написали мне по поводу примера, приведённого для иллюстрации моего недоумения насчёт невзвешивания атлетов после установления ими рекордов в сумме
"Храпатый толкнул 235 кг на чемпионате Европы-1988 в Кардиффе."
имея в виду, что Солодов установил свой непобитый до сего дня рекорд в сумме в 1984 году, то бишь на 4 года раньше.
Вы правы: приведённый мной пример оказался неудачным. Тем более, что Солодов на Дружбе-1984 установил ещё и рекорд в толчке (233 кг). Тем не менее, в истории тяжёлой атлетики были случаи, когда атлет, поднимая в отдельных движениях нерекордные на тот момент веса, в сумме двоеборья тем не менее устанавливал новый рекорд.
Мой вопрос уважаемому Петру Николаевичу касается именно таких случаев.
Я и Алексей Вахонин попрощались с Валентиной и с Геннадием Ащеуловым, который тоже пришёл нас проводить. Мы легли на наши твёрдые полки с матрацами совершенно смехотворной толщины и тут же уснули. Как уже отмечалось, когда я планировал ехать в Москву поездом, то перед этим специально нагружал себя на тренировке, порой до упаду.
Эти тренировки длились порой по пять часов. Первые полтора часа я методично шлифовал технику, потом выполнял приседания и жим сидя. После этого я поднимался на второй этаж в борцовский зал и плашмя ложился на ковёр. Из-за плотных занавесок на окнах зала там было темно даже днём. Через две минуты меня одолевал сон, сопровождаемый храпом, поскольку я лежал на спине.
Моё сон длился чуть более получаса, затем я возобновлял тренировку. Тренировки после глубокого сна всегда эффективны, я будто заново рождался. Теперь я выполнял 85 подходов в классических упражнениях. Иногда мне хотелось пойти на предельные веса. Но организованность и отработанные принципы не позволяли мне так поступать. В итоге уставший организм не разбирал, мягкой или твёрдой оказывалась постель.
Когда мы с А.Вахониным ездили на сборы или на соревнования вдвоём, то он вёл себя на удивление хорошо, никогда ни во что не ввязывался. Я достал ему книгу „Три мушкетёра“, и он всю дорогу лежал и читал. Иногда вставал, но и тогда садился в коридоре и читал.
* * *
В Москве мы зашли в Госкомспорт СССР, Н.И.Шатов любезно нас там принял. Мы получили для заполнения бумаги, которые были нужны науке, но не нам, штангистам. У кого начисто отсутствовал талант, тот организованно, шаг за шагом творил науку. Вот и сейчас кто-то писал диссертацию на тему „Успехи советских спортсменов за рубежом“. Вахонину было не осилить вопросы анкеты, и мне пришлось заполнить её за него.
Через 20 дней начинались ежегодные соревнования “Кубок Дружбы”. Они проводились за счёт СССР, иностранцы ничего не платили, но готовились к ним усиленно.
Некоторые советские штангисты сошли с помоста, так и не достигнув вершин. Но зато, имея связи, они бог знает какими путями добивались выездов за границу и работали там тренерами. И получалось, что тот товарищ, который совал свой нос в чужие тренировки и которому все доверяли, вдруг оказывался в капиталистической или в социалистической стране.
Смотришь, бывало, записи тренировок иностранцев и узнаёшь свой почерк, да ещё и видишь там все новые упражнения, которые внедрил только ты. Подходишь к советскому тренеру, который работает не так близко от СССР, и спрашиваешь его: мол, что же такое творится, у кого ты это взял? И слышишь от него:
- Ха-ха, ты что, Рудольф? Это ведь ты меня научил.
- Да-да, совсем забыл, - приходилось отвечать мне.
Вот так всё и разворовывалось вмиг. Не помню, чтобы американцы или немцы нам в чём-либо помогали. Правда, мы взяли моду у американцев работать на статику, наша наука исписала по данному поводу целые тома. Но всё это оказалось пустышкой. Я проделал эксперимент с включением в тренировку большого объёма статических упражнений на 10 штангистах. Все они стали сильными, как волы, однако потеряли скоростные качества. Нет, я не отвергаю изометрический метод целиком. В некоторых случаях он действительно полезен – особенно, если нужно встряхнуть сосуды, очистить их от шлаков.
Я уже писал, что мы с забойщиком А.Кривко провели опыт по задержке дыхания во время бурения сбоек в печах. Кривко смог полноценно работать в таком режиме до трёх минут и более, держа в руках полутораметровое бурильное сверло. Работать на статику, упираясь в стенку или ворочая большой камень, - это примерно то же самое.
Просто стыдно было видеть глупое преклонение перед заокеанскими или перед западными авторитетами с их ни к чему не обязывавшей трепотнёй. Но многих отечественных тренеров силком заставляли внедрять методы этих авторитетов. Хорошо хоть, что мы в Сибири находились далеко от Москвы.
Прошло две недели сборов. И вдруг я обнаружил, что Вахонин начал уставать. Оказывается, кто-то налил ему водки. Я сказал себе: ну, теперь держись, Рудольф! Но с помощью М.Л.Аптекаря мне удалось потушить пожар, загоревшийся в Алексее. Меня радовал его прогресс в технике, хорошо переносил он и объёмные нагрузки.
На тех сборах никто никому не мешал и не вмешивался в тренировки. Задача Н.И.Шатова состояла в том, чтобы давать советы, а не командовать. Соревнования на “Кубок Дружбы” проводились в Москве, как правило, в большом зале и при большом стечении столичных болельщиков. В Москву понаехало и много людей из республик СССР.
Стр. 752-753 img 1118
Я опять применил свой метод снятия скованности у А.Вахонина в жиме, о котором уже написал. Перед взвешиванием мы с Вахониным пришли в соревновательный зал, чтобы он проверил гриф и помост. Я показал Алексею, где буду стоять, чтобы подавать команду на начало упражнения. И в итоге Вахонин выступил удачно, заняв первое место.
Через день выступать должен был я. Перед соревнованиями мне принесли записку: „ Рудольф, за тебя будет болеть вся угольная промышленность. Желаем успеха. С глубоким уважением, Г.А.Быстров, В.А.Бакатин. Завтра после выступления позвони”. Эта маленькая бумажка стала для меня настоящим допингом.
Я завершил соревнования без мирового рекорда, но работал красиво. Штангу не бросал, а опускал на помост бережно и тихо. Зрителям я понравился. Я всегда надеялся, что моим примером заразятся другие. Увы, штангисты меня, напротив, постоянно упрекали:
- Зачем ты всё усложняешь? В правилах ведь не указано, что штангу нужно опускать без шума и пыли. Хорошо, что у тебя есть запас силы и что ты можешь позволить себе такие номера.
Но ведь аккуратное опускание штанги на помост намного эстетичнее, чем её расхлябанное, грубое бросание. Кроме того, когда мгновенно переходишь с преодолевающего режима на уступающий, то это даёт прирост силы. В журналах по теории физического воспитания тогда уже появлялись работы на эту тему. Однако наши тренеры и капитан сборной команды А.Воробьёв, а также А.Медведев никому об этом не рассказывали.
* * *
Соревнования “ Кубок Дружбы”, которым придавалось политическое значение, нарушили мои планы. Поэтому мы поскорее сели в поезд и помчались домой. Перед отъездом я позвонил Г.А.Быстрову. Он очень сожалел, что я не зашёл к нему в Совнархоз РСФСР. Оказалось, что Быстрова перевели из Кузбасса в Москву и он теперь стал москвичом.
А.Вахонин тайком от меня купил поллитру водки, а также набрал колбасы, консервов и игрушек для детей. Покупать игрушки было его страстью. В вагоне я конфисковал у Вахонина бутылку и сказал ему:
- Будешь пить столько, сколько я тебе налью.
Надо отдать должное А.Вахонину: он слушался меня, как хороший сын.
Каждая такая поездка весьма познавательна. С кем только не встретишься в поезде! Не надо было читать романов: раскованные люди болтали обо всём, что творилось в стране. Моё доброе к ним отношение вызывало у них потребность высказаться. Я тогда думал: если Н.С.Хрущёв хочет узнать то, о чём думает народ, то пусть сядет на поезд Москва-Владивосток. Русский народ открытый, без двойного дна. Недаром говорят - „простая русская душа“.
Правда, рассказы о том, что творили советские солдаты в оккупированной Германии, заставляли усомниться в их природной доброте. Я уже писал в первой книге, что слышал об этом от очевидцев, в частности, от родственников моей жены Валентины.
Я считал необходимым написать об этом, поскольку ничто из пережитого не должно уходить под лёд. Жизнь - это мы сами, и история творится нами. Мы для того и живём, чтобы, зная о прошлом, отбрасывать всё плохое и черпать оттуда, из прошлого, всё хорошее и человечное. А людей, обвешанных медалями, но творивших бесчинства, рассудит история.
А.Вахонин через день после возвращения с соревнований вышел на работу. По своим результатам он подошёл близко к мировому уровню. Другие спортсмены с такими результатами уже года три находились бы на стипендии. Н.И.Шатов обещал Алексею стипендию, но её всё не было. Вахонин работал в мехцехе, в бригаде Меркулова и Кирсанова. Они жалели Алексея и говорили: „Это наш второй подарок советскому спорту“. (Под первым подарком имея в виду, судя по всему, самого автора данной книги. – Сост.)
Истины ради замечу, что постоянно ходить на работу было для Вахонина даже лучше. Я знал: перейдя на стипендию, он от безделья начнёт беспрерывно пить водку со своей женой Зиной. Поэтому я не слишком настаивал, чтобы Москва скорее взяла Алексея на полное обеспечение.
А.Вахонин работал в забое и в то же время вполне справлялся с интенсивными нагрузками. Всё зависело от правильно и взвешенно составленного плана тренировок.
Вахонин не помогал мне распределять свои нагрузки по тренировочным дням. Если я сам составлял для себя планы, которые подчас нарушал - за что и бывал наказан, - то Алексей полностью роботизировался. Сначала я возмущался, что Вахонин мне не помогает: ведь получалось, что я его не тренирую, а дрессирую.
- Давай думай сам и составляй себе планы тренировок, - говорил я ему, - а я тебе помогу.
- Зачем я должен этим заниматься? - недоумевал Вахонин. - Я ведь тебе доверяю.
Стр. 754-755 img 1119
- Алексей, ты ведь работаешь в шахте и лучше меня знаешь, насколько устаёшь на работе. Поэтому тебе виднее, какую дать себе нагрузку на тренировке.
- Нет, Рудольф: в прошлом году я попробовал обойтись без твоих планов и тренировался по самочувствию, – ответил мне Вахонин. - И дошёл до того, что не смог поднимать штангу вообще. Видно, тут всё не так просто, как я думал.
Как тренер я шаг за шагом делал открытия. Наращивание силы имеет нечто общее с освоением музыки: один человек делает это быстро, другому требуются годы.
В нашем спортзале постепенно набралось много спортсменов, переставших развиваться. А как и по какому пути следовало развиваться мне? Проклятая травма на Олимпиаде разрушила все мои планы. После выступления в Риме, где я был обязан выиграть, я планировал на той же силовой базе победить на чемпионате мира 1961 г. и на этом завершить свои выступления.
Наконец, мне хотелось закончить в Киселёвске десятый класс, поступить на заочное отделение в институт физкультуры и преподавать где-нибудь в школе со спортивным уклоном или в техникуме. Либо уехать на Украину, в свою Ново-Орловку и выкупить там наш старый дом или хотя бы заполучить его фундамент.
Но через родственников из Енакиева я узнал, что мы, советские немцы, по-прежнему наказаны „именем народа“ за нападение фашистской Германии на миролюбивую страну Советов. И что поэтому мне не только не дадут купить фундамент нашего дома, но и вообще не пропишут на Донбассе. Доступ в районы, где советские немцы проживали до 1941 г., оставался для нас закрытым, хотя ещё в 1956 г. нас сняли с учёта в спецкомендатуре.
Вокруг нашего положения продолжалась политическая возня, нам всё ещё мстили и, само собой разумеется, списывали на нас, на немцев, любые огрехи и просчёты. Пусть, мол, эти немцы сидят на месте и вкалывают, искупая свою вину, а если хотят уехать, то для этого имеются Казахстан, Средняя Азия или Сибирь вплоть до Иркутска. Дальше на восток нам ездить тоже было нельзя: дальневосточные районы оставались закрытыми не только для нас, для изгоев, но и для всех граждан СССР. Чтобы их посетить, требовалось специальное разрешение.
Справедливости ради замечу, что вслух об этих препонах никто не сожалел. Дескать, раз надо - значит надо.
Монтажник Ловейко рассказал на шахте по данному поводу следующий анекдот с политическим запашком. КПСС приняла решение повесить малоактивных членов профсоюзов. Вопрос вынесли на профсоюзное собрание. Никто не возражал, только один интеллигентный с виду человек спросил:
- А профсоюз выдаст верёвки, чтобы нас вешать, или нам нужно принести их из дома?
Председатель профкома поблагодарил члена профсоюза за сознательность и поставил вопрос на голосование. Все проголосовали за то, чтобы принести свои верёвки - тщательно продезинфицированные.
А один партиец сказал мне в поезде:
- Мы допустили ошибку, отпустив чеченцев из Казахстана. Поэтому вас, немцев, никогда не пустят домой. И вам не вернут ни ваши отнятые дома, ни скот, ни ухоженные земли.
Таким образом, я оказался у разбитого корыта. Я уже думал всё бросить и сказал об этом нашему начальнику цеха Александру Терентьевичу Клышко. Но он возразил:
- Ты что, Рудольф! Тебе ведь в штанге нет равных. Поэтому будет очень глупо всё бросать. Если что, мы тебя всегда и во всём поддержим. Плохо только, что ты уехал в центр. Мы ведь здесь тебе такой дом отгрохали бы! Ты только скажи. У нас вон завалило 10-метровый щит, так там накат брёвен на два или даже на три дома. Чтобы достать этот щит, нужно только установить на поверхности пятитонную лебёдку и протянуть 50 метров каната. Щит опрокинулся, брёвна торчат, их можно вытащить. Они все семиметровые – так что сруб, считай, почти готов. Остальное мы всё выпишем, и ты станешь жить припеваючи. А штангу пока не бросай. Ты ведь нарастил силу? Вот и реализуй её. А там будет видно.
В первой книге я уже писал об этих щитах. Добавлю ещё несколько слов. Кое-где уголь залегал у нас всего в 4-5 метрах от поверхности земли. Чтобы отработать толстый пласт, требовалось только накатать бревна в виде щита и скрепить их специальными анкерными болтами. Этот щит служил защитой от обвала породы.
Стр. 756-757 img 1120
Бульдозеры на поверхности проделывали траншею до угля, и прямо на уголь устанавливались щиты, связанные друг с другом канатами. Снизу с обрезного штрека пробивалась печь, через которую уголь сыпался вниз до основного штрека – примерно на глубину 300 метров. Щит должен был ползти вниз, скользя бортами, сперва до обрезного, а затем и до конвейерного штреков, выдерживая все взрывы, которые производились под ним.
И вот один такой щит попал в аварию. Во время взрыва лопнули скреплявшие его канаты, и щит развалился. В завале осталось огромное количество леса. Нужно было только пойти на риск и вытащить свежие сосновые бревна, доставленные из Барзаса. Лес, побывавший в употреблении, имел смехотворно низкую цену.
- Спасибо, лес мне сейчас не нужен, - ответил я А.Т.Клышко. - Но я продолжу поднимать штангу и вести за собой штангистов. К тому же у меня есть А.Вахонин. Вот я и подготовлю его, чтобы мы оба стали олимпийскими чемпионами.
Теперь я почти каждый день ездил на тренировки из центра города в Афонино.
* * *
В начале мая 1961 г. нас с Вахониным вызвали на сборы в Кисловодск. Вахонин жаловался: мол, только втянулся в работу, а тут нужно опять собираться в путь. От Новосибирска до Москвы мы решили добираться не на поезде, а на самолёте.
В Москве Вахонину наконец подписали бумаги на стипендию. Теперь ему больше не было нужды работать на шахте. А мне выдали гонорар за три мировых рекорда, установленных ещё в 1959 г., о которых я уже и забыл. Когда я сдавал в бухгалтерию отдела тяжёлой атлетики финансовый отчёт за “Кубок Дружбы”, меня вызвала к себе главный бухгалтер.
- Разве вы не знаете, что за мировые рекорды платят деньги? - спросила она. - Я понимаю, это немного, но всё-таки...
- Знаю, но ведь эти деньги вроде считаются секретными…
- Ну, погоди, Шатов! - сказала бухгалтерша.
Она открыла книгу, где было написано, когда Н.И.Шатова известили об этих деньгах.
- Я ему сказала, что деньги лежат давным-давно. Мы их еле отстояли, деньги уже хотели списать. Отдел тяжёлой атлетики выписал вам премии по минимальной шкале. Видимо, это произошло потому, что вы не выступили в Риме. Что там такое стряслось? Мой муж тоже штангист, и он страшно вас уважает.
- Неужто больше, чем вас? - пошутил я.
Бухгалтерша вызвала сотрудницу, дала ей ведомость и сказала:
- Лена, выдай Плюкфельдеру деньги за его мировые рекорды.
Чтобы читатель представлял, о каких суммах шла речь, сообщу, что за каждый рекорд мне заплатили на несколько рублей больше моего месячного оклада. Лена наклонилась ко мне и тихо спросила:
- А почему вам так мало платят?
- Видимо, пришёлся не ко двору в отделе тяжёлой атлетики, - тоже шепотом ответил я.
Она распахнула большие завораживающие глаза.
- Ах, да, вы ведь шахтёр, и поэтому начальники думают, что вам деньги не нужны… Ладно, я шучу, - произнесла Лена и закрыла бухгалтерские книги, которые считались секретными.
Поезд помчал нас с А.Вахониным из Москвы на юг. Природа за окном менялась на глазах. Я вспомнил недавнюю первомайскую демонстрацию в Киселёвске. Весной было особенно заметно, как хорошеют наши город и стадион. Каждый год появлялось что-нибудь новое.
Центр Киселёвска мне нравился, но теперь, чтобы попасть в наш клуб в Афонино, мне приходилось каждый раз пересекать у Томского переезда основную железнодорожную магистраль Кузбасса.
На этом переезде машины простаивали часами, скапливаясь по обе стороны от него, что приводило к огромным потерям времени. Меня удивляло, почему грамотные люди молчат и ничего не предпринимают по этому поводу.
Шахта, затрачивая огромные средства, пробивала стволы до 200 м глубиной, а после выемки угля всё это заваливалось и затем строилось в каком-нибудь другом месте заново. Неужели никому не пришло в голову, что точно так же можно пробить и туннель под железной дорогой? Это стоило бы не так уж много, зато машины перестали бы простаивать.
Если за определённое время не загрузить вагоны, то железная дорога берёт с шахты большой штраф. А тут десятки машин стояли по вине железной дороги - и это не имело никаких последствий. Сколько людей, например, умирало оттого, что закрытый переезд не давал проехать автомобилям “скорой помощи”? На мой взгляд, простой транспорта на Томском переезде представлял собой настоящее вредительство со стороны властей. Видно, у партии, у нашего рулевого, что-то было не в порядке с рулём.
Стр. 758-759 img 1121
Я смотрел в окно поезда и видел, что длинные хвосты машин выстраиваются у переездов повсеместно. Создавалось впечатление, что советская власть ведёт себя как временщик, то есть как субъект, живущий одним днём. Я подозвал к окну Вахонина и обратил его внимание на простаивавшие машины.
- Так это даже хорошо, - сказал мне Алексей: - пусть люди побольше отдохнут.
Да, с логикой у моего подопечного имелись проблемы. А ведь бог наградил Вахонина такими крепкими ногами и такой спиной! Алексей, правда, не отличался гибкостью, но зато прекрасно толкал вес от груди в „ножницы“. Почему же я всё время должен был думать за него?
Мать постоянно ругала меня за то, что я беру на себя слишком многое, и в качестве примера приводила колхозное строительство в нашей Ново-Орловке:
- Отец ночами не спал, но всё-таки поднял колхоз. И что в итоге? Смотри, сынок, коммунисты уничтожают всех инициативных людей!
Неужто инициатива наказуема и в спорте?
Отца уничтожили по указке кремлёвских вождей. Видно, им было не по душе, что на Украине развелось так много немцев и что немецкие сёла разрастались на глазах.
Я узнал, что на следующий день в 10 утра наш поезд прибудет в Дебальцево. С этой станции меня в 14 лет выслали с матерью и с братом в Сибирь. Такое не забывают.
От Дебальцева до Ново-Орловки всего 16 км. Сюда мы возили на лошадях зерно, отсюда привозили семена, присланные из Республики немцев Поволжья. Название „Дебальцево“ звучало в моих ушах с самых ранних лет. И вот я снова оказался на земле своего детства.
Мы с Вахониным поужинали, выпили крепкого чая и легли спать. Под стук колёс я унёсся мыслями в тот день, в 23 сентября 1941 г., сложил руки на груди и помолился. Молитв я не знал, помнил только короткую детскую молитву, которой мать обучила меня, когда мне было 6 лет: „Ich bin klein, mein Herz ist rein, soll niemand drin wohnen, als Jesu allein“.* С этой молитвой я не расстаюсь и поныне.
________________________________________________________________ * Я мал, моё сердце чисто, никто не должен в нём жить, кроме одного лишь Иисуса. ________________________________________________________________
Настало утро. По расписанию поезд должен был стоять в Дебальцево 10 минут. Мы стали подъезжать к станции, и я принялся рассказывать Вахонину:
- Вон там элеватор, а сейчас будет переезд. Когда мы сдавали зерно на элеватор, очередь выстраивалась до самого переезда. Лошади из нашего села были лучшими. А какую на них надевали сбрую! В медных бляшках, как у цыган.
Поезд остановился, и я повёл Алексея к тому месту, откуда нас увозили с украинской земли. Я шёл по путям, он за мной. Мы подошли к большим тополям. Здесь, в тупике, тогда стояли наши двухосные вагоны, в которых обычно возили скот и прочие грузы. Вахонин достал из кучи металлолома кусок рессоры и стал копать им землю.
- Чтобы все знали, что ты отсюда поехал в Сибирь, - сказал он и засмеялся.
- Чему ты смеёшься, Лёша?
- Радуюсь, что тебя, Рудольф, привезли к нам. Иначе кто меня тренировал бы?
Да, кому горе, а кому и смех.
- Пошли, Лёша, всё это сон, - сказал я. - Кстати, кто твой отец?
- Я его не помню. Но мать сказала, что он чех по фамилии Куно. Его пригнали в Сибирь вместе с другими пленными солдатами ещё в Первую мировую войну.
- Раньше ты мне об этом не говорил, Лёша.
- Да я и сам не знал, мне мать только недавно рассказала.
- Так вот почему ты такой крепкий – из-за смешанной крови! Будь ты ещё чуть организованней, и можно было бы сказать, что русско-чешская кровь повлияла на тебя очень положительно.
Что значит быть организованней, до Куно-Вахонина, видимо, не дошло, и он промолчал.
Я хотел рассказать ему, как мы в 1941 г. садились в вагоны для скота, но он больше интересовался ряженкой и варёной картошкой, которые продавали чистенькие украинские бабёнки. Алексею понравилось, что они накладывали картофель на большие листья лопуха.
- Смотри, Рудольф, у нас ещё только снег сошёл, а здесь вон уже какие лопухи!
В вагоне Вахонин рассказал, как мать, используя лопухи, в детстве вылечила его от прободения прямой кишки.
Рудольф Вольдемарович жалуется, что какие-то хваткие ловкие личности вмиг разворовывали его методологические секреты - а он что хотел ?
Да всё, что ни есть, разворуют личности эти и спасибо не скажут. Но винить здесь некого. Кроме себя самогО. Неча хлебальником щёлкать.
Василий Иванович, русский исполин, тренировался при закрытых дверях. В отдельном уютном зальчике. И как ? и чем ? он там созидал чудовищную силу свою - знать никому не положено и совершенно не обязательно было. Созидал и созидал. Остальное - секрет. Или даже военная тайна.
Уже поэтому Василий Иванович мудр и прижимист. Прижимист почище чистокровного немца Плюкфельдера. Так кто из них более немец ?
Всякий, кто разбрасывает свои сокровенные ценности где попало и где ни попадя - просто заслуживает, чтобы его обокрали !
Заслужил ли всемирную славу и разве стал чемпионом и рекордсменом всех времён и народов легендарный Василий Иванович, если бы направо и налево без умолку болтал о своих находках-открытиях в деле строительства неслыханных своих результатов ?
Нет. И ещё раз нет.
Ибо тогда соперники били бы Алексеева его же оружием. И никакой, уж конечно, от соперников благодарности. Уж поверьте. Наоборот, честь открытий "исполинских" находок соперники себе приписали бы - Алексеев ? какой ещё Алексеев ??? Да это мы сами придумали !
Так бывает всегда и во всём. И это один из главных принципов жизни, чего уж там.
И сидел бы Василий Иванович ограбленный. Головой кучерявой качая. Ах, какой же я был идиот ! Вот только ничего уже поделать нельзя.
Поздно.
Хоть вешайся.
Любуйся вот теперь на халявщиков. Огребающих законные твои призы и медали.
А Алексеев - да пошёл он...! Сами с усами !
А ведь совсем и несложная житейская истина - ЧТО она стОит, услуга, которая уже оказана ? Ничего. Ровным счётом. И концов не найдёшь.
Вот вам и альтруизм. Вот вам и щедрость душевная.
И кто виноват ? Вопрос, разумеется, праздный. ---------------------------------------------------------------------------------------- Кольнуло отношение Плюка к Вахонину. Жалобы какие-то. Дескать, надоело возиться с Вахониным, да всё вожусь.
А кто тебя заставлял-то ?
Постеснялся бы Плюк кокетничать - как-никак олимпийская слава Алексея Ивановича добавилась к плюкфельдерской славе. Сотворив её ярче вдвойне. ----------------------------------------------------------------------------------------- Вахонинский врождённый чешско-русский алкоголизм.
Невольно подумалось - экая жалость, что не было тогда "кодировщиков".
Не так и давно, в 1990-ые годы, на просторах России орудовал маг, чародей и кудесник доктор ШкурО.
Сейчас вот, прославленная клиника доктора Маршака с алкоголизмом самоотверженно борется.
И закодированный вусмерть Вахонин превратился бы в убеждённого трезвенника. По крайней мере на год. А там - делов-то ! - вновь к Маршаку. И вновь абсолютная трезвенность в течение целого года.
Тут-то бы и не нарадовался Рудольф Вольдемарович на ученика своего ненаглядного ! ----------------------------------------------------------------------------------------- Гляжу, Плюкфельдер не упускает ни единого случая выставить Вахонина дурачком. Анкету, вон, даже Алексей Иванович заполнить был не способен. А надрессировать Вахонина заранее было нельзя ? Чтоб наизусть запомнил ответы на стандартные вопросы анкеты ? Чтоб от зубов запомненное отскакивало !
Ещё и как можно было. Поэтому сей недочёт следует записать непростительным тренерским упуШШШением. --------------------------------------------------------------------------------------- Тоннель под железной дорогой.
И опять Плюкфельдер прав. Однако, виноваты не коммунисты. А единственно и только народ. Который за себя постоять не способен.
Власть же имеет неотъемлемое абсолютное право быть совершенно любой. Вплоть до людоедской. Или ещё похуже того. Дело же народа - допускать или не допускать над собой эту власть.
И если народ допускает....тогда и неча пенять на зеркало, коли рожа крива. -------------------------------------------------------------------------------- И несколько слов о германском фашизме. О котором беспрестанно гундосЮт "народные" СМИ не только в России, но и во всех так называемых развитых странах.
ГундосЮт....словно и не замечая того, что германский фашизм в жестокости давно превзойдён. Достаточно только взглянуть на творимые в мире злодеяния.
Руками "нефашистов".
А вот невинному Плюку посочувствовать можно. Немец - и вся вина его в этом ! И кому не лень - всяк обвинял Плюкфельдера к фашизму в причастности.
Уж такая "толерантность".
Между тем, если присмотреться внимательно, большинство злодеяний Второй мировой творились даже и не немцами, а их дорогими союзничками. Румынами, в первую очередь. Героями не поля боя, а против мирного населения.
Сюда же необходимо включить и "прибалтийцев-бандеровцев" всех мастей и оттенков, и русских и околорусских карателей, и попавших в немецкий плен многих представителей советских южных окраин. Которые (последние) демонстрировали уж такую жестокость (вполне себе природную), которая германским фашистам даже и не снилась.
И ВСЕ ЗЛОДЕЯНИЯ ПРИПИСАНЫ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО НЕМЦАМ.
Русские солдаты, чинившие беззакония на территории Германии. Оно и понятно - месть. Но и здесь не так всё просто. Красная армия состояла не только из русских. Которые, конечно .....но внесли немалую лепту и....читай выше.
И ВСЕ ЗЛОДЕЯНИЯ ПРИПИСАНЫ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО РУССКИМ. -------------------------------------------------------------------------------------- Закончилась Великая война. Слово "фашист" превратилось навеки в символ звериной жестокости.
Вот только "почему-то" никто не называет фашистами ни...., ни..., ни.....включи, не забудь, телевизор. И всё в нём увидишь.
Но даже и в СССР....каждый, "родом оттуда" может припомнить характерный обыденный случай - этак идёт себе вечером рабочий устало со смены домой. Дома детишки пищат, жена-раскрасавица в холодной постели томится.
Ждут кормильца семьи, не дождутся. Уж скорей бы пришёл.
И вдруг - наперерез гегемону-рабочему компания весёлых юнцов.
- Сигареты есть ? Есть ? Вот как ? А почему без фильтра ? И отчего не зажигалкой, а спичками ты потчуешь нас ??? Это ли не наглое оскорбление !
И вот так, ни за что ни про что, "просто так", от скуки, совершенно невинного случайного человека, своего соплеменника, ещё и уважаемей и старше себя, одного, все скопом, "оскорблённая" "доблестная" компания начинает дружно втаптывать в грязь. Смертным боем - кулаками, ногами, кастетами, совершенно не заботясь о том, чем для гегемона сие "нравоучение" кончится - моргом, инвалидностью или просто хорошей отлёжкой в постельке. Плевать, главное - позабавились славно !
Ну и кто они, эта погань - безобидные хулиганы, никак ? Да нет - урождённые (или "приобретённые") изверги. В тысячу раз опасней и хуже фашистов. У фашистов хоть идеология какая-никакая была. У этих же ублюдков - за душой ничего. Одна лишь садистская похоть.
И тем не менее они не фашисты. В представлении тех же СМИ и УК.
Вот тебе и весь сказ.
Потому и надо было (и необходимо сейчас) простому народу самомУ себя защищать от всяческой нечисти. Организуясь в дружины (не в опереточные, а истинные) и ....много чего ещё тут можно придумать. Действенного, реального, настоящего, нужного. Не дожидаясь высочайших снисходительных милостей с коммунистических, "демократических" и прочих небес.
А не выказывать "отменное мужество" клеймением фашистами абсолютно безвинных людей, навроде "фашиста" Плюкфельдера.
Отправлено: 23.10.15 02:37. Заголовок: Уважаемый Пётр Никол..
Уважаемый Пётр Николаевич, Вы написали мне в старой теме:
"Контрольное взвешивание отменено с 1977 года, а Вы пишете о рекордах 1984-го! Это было правильное решение: негуманным было 6-7 часов мучить человека, которых лишился n кг, да еще и не имел права ни есть, ни пить, ожидая контрольного взвешивания!"
Я написал о рекордах вообще. А числовые данные и ссылки на людей (чтобы разбавить скучную абстракцию более живо воспринимаемой конкретикой) я привёл с употреблением слов "типа" ((типа 422,5 кг Солодова на "Дружбе-1984")) и "например" (например, 195,5 кг в рывке Благоева и 235 кг в толчке Храпатого). То есть я имел в виду, что если правило взвешивания после установления рекорда применять последовательно, без странноватых исключений для рекордов в суммах, то его нужно было бы применять в случаях, похожих на случай, аналогичных случаю, типа случая с Солодовым, Благоевым и Храпатым. Где сумма рекордов в отдельных движениях больше рекорда в сумме.
Вы также написали мне:
"...почему Вы Бергера называете Бёргером: он именно Berger, а не Börger! Вот встречусь с ним накануне его 80-летия (он тоже живет в Бруклине) о пожалуюсь на Вас!"
Когда я учился в школе, то нам на первых же уроках сообщили, что в английском языке буквосочетания "er" "ir" и "ur" всегда произносятся как "ёр". Только поэтому я, рассказывая, например, о чём-нибудь, принадлежащем женщине, никогда не говорил ничего похожего на "хер дресс". И потому мои слова никогда не выглядели намёком на презерватив (как на одежду для хера). Благодаря моему неуклонному стремлению следовать вышеуказанному правилу из английского языка люди воспринимали мои слова нормально - как указание на "её платье": "her dress".
Вот и фамилия Berger должна читаться согласно правилам английского произношения именно как "Бёргер".
Что касается проблем с оставлением сообщений и с их непрогнозируемыми путешествиями по ленте форума, то этот вопрос здесь уже неоднократно обсуждался. И в целом вывод тут такой: сообщения нужно стараться оставить именно внизу ленты.
Однако для этого нужно сперва посмотреть: а что за сообщения в данный момент демонстрирует форум: "только новые" или "все"? Сведения об этом располагаются прямо под самым первым сообщением темы.
Вот сейчас у меня там имеется следующая надпись:
"Ответов - 8 [только новые]"
Синий цвет слов только новые означает, что по этим словами можно кликнуть мышкой, и тогда будут вызваны эти самые только новые сообщения.
Но с этими только новыми лучше как раз не связываться, то есть их не надо открывать. Ибо от них и берут своё начало все блуждания сообщений по форуму и их исчезновения.
Поэтому сперва нужно убедиться, что под первым сообщением темы нет надписи "Ответов - 9 новых [см. все]" - поскольку она свидетельствует о том, что открыты как раз только новые сообщения.
А если такая надпись под первым сообщением как раз и стоИт, то нужно кликнуть мышкой на синие [см. все] - чтобы открылись именно все сообщения без укорочений или "искривлений" их ленты выборкой только новых сообщений.
И тогда можно уже оставлять своё сообщение в сАмом низу.
Но и после установки своего сообщения следует проверить: а встало ли оно на нужное место? И если не встало, то такое неправильно вставшее сообщение надо удалить (уважаемый Пётр Николаевич, внимательно посмотрите под Ваши сообщения: там должна быть кнопка "правка" - крайняя левая в ряду), предварительно скопировав. И сделать затем вторую попытку добиться нужного результата.
"Закончилась Великая война. Слово "фашист" превратилось навеки в символ звериной жестокости.
Вот только "почему-то" никто не называет фашистами ни...., ни..., ни.....включи, не забудь, телевизор. И всё в нём увидишь.
Но даже и в СССР....каждый, "родом оттуда" может припомнить характерный обыденный случай - этак идёт себе вечером рабочий устало со смены домой. Дома детишки пищат, жена-раскрасавица в холодной постели томится.
Ждут кормильца семьи, не дождутся. Уж скорей бы пришёл.
И вдруг - наперерез гегемону-рабочему компания весёлых юнцов.
- Сигареты есть ? Есть ? Вот как ? А почему без фильтра ? И отчего не зажигалкой, а спичками ты потчуешь нас ??? Это ли не наглое оскорбление !
И вот так, ни за что ни про что, "просто так", от скуки, совершенно невинного случайного человека, своего соплеменника, ещё и уважаемей и старше себя, одного, все скопом, "оскорблённая" "доблестная" компания начинает дружно втаптывать в грязь. Смертным боем - кулаками, ногами, кастетами, совершенно не заботясь о том, чем для гегемона сие "нравоучение" кончится - моргом, инвалидностью или просто хорошей отлёжкой в постельке. Плевать, главное - позабавились славно !
Ну и кто они, эта погань - безобидные хулиганы, никак ? Да нет - урождённые (или "приобретённые") изверги. В тысячу раз опасней и хуже фашистов. У фашистов хоть идеология какая-никакая была. У этих же ублюдков - за душой ничего. Одна лишь садистская похоть.
И тем не менее они не фашисты. В представлении тех же СМИ и УК."
Но ведь эти ребята действительно не фашисты. А всего лишь сволочи, подонки и т.д. Ибо то, что мы, люди из СССР, привыкли называть фашизмом - это, как минимум, в тысячу раз страшнее, чем самые жуткие проявления уличной жестокости. Фашизм (точнее, нацизм) - это именно государственная деятельность, освящённая и подкреплённая человеконенавистнической идеологией.
Вот в разных странах в разное время происходили так называемые "еврейские погромы". То есть проявления любительской, непрофессиональной, уличной жестокости по отношению к евреям. В результате в таких погромах было убито в общей сложности максимум несколько тысяч человек.
Но когда за дело взялась машина профессионального насилия (государство) нацистской Германии, то жертвы среди евреев стали исчисляться миллионами.
Тысячи и миллионы - разница в три порядка. Так что описанные Вами уличные поганцы - это невинные агнцы по сравнению с организаторами Освенцима, Майданека, Треблинки, Бухенвальда и пр.
Вы также написали:
"Гляжу, Плюкфельдер не упускает ни единого случая выставить Вахонина дурачком. Анкету, вон, даже Алексей Иванович заполнить был не способен. А надрессировать Вахонина заранее было нельзя ? Чтоб наизусть запомнил ответы на стандартные вопросы анкеты ? Чтоб от зубов запомненное отскакивало !
Ещё и как можно было. Поэтому сей недочёт следует записать непростительным тренерским упуШШШением."
Мне кажется, Вы пристрастны по отношению к Плюкфельдеру. Рудольф Владимирович явно очень добрый человек, совершенно чуждый издевательству над другими. Вот чего ему иногда не хватает, так это меры в подробностях. Он просто старается быть интересным и потому сообщает обо всех подряд мало-мальски неожиданных, хотя бы немного выходящих за границу обыденности случаях. Типа истории исцеления маленького Вахонина или его неумения обращаться с анкетой.
Сами посудите: где Плюкфельдер открытым текстом сообщил о Вахонине те совершенно очевидные теперь, надеюсь, сведения, которые когда-то обнародовал на этом форуме я (и которые ещё вызвали недоверие у уважаемого Деда)?
"Но ведь эти ребята действительно не фашисты. А всего лишь сволочи, подонки и т.д. Ибо то, что мы, люди из СССР, привыкли называть фашизмом - это, как минимум, в тысячу раз страшнее, чем самые жуткие проявления уличной жестокости. Фашизм (точнее, нацизм) - это именно государственная деятельность, освящённая и подкреплённая человеконенавистнической идеологией.
Вот в разных странах в разное время происходили так называемые "еврейские погромы". То есть проявления любительской, непрофессиональной, уличной жестокости по отношению к евреям. В результате в таких погромах было убито в общей сложности максимум несколько тысяч человек.
Но когда за дело взялась машина профессионального насилия (государство) нацистской Германии, то жертвы среди евреев стали исчисляться миллионами.
Тысячи и миллионы - разница в три порядка. Так что описанные Вами уличные поганцы - это невинные агнцы по сравнению с организаторами Освенцима, Майданека, Треблинки, Бухенвальда и пр."
Дело не в масштабах и не в идеологии, а в сути. Была бы суть, а идеологию и масштабы приложить нетрудно.
Вспомните хотя бы зверства японской военщины в Китае. Японцы убивали китайцев миллионами. И что характерно, без малейших зазрений - столь свойственной передовым еврпопейским нациям - совести. Наоборот, с восточными изощрённостью, азартом и сладострастием.
Смотрел я когда-то на канале Discovery один из документальных исторических фильмов. Как раз про развлечения японцев с мирным китайским населением.
И приводится в фильме факт - в одной из японских оккупационных частей служили себе два друга-товарища, младших командира. Что-то примерно лейтенантского звания.
И вот напились они как-то сакэ да и поспорили "на интерес" - а кто из них за неделю больше китайцев убьёт ? И дотянет ли каждый из них до сотни убитых китайцев ?
Причём, никакого огнестрельного оружия для убийства условиями спора не допускалось - только холодное. Сабля, кинжал и тому подобная "острая приправа".
В конце недели счёт был таким - победитель убил 90 китайцев, проигравший - 85. "К сожалению", ни один из участников весёлого спора так до сотни самолично казнённых китайцев и не дотянул. Видимо, разбежались китайцы заблаговременно. Или попрятались по щелям. Иначе бы счёт любого из споривших был намного побольше.
И не снились дружкам после этого никакие кошмарные сны. И с ума ни один из них сойти не подумал. Напротив, верные солнцеликому своему императору, воинскому долгу, человеконенавистнической идеологии превосходства японской расы над всякой другой, продолжали заниматься друзья-товарищи тем же самым увлекательныи "охотничьим промыслом". Стремясь не отстать от других своих сослуживцев.
Такая вот арифметика. Однако, японские изверги не фашисты. В представлении целиком богоизбранных СМИ. А только милитаристы. То бишь всего-то сумасбродные потешные субъекты, которых сколько ни вооружай, а всё им мало !
А почему так ? Ответ на поверхности. Причина в том, что японцы не уничтожали евреев.
И плевали СМИ на японскую человеконенавистническую идеологию ! И на миллионы загубленных китайцев, вдобавок.
Поэтому чудовищные преступления японской военщины давно и прочно забыты. И все их преступления как бы им прощены.
Хотя имелись ли - по сути - принципиальные, существенные различия между действиями и идеологией германских фашистов и японских милитаристов ?
Не имелись, конечно.
А нам что впаривают ?
Далее - о ком это там сильнее всего завывают "независимые" СМИ во всех цивилизованных странах ? Правильно. О евреях. Которых погибло не так уж и много, но - холокост, холокост, холокост... И так - с утра до самого вечера.
А как же, простите, быть с огромными миллионами русских, славян, многих других народов, а также и с миллионами немцев, которых сгубили нацисты ?
А никак ! Плевать, как и на миллионы китайцев !
Между тем, в соответственных умных книгах, до крайности интересные вещи прописаны. И о связях "антисемита" Гитлера с всемогущим мировым сионизмом и много чего ещё. В том числе и то, что уничтожали фашисты евреев не всех поголовно, а только лишь тех, которых приказано было. В первую очередь - советских. Как непоправимо отравленных коммунизмом. --------------------------------------------------------------------------------------------- Безобидные трогательные ребята, которые, по-Вашему, не фашисты, а только подонки и сволочь - прелестный, а главное, готовый человеческий материал. Для прихода любого фюрера.
Вот уж тогда бы они себя показали ! Беря повышенные "соцобязательства" перед обожаемым своим руководством успешно "освоить" не какие-то несчастные миллионы задушенных, убитых, замученных, а хоть миллиарды. Не заморачиваясь на совесть и не сходя с ума, как частенько случалось с высоколобыми изнеженными германцами.
Да тот же главный палач Генрих Гиммлер - едва же откачали беднягу его приближённые, когда он, в кои-то веки присутствуя на каком-то расстреле, замарался забрызганным мозгом из чьего-то снесённого черепа.
Хорошо, "кабинетный" фашист этот Гиммлер. Пусть.
Но похожее случалось со многими немцами. ---------------------------------------------------------------------------------------- Негоже и преступно сейчас продолжать возводить нацизм и фашистов в разряд чего-то непревзойдённого. Надвигается лютость премного страшнее фашистской. Посмотрите на тот же ИГИЛ.
Не будем здесь допытываться, кто его создал, кто вдохновляет и кто спонсирует - посмотрите только на эти "милые" лица. И представьте, хотя бы туманно, ЧТО ожидает Вас, Ваших близких, друзей и знакомых, если эти "не фашисты ни в коем случае" припожалуют "в гости" к Вам. ===============================================
"Мне кажется, Вы пристрастны по отношению к Плюкфельдеру. Рудольф Владимирович явно очень добрый человек, совершенно чуждый издевательству над другими. Вот чего ему иногда не хватает, так это меры в подробностях. Он просто старается быть интересным и потому сообщает обо всех подряд мало-мальски неожиданных, хотя бы немного выходящих за границу обыденности случаях. Типа истории исцеления маленького Вахонина или его неумения обращаться с анкетой.
Сами посудите: где Плюкфельдер открытым текстом сообщил о Вахонине те совершенно очевидные теперь, надеюсь, сведения, которые когда-то обнародовал на этом форуме я (и которые ещё вызвали недоверие у уважаемого Деда)?"
С этим, в определённой мере, согласен. Хотя всё равно неизвестно настоящее отношение Плюка к Вахонину. Глубинно-душевное, так сказать.
"Но ведь эти ребята действительно не фашисты. А всего лишь сволочи, подонки и т.д. Ибо то, что мы, люди из СССР, привыкли называть фашизмом - это, как минимум, в тысячу раз страшнее, чем самые жуткие проявления уличной жестокости. Фашизм (точнее, нацизм) - это именно государственная деятельность, освящённая и подкреплённая человеконенавистнической идеологией.
Вот в разных странах в разное время происходили так называемые "еврейские погромы". То есть проявления любительской, непрофессиональной, уличной жестокости по отношению к евреям. В результате в таких погромах было убито в общей сложности максимум несколько тысяч человек.
Но когда за дело взялась машина профессионального насилия (государство) нацистской Германии, то жертвы среди евреев стали исчисляться миллионами.
Тысячи и миллионы - разница в три порядка. Так что описанные Вами уличные поганцы - это невинные агнцы по сравнению с организаторами Освенцима, Майданека, Треблинки, Бухенвальда и пр."
Дело не в масштабах и не в идеологии, а в сути. Была бы суть, а идеологию и масштабы приложить нетрудно.
Вспомните хотя бы зверства японской военщины в Китае. Японцы убивали китайцев миллионами. И что характерно, без малейших зазрений - столь свойственной передовым еврпопейским нациям - совести. Наоборот, с восточными изощрённостью, азартом и сладострастием.
Смотрел я когда-то на канале Discovery один из документальных исторических фильмов. Как раз про развлечения японцев с мирным китайским населением.
И приводится в фильме факт - в одной из японских оккупационных частей служили себе два друга-товарища, младших командира. Что-то примерно лейтенантского звания.
И вот напились они как-то сакэ да и поспорили "на интерес" - а кто из них за неделю больше китайцев убьёт ? И дотянет ли каждый из них до сотни убитых китайцев ?
Причём, никакого огнестрельного оружия для убийства условиями спора не допускалось - только холодное. Сабля, кинжал и тому подобная "острая приправа".
В конце недели счёт был таким - победитель убил 90 китайцев, проигравший - 85. "К сожалению", ни один из участников весёлого спора так до сотни самолично казнённых китайцев и не дотянул. Видимо, разбежались китайцы заблаговременно. Или попрятались по щелям. Иначе бы счёт любого из споривших был намного побольше.
И не снились дружкам после этого никакие кошмарные сны. И с ума ни один из них сойти не подумал. Напротив, верные солнцеликому своему императору, воинскому долгу, человеконенавистнической идеологии превосходства японской расы над всякой другой, продолжали заниматься друзья-товарищи тем же самым увлекательныи "охотничьим промыслом". Стремясь не отстать от других своих сослуживцев.
Такая вот арифметика. Однако, японские изверги не фашисты. В представлении целиком богоизбранных СМИ. А только милитаристы. То бишь всего-то сумасбродные потешные субъекты, которых сколько ни вооружай, а всё им мало !
А почему так ? Ответ на поверхности. Причина в том, что японцы не уничтожали евреев.
И плевали СМИ на японскую человеконенавистническую идеологию ! И на миллионы загубленных китайцев, вдобавок.
Поэтому чудовищные преступления японской военщины давно и прочно забыты. И все их преступления как бы им прощены.
Хотя имелись ли - по сути - принципиальные, существенные различия между действиями и идеологией германских фашистов и японских милитаристов ?
Не имелись, конечно.
А нам что впаривают ?
Далее - о ком это там сильнее всего завывают "независимые" СМИ во всех цивилизованных странах ? Правильно. О евреях. Которых погибло не так уж и много, но - холокост, холокост, холокост... И так - с утра до самого вечера.
А как же, простите, быть с огромными миллионами русских, славян, многих других народов, а также и с миллионами немцев, которых сгубили нацисты ?
А никак ! Плевать, как и на миллионы китайцев !
Между тем, в соответственных умных книгах, до крайности интересные вещи прописаны. И о связях "антисемита" Гитлера с всемогущим мировым сионизмом и много чего ещё. В том числе и то, что уничтожали фашисты евреев не всех поголовно, а только лишь тех, которых приказано было. В первую очередь - советских. Как непоправимо отравленных коммунизмом. ------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Безобидные трогательные ребята, которые, по-Вашему, не фашисты, а только подонки и сволочь - прелестный, а главное, готовый человеческий материал. Для прихода любого фюрера.
Вот уж тогда бы они себя показали ! Беря повышенные "соцобязательства" перед обожаемым своим руководством успешно "освоить" не какие-то несчастные миллионы задушенных, убитых, замученных, а хоть миллиарды. Не заморачиваясь на совесть и не сходя с ума, как частенько случалось с высоколобыми изнеженными германцами.
Да тот же главный палач Генрих Гиммлер - едва же откачали беднягу его приближённые, когда он, в кои-то веки присутствуя на каком-то расстреле, замарался забрызганным мозгом из чьего-то снесённого черепа.
Хорошо, "кабинетный" фашист этот Гиммлер. Пусть.
Но похожее случалось со многими немцами. ------------------------------------------------------------------------------------------------------ Негоже и преступно сейчас продолжать возводить нацизм и фашистов в разряд чего-то непревзойдённого. Надвигается лютость премного страшнее фашистской. Посмотрите на тот же ИГИЛ.
Не будем здесь допытываться, кто его создал, кто вдохновляет и кто спонсирует - посмотрите только на эти "милые" лица. И представьте, хотя бы туманно, ЧТО ожидает Вас, Ваших близких, друзей и знакомых, если эти "не фашисты ни в коем случае" припожалуют "в гости" к Вам. ====================================================
"Мне кажется, Вы пристрастны по отношению к Плюкфельдеру. Рудольф Владимирович явно очень добрый человек, совершенно чуждый издевательству над другими. Вот чего ему иногда не хватает, так это меры в подробностях. Он просто старается быть интересным и потому сообщает обо всех подряд мало-мальски неожиданных, хотя бы немного выходящих за границу обыденности случаях. Типа истории исцеления маленького Вахонина или его неумения обращаться с анкетой.
Сами посудите: где Плюкфельдер открытым текстом сообщил о Вахонине те совершенно очевидные теперь, надеюсь, сведения, которые когда-то обнародовал на этом форуме я (и которые ещё вызвали недоверие у уважаемого Деда)?"
С этим, в определённой мере, согласен. Хотя всё равно неизвестно настоящее отношение Плюка к Вахонину. Глубинно-душевное, так сказать.
Отправлено: 23.10.15 22:16. Заголовок: Дилетант пишет: И п..
Дилетант пишет:
цитата:
И плевали СМИ на японскую человеконенавистническую идеологию ! И на миллионы загубленных китайцев, вдобавок.
Поэтому чудовищные преступления японской военщины давно и прочно забыты. И все их преступления как бы им прощены.
Уважаемый Дилетант, преступления японской военщины вовсе не забыты - во всяком случае не забыты китайскими СМИ и политиками. Напротив, если в Японии выходит учебник истории, в которой хоть как-то преуменьшена, обойдена молчанием или искажена история преступлений, совершенных японцами против китайцев, китайское правительство тут же отзывает посла из Страны Восходящего Солнца и требует извинений на уровне минимум министра иностранных дел и конфискации учебника как "искажающего историю". Эти сведения широко распространяются китайскими СМИ. Другое дело, что в западные, равно как и в российские СМИ, эту информацию не включают. По причинам, в том числе названным Вами. Дилетант пишет:
цитата:
Негоже и преступно сейчас продолжать возводить нацизм и фашистов в разряд чего-то непревзойдённого. Надвигается лютость премного страшнее фашистской. Посмотрите на тот же ИГИЛ.
Уважаемый Дилетант, Вы правы в том, что надвигается очень страшная лютость. Но вряд ли целесообразно вообще сопоставлять систематическую лютость нацизма-фашизма и столь же систематическую лютость грядущего "религиозного" характера по критерию "кто на свете всех лютее". Страшна надвигающаяся лютость тем, что она будет с нами, а фашизм-нацизм - был не с нами. В глазах наших отцов-дедов-прадедов, тем более тех, кто не дожил до сегодняшнего дня, ничего страшнее нацизма-фашизма не было. А мы, не пережившие лично Великую Отечественную, не пережили и всего ужаса этой войны. Так что для нас надвигающаяся лютость будет самой-самой не потому, что она самая-самая, а потому, что она - самая страшная из всего, пережитого лично нами.
По поводу описанного Вами, уважаемый Дилетант, случая с рабочим, попавшим в лапы уличных отморозков, могу заметить, что с формально-логической стороны прав уважаемый Составитель: фашизм есть идеология превосходства одной расы над другой (не вдаюсь сейчас в смутные различия между нацизмом-фашизмом - их на самом деле нет, достаточно вспомнить итальянцев под Сталинградом), которой у подонков с улицы скорее всего нет. У них всё примитивнее - мы сильнее, чем этот конкретный человек. Если это и идеология, то только грубой силы, насилия как образа жизни, насилия-развлечения. Но Вы, уважаемый Дилетант, правы с нравственной стороны - уличное насилие по воздействию на его жертву, по его системности в нашей стране вполне может быть названо "фашизмом" при расширительном, метафорическом истолковании этого слова - как синонима слова "изверг", "отморозок", "убийца людей". Так что тут лучше было бы не спорить о терминах, а только договориться об их значении.
Уважаемый любитель, строго говоря, основополагающие принципы фашизма абсолютно ничего нового в мировую историю не привнесли. Всё это уже было. Множество раз. Единственное отличие - новый, высокий технический уровень. Сделавший возможным многое, что прежним фашистам даже не снилось. -------------------------------------------------------------------------------------------------- Рабочего, попавшего в лапы отморозков, я, разумеется, привлёк как упрощённый пример. Попадали в те же самые лапы и припозднившиеся "интеллигенты". Просто, у рабочего для этого имелось больше возможностей. Ибо рабочие, на той же ближайшей ко мне ткацкой фабрике, пахали в 3 смены по "скользящему" графику.
Рассказывали, что ещё при Хрущёве рабочий человек имел аж один выходной день. И работал в 3 смены: одну шестидневную неделю - "утро", другую шестидневную неделю - "вечер", третью шестидневную неделю - "ночь". Каково ! Уж какой там биологический ритм ! Это ли не жуткое рабство ?
Уже при Брежневе, рабочий человек стал наслаждаться аж целыми двумя выходными днями. Впечатляющее завоевание социализма ! К тому же, дорогие партия и правительство позаботились ещё и о том, чтобы измождённый рабочий человек работал "в ночь" не целую неделю, а только 2 раза в месяц. Поэтому пятидневная рабочая неделя пятидневной была не всегда. Уступая место шестидневной. С уже указанной периодичностью. Отсюда и график "скользящий". То есть долгожданные выходные приходились на разные дни недели.
Так вот - работа "в вечер". Пятидневная рабочая неделя. Работник приходил на фабрику к 14-00. И до 22-20 упивался ткацко-прядильным трудом. В огромном ослепительном цехе. С десятками грохочущих станков. Работал и я, на фабрике, как-то летом, в каникулы, потому заявляю не с дядиных слов: входишь в цех и первое время недоумеваешь - а как же здесь находиться-то, в этаком грохоте ? Правда, минут через 20, ничего - привыкаешь. И так - каждый раз.
22-20 - окончание смены. Переодеваешься, пересекаешь территорию фабрики, минуешь проходную, где охранники имеют полнейшее право проверить любого - а не скоммуниздил ли ты, потенциальный ты расхититель социалистической собственности, материальца чуток ? А ? Или, может, ворюга ты этакий, тебя угораздило обмотаться под подозрительно просторной одеждой двумястами метрами дефицитной восхитительной ткани ?
А за это однозначно тюрьма.
Ладно, миновав проходную, идёшь себе в сторону дома. И хорошо ещё, если живёшь недалече. Не нужно автобуса ждать и в его переполненность, жизнью-здоровьем рискуя, затискиваться. Ехать в "сверхкомфортных" условиях, а потом - опять же, рискуя всё теми же жизнью-здоровьем - на своей остановке наружу "вытискиваться".
Ну, разве это был не фашизм ? Со стороны всемудрых правителей в отношении родного народа ? В самую первую голову - русского ?
И это в то самое время, когда газеты, телевидение-радио буквально кричали о каких-то миллионных и сверхмиллионных автобусах "в честь и навстречу", наряду с бесчисленным прочим миллионном и сверхмиллионном. И куда всё это девалось ? Правильно. В союзные-автономные республики. И, конечно, "друзьям". По всему необъятному миру. А русский раб - ему и так пойдёт. Вот и жили рабами мы.
Обычно, люди старались домой идти кучками. Но если не получалось - вот тут-то и возрастала опасность встретиться с отморозками. Особенно, в дни аванса и "дачки" (зарплаты). И эти дни хулиганам были отлично известны.
Работа "в утро". Просыпаешься утречком ранним. По будильнику, уж понятно. И бодро шагаешь на фабрику. К 5-40. Всё научно выверено. 8-часовая рабочая смена. И 20 минут на обед. А зачем тебе больше-то ? Слава богу, столовая фабричная работала чётко. Быстро людей обслуживала.
Идёшь к 5-40 - самое безопасное время. Отморозки, нагулявшись досыта, обычно, спали и видели сны.
Каждая утренняя смена кончалась в 14-00. Пятый "утренний" день был самым тяжёлым. Так как, возвратившись домой, надо было - в этот же день ! - заступить в смену ночную. То есть идти на работу к 22-20. И работать всего-то 7 часов и 20 минут. До 5-40. Ай спасибо Коммунистической партии ! За ласку, за щедрость, за неустанную заботу о нас !
А разве не ласка ? Разве не щедрость ? Пришедши с "ночи" домой, ты фактически был свободен. Хочешь спи, а хочешь куй...Ещё и назавтра-послезавтра полновесных два выходных. И даже позапослезавтрашний день - на работу только к 14-00 !
Вот за это и любили мы Брежнева. И потому, всякий раз, снисходительно и с чувством глубочайшего морального удовлетворения взирали на его награждение очередным заслуженным орденом. ----------------------------------------------------------------------------------------------- Не все, конечно, работники фабрики были заняты в сменах. Имелись и "деннЫе" (дневные) работники. Но их была малая часть. Включая "интеллигентов" (не всех).
И о "технике безопасности". Не так и редко, одна из тысяч ткачих-прядильщиц попадала в станок. Волосами или рукой. Бывало, кожу головы скальпировало и отрывало пальцы. Страх. Вот и Плюкфельдер несчастные случаи на шахте описывает. Уж такая доля рабочего человека.
Меня же как работника совершенно неквалифицированного "запрягли" собирать из под станков и отвозить в тележке патроны (ткацкие). Работа нетрудная. Но зазеваешься если - можно и в станок угодить. И платили мне за такую работу 160 рублей в месяц. Совсем неплохо для 18-летнего человека, каким я являлся тогда. -------------------------------------------------------------------------------------------------- "Цивилизованный" фашизм сравнивать с диким (дичайшим !) фашизмом просто некорректно. И в этом суждении я беспристрастен. Пусть и не жили мы в эпоху Великой войны, другого суждения быть не может. ---------------------------------------------------------------------------------------- В остальном - Вы сами поправились. Признав, пусть и не полностью, мою правоту. ================================================= А вот это видео:
содержит как раз те сведения, которые меня интересовали. И на которые я не получил ответ.
Василий Иванович с 5:00 по 9:28 простодушно и чистосердечно рассказывает о том, как его обманывали с оплатой за рекорды. И не только об этом.
И вообще, от всего этого видео веет такой теплотой, которую нёс людям Василий Иванович, что начинаешь сразу не верить в осуждающие россказни его злопыхателей.
Отправлено: 24.10.15 01:34. Заголовок: Дилетант пишет: И з..
Дилетант пишет:
цитата:
И заметьте, уважаемый Составитель, даже и сверхумный Юрий Петрович не решается коверкать фамилию "Бергер" на "точный" манер.
Переиначив большинство "официальных" фамилий англоязычных атлетов в своей КНИГЕ КНИГ, Власов, тем не менее, везде пишет БЕргер. А отнюдь не БЁргер. ------------------------------------------------------------------------------------------------------ Хотелось бы спросить уважаемого Петра Николаевича, американца - уж ему ли не знать ! - не одинаково ли слышатся фамилия Berger и английское слово beggar (нищий), или всё же на слух заметно различие ?
Лично я думаю, что в американском жёстком произношении различий побольше, чем в произношении оксфордском. Так ли это ?
Уважаемый Дилетант, я не совсем американец (два года здесь), но 12 лет изучения английского (в школе и в Киевском универе) здесь не годятся: совершенно другой язык,действительно жесткий, поэтому у меня проблемы с разговорным! Но я проконсультировался с лингвистами, которые говорят следующее: 1. Эти два слова произносятся совершенно различно и по-британски, и по-американски. (В американском r произносится всегда). 2. Айк (Айзек) - израильтянин, т.е. его фамилия на иврите (как и на русском) звучит как Бергер! 3. Есть определенные конвенции транслитерации имен собственных, и хотя они (конвенции) меняются, эта фамилия звучит одинаково: Бергер. Например, город Gettysburg (где произнес свой знаменитый Gettysburg Address Авраам Линкольн (дети учат в школе эту речь наизусть)) пишется Геттисбург, но не Геттисбёрг, хотя произносится ближе к "ё". 4. Сама буква Ё (в русском языке) тоже своего "конвенция" - в печатном тексте зачастую заменяется буквой Е. Тем более некорректно использовать ее в транслитерации английских имен.
Отправлено: 24.10.15 03:25. Заголовок: Может быть, я пристр..
Может быть, я пристрастен, но Алексеев кажется мне неискренним человеком. Который иногда, дабы войти в доверие к собеседнику, прибегает к ограниченному саморазоблачению
"- Василий Иванович, вот говорят, что вы очень много ели.
- Нет, это я разыгрывал корреспондентов."
А где гарантия, что Алексеев и теперь не разыгрывал журналистку? А можно ли, глядя на его фигуру, поверить его словам на 5 минуте 25 секунде: "...я никогда досыта не ел"? Откуда же тогда взялись полтора центнера собственного веса у этого якобы голодающего Поволжья?
Уважаемый Дилетант, Вы тут вроде бы всегда славили жизнь в СССР, а я, наоборот, постоянно её ругал. Но на сей раз ругать трудовые порядки в СССР взялись Вы. Значит, в рамках всё того же возражения Вам мне придётся эти порядки немного похвалить.
Когда в СССР была шестидневная неделя, рабочая смена насчитывала всего шесть часов. При переходе на пятидневную неделю рабочую смену, естественно, удлинили до восьми часов. Вернее, до чуть меньшей величины. Так что равенство рабочего времени в целом оказалось соблюдённым.
Возможно, из-за того, что мой Владимир был "полицейским городом" (по аналогии с буржуазными "полицейскими государствами"), люди с ночной смены, заканчивавшейся в 24 часа, безбоязненно шли почти по любым его улицам и поодиночке. То есть кучками у нас ходить было необязательно. Но вообще выходивших с ночной смены работяг караулили стаи троллейбусов.
И вообще на большинстве предприятий Владимира производственники работали всего лишь в одну смену: в первую. Третья же смена существовала на очень редких предприятиях - типа ТЭЦ, железной дороги или скорой помощи (но там, наверное, работали по суткам). В моём цехе во вторую смену работал только один конвейер - правда, самый большой. А всего их было восемь. Кроме того, меньше чем наполовину во вторую смену работал самый большой на нашем заводе сборочный цех (пятый). То есть во вторую смену на нашем заводе работало максимум 15-20% народа. Примерно такая же картина имела место и на остальных владимирских предприятиях: Тракторном заводе, Точмаше, Химзаводе, Электроприборе, Объединении "Техника" и пр.
У меня работа начиналась ровно в 7.00 и заканчивалась ровно в 15.30. В 5.40 начинала работать, наверное, только наша заводская столовая (чтобы замесить тесто, очистить и нарезать овощи и т.д.). А ещё раньше на работу выходили представители общественного транспорта, которые и привозили наших поваров на работу.
Наш обед продолжался 40 минут, а у сборщиков на конвейерах имелись ещё три так называемых "технологических перерыва": 10 мин, 10 мин. и 15 мин.
Вы задали по данному поводу вопрос:
"Ну, разве это был не фашизм ?"
Конечно, не фашизм. Слава КПСС, надрываться на работе советского человека по большей части наши власти не заставляли.
Что же до обысков в проходной, то они были совершенно оправданными: мы растаскивали завод достаточно активно. Руководствуясь висевшими всюду плакатами типа "Завод принадлежит тебе - будь бережлив". Вот мы и тащили нужные нам вещички в надёжное место. Что лучше их беречь.
Кстати, выловленных на проходной несунов у нас ни разу не посадили. Только заставляли оплачивать дневные потери завода - обычно составлявшие несколько сот рублей (редко около тысячи).
Уважаемый Составитель, советскую власть я то ругаю, то хвалю. Никогда - в том числе и здесь, на форуме - не относился к ней как-то однозначно.
Вы, вероятно, забыли, но множество раз, в своих постах, я именно эту неоднозначность и демонстрировал. А равно и неоднозначность в своём отношении к Ленину, большевикам и моему родному народу. ----------------------------------------------------------------------------- Работа в 3 смены - страшное насилие над организмом. И работали люди в 3 смены, как я понимаю, на производствах непрерывного цикла. Зачем останавливать ткацкую фабрику на ночь ? Если можно не останавливать ? Вот и не останавливали. А у нас этих фабрик в городе было ! Да ещё и по области.
Поэтому сужу о советских временах прежде всего по своему родному краю. Но не только в нашем крае имелись производства с 3-сменной работой. Вон, и Плюкфельдер свою шахту описывает.... работа сменная. И много было, по стране, таких производств и ещё.
Уважаемый Составитель, я не писал, что при шестидневной неделе рабочие в СССР работали по 8 часов в смену. Только подчеркнул, что имелся тогда у человека всего лишь один выходной день. Уж такая радость.
"По окончании послевоенного восстановительного периода в 1956-1960 гг. рабочий день в СССР был вновь сокращен до 7 часов (в ряде отраслей и производств - до 6 часов) при шестидневной рабочей неделе, а затем был осуществлен переход на пятидневную рабочую неделю с двумя выходными днями. Рабочая неделя составляла 42 часа.
По мере создания экономических и иных необходимых предпосылок в СССР был осуществлен переход к более сокращенной продолжительности рабочей неделе. В 1977 г. Конституция СССР закрепила 41‑часовую рабочую неделю."
"Чуть меньшей величины" не припомню. Даже и в учреждениях рабочий день длился 9 часов (8 часов+1 час на обед) - с 8-00 до 17-00 или с 9-00 до 18-00. На фабрике же, о которой я писал, рабочий день длился 8 часов 20 минут (20 минут на обед) и только работа "в ночь" составляла 7 часов 20 минут. -------------------------------------------------------------------------------------------- Усоженных несунов я и не оправдываю. Некоторые несуны материалом не только себя обматывали, стремясь миновать проходную, но и перебрасывали уворованное сообщникам через фабричный забор. Кто-то, понятно, воровал и грузовиками-вагонами. Но это уже не рабочие.
За крупную партию материала, как я писал, тюрьма была неминуема. За мелкий набор тряпочек или пару метров материи могли пожурить. И даже строго. Чаще всего, лишением премии или тринадцатой-четырнадцатой зарплаты.
Но несли всё равно. Пусть и не все, но очень многие. ------------------------------------------------------------------------------------ Владимир и действительно был "полицейским городом". Множество оборонных предприятий. И не только во Владимире. Но и в некоторых райцентрах Владимирской области.
В нашей же области, ярко выраженных - то есть оружейных - оборонных предприятий не было. В основном - текстильные. Они пусть и тоже были оборонными - какая оборона без текстиля ? - но..... правда, стояла (и стоит до сих пор) у нас в области, в лесах Тейковского района, ракетная гвардейская ордена Кутузова дивизия РВСН. О наличии и расположении которой знал каждый дурак. Поэтому, "весьма возможно", знали и ЦРУ с Пентагоном.
А службу в армии я проходил в одном из "литерных" городов Свердловской области. Считай, в тех же краях, где рос над собой Коммунист Никитович. Поэтому разницу между городами России "обычными" и "закрытыми", доходчиво ощутил. Коммунизм не коммунизм, но некая начальная стадия к нему продвижения - это уж точно. ------------------------------------------------------------------------------------ В нашем городе избивали кого-то частенько. И не только рабочих после смены, ночью - но и кого-угодно, везде и всегда. Лежал я, в 1976-ом году, в одной из наших городских больниц с сотрясением мозга - очень много там было именно избитых на улице. В том числе - днём. Помню одного мужика с широченной синей физиономией. Оттого широченной и синей, что её приголубили многими ударами ногами в лицо хулиганы в городском парке.
Ну, и другие такие же пациенты "отдыхали" в больнице со мной. ----------------------------------------------------------------------------------------------- Советский Союз был мощнейшей индустриальной державой. И я по СССР ностальгирую. Прежде всего, по его несокрушимой военной мощи. И жил я в СССР почти всем довольным.
Вот только, если бы ещё и равенство.
Разве, мягко говоря, не обидно мне было, в армии, слушать высокомерную похвальбу некоторых представителей среднеазиатских республик, что-де советской власти в их "-станах" нет. Что если и работают там - только русские. А представителям титульной нации и так хорошо. На производствах они только числятся (отнюдь не бесплатно) и.... в общем, посмеивались эти субъекты, ещё вчера обитавшие чуть ли не в каменном веке, и над рабской натурой русских и над их нищетой. Великое изобилие драк случалось по этому поводу, но ничего было этим не изменить.
Это уже потом, обитатели некоторых "-станов" спустились с небес на землю. Ввергнутые в поголовную нищету и войны "перестройкой" и последующими "суверенитетами". А тогда....
И не было в этих "-станах" ни переполненных автобусов ни многого чего другого, что давно уже стало привычным в России.
И убеждён я незыблемо - мощи СССР, даже и невзирая на все его недостатки, с лихвой хватило бы для построения расчудесной жизни. Однако, у власти стояли "интернационалисты" - верные ленинцы. Предпочитавшие кормить-содержать полмира "друзей". А свой народ, тем более русский - ему и развитОго социализма по самое некуда. А то ещё зажрётся - и кто тогда будет работать ? ------------------------------------------------------------------------------------ Про переполненные автобусы. Которые Вы, уважаемый Составитель, в своём златоглавом граде Владимире ни разу не видели.
Накопал в интернете для Вас анекдот времён СССР:
"Что это за люди едут с нами? - спрашивает иностранец в переполненном автобусе. - Это хозяева страны! - А это кто проехал? - он показывает на обогнавшую их "чайку". - А это слуги народа!"
И это был ужасный позор. Говорят, иностранные шпионы снимали всё это, с целью выложить для потехи забугорному зрителю. То-то зритель этот хохотал от души. Наблюдая за набивавшимися в совсем не резиновый автобус "гегемонами".
И это одна из вещей, которые советской власти в тогдашней России простить невозможно. -------------------------------------------------------------------------------------------- "Перестройка" и "рынок" - уже другой разговор. Я сейчас рассуждал только о советской эпохе. -------------------------------------------------------------------------------------- -------------------------------------------------------------------------------------- Также Вы написали:
"Может быть, я пристрастен, но Алексеев кажется мне неискренним человеком. Который иногда, дабы войти в доверие к собеседнику, прибегает к ограниченному саморазоблачению
"- Василий Иванович, вот говорят, что вы очень много ели.
- Нет, это я разыгрывал корреспондентов."
А где гарантия, что Алексеев и теперь не разыгрывал журналистку? А можно ли, глядя на его фигуру, поверить его словам на 5 минуте 25 секунде: "...я никогда досыта не ел"? Откуда же тогда взялись полтора центнера собственного веса у этого якобы голодающего Поволжья?"
Сходно с моим отношением к СССР, Ленину, коммунизму и - моё же - отношение к Алексееву.
Алексеев - неподражаемый артист разговорного жанра. Артист громадного обаяния. И, конечно, всё врёт.
Абсолютно согласен я с Вашим замечанием - и в самом деле, а как же это вечно голодный Алексеев "фигуру" поддерживал? А ещё и небывалую силушку?
Правда, в видео, всё далее и далее "ограниченно саморазоблачая" себя, Василий Иванович, горько сетует на перманентное отсутствие при нём тренера, массажиста и личного повара. И возносит хвалу жене, Олимпиаде Ивановне. Которая была ему и тренером, и массажистом, и поваром. Для того повсюду и брал её Алексеев с собой. А также сынишек. Очевидно, чтобы домашние не отвыкли от Василия Ивановича, а Василий Иванович - от семьи.
Оплата за рекорды - пусть и частичная, но откровенная ложь. Для народа старался Алексеев, видите ли, рекордами народ ублажал и радовал. Только этим и заботился. Да ещё себе в убыток!!!
Можно ли поверить в такие басни? Можно. Если быть имбецилом. А больше - никак.
О Рудольфе же Владимировиче, как и почти всегда, ни единого слова. Да и зачем, он, Плюкфельдер нужен Алексееву был? Если по умственному развитию Василий Иванович не имел себе равных!
Отправлено: 25.10.15 00:16. Заголовок: Уважаемый Пётр Нико..
Уважаемый Пётр Николаевич, Вы писали мне :
"я не совсем американец (два года здесь), но 12 лет изучения английского (в школе и в Киевском универе) здесь не годятся: совершенно другой язык,действительно жесткий, поэтому у меня проблемы с разговорным! Но я проконсультировался с лингвистами, которые говорят следующее: 1. Эти два слова произносятся совершенно различно и по-британски, и по-американски. (В американском r произносится всегда). 2. Айк (Айзек) - израильтянин, т.е. его фамилия на иврите (как и на русском) звучит как Бергер! 3. Есть определенные конвенции транслитерации имен собственных, и хотя они (конвенции) меняются, эта фамилия звучит одинаково: Бергер. Например, город Gettysburg (где произнес свой знаменитый Gettysburg Address Авраам Линкольн (дети учат в школе эту речь наизусть)) пишется Геттисбург, но не Геттисбёрг, хотя произносится ближе к "ё". 4. Сама буква Ё (в русском языке) тоже своего "конвенция" - в печатном тексте зачастую заменяется буквой Е. Тем более некорректно использовать ее в транслитерации английских имен."
Уважаемый Пётр Николаевич, буква Ё, зачастую, заменяется в печатном русском тексте на букву Е - исключительно и только по намеренной там или ненамеренной глупости околорусских законодателей русского языка.
Народ же, прерадый тому, что допустима возможность не напрягаться в постановке двух "трудозатратных", "необязательных", "лишних" точек, следуя "законодателям", пишет всегда и везде, вместо Ё, Е.
Но русский человек, который читает или русскую книгу или русское от кого-то послание, писанное исключительно без Ё, только с Е, без особого труда, пусть и иногда спотыкаясь, всё же способен понять правильный смысл написанного. А также - озвучить читаемое верно и точно.
Теперь, представьте себе, что куцый, без Ё, неадаптированный русский текст читает американец. Усердно осиливающий русский язык. Так вот, даже не говоря обо всём остальном, уже и в "совершенно одинаковых" словечках ВСЁ и ВСЕ он безнадёжно запутается ! Ибо в тексте и то и другое обозначено - ВСЕ.
И примеров таких - огромная глыба.
Между прочим, имеется бородатейший анекдот о важности буквы Ё.
Что-то, где-то так :
Умирает Брежнев. Издыхающим голосом завещает положить себя в ленинский мавзолей, а Ленина оттуда соответственно выбросить.
Умер Брежнев таки. Положили его в мавзолей. Осталось мавзолей переименовать. Вот и думают рабочие, которым сие поручено - и как же это мучительно долго, это ж сколько мороки буквы ЛЕНИН убирать с мавзолея, заменяя их буквами БРЕЖНЕВ !
Сработала русская смекалка.
И на следующее утро мавзолей назывался ЛЁНИН.
Поэтому Ё - нешуточно необходимая буква. Не зря её в своё время специально ввели.
Мало того, на Ё всегда падает ударение. И буде случись человеку русскому читать незнакомое новое слово, содержащее Ё, он, безошибочно, без чьей-то подсказки, не только сможет верно, с нужным ударением, это слово прочесть, но и верно запомнить. --------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Транслитерация.
Вот именно - транслитерация. Несравненно полезней - транскрипция. Которое наиболее верно передаёт звучание незнакомого слова.
И пусть фамилия штангиста Айзека Бергера исходно звучала как БЕргер - и не только на иврите, но и в русском произношении - в американской (английской) транслитерации её истинное звучание искажено.
Ибо не так и много в английском языке слов, содержащих "erg" и "erge" своей составной частью.
Например, merge. Читаем и слушаем транскрипцию и произношение этого слова:
Транскрипционный значок в виде перевёрнутой буквы "е" с двумя точками сбоку, читается очень похоже на твёрдое русское Ё. Фактически именно этот звук и слышится во всех словах в приведённых ссылках. Иногда отчётливее в английском произношении, иногда в американском.
Кстати, постоянно, при запросе "berger фамилия. Английское произношение и транскрипция", всплывало, мешая мне, английское слово burger :
Которое произносится своим окончанием иначе, чем berger, но после начального "b" слышится всё то же русское твёрдоё Ё.
Вывод : уважаемый Составитель, как мне сильно кажется, всё-таки прав. Если же он не прав, тогда приходится пожалеть Айзека Бергера, фамилию которого при натурализации в США транслитерировали совершенно неопределённо. И всякий, незнающий его человек произносит его фамилию именно так, как в английской грамматике и положено - через звук, напоминающий твёрдое русское Ё. Хотя сам Айзек уверен, что его фамилия звучит "через" Е.
Ох уж эта транслитерация ! Недаром Коммунист Никитович жалуется - будучи участником Хельсинской Олимпиады, он едва узнавал русскую простую свою фамилию в исполнении диктора. И ничего удивительного - диктору транслитерировали "абсолютно непроизносимую" эту фамилию, вот диктор старательно её и читал. Безбожно коверкая не только звуки воробьёвской фамилии, но и ударение (ударения) в ней. --------------------------------------------------------------------------------------------------------
Уважаемый Пётр Николаевич, я ни на чём не настаиваю. Но - сами видите - вопрос не так и прост. Просто, думаю, фамилию Айзека Бергера натурализаторам следовало транслитерировать несколько более определённо. Пусть и не богатыми - для этого - средствами английского языка. ------------------------------------------------------------------------------------ Как следует из последних ссылок, фамилия Berger в русском произношении должна звучать и писаться примерно как БЁДЖЯ. Ну, или БЁДЖА, БЁДЖЭ.
Ударение - на первом слоге. Ё - твёрдое. ДЖ - максимально слитные.
Или же - другой вариант - БЁГА, БЁГЭ
Если же особо не мудрствовать, то нужно писать хотя бы БЁРГЕР.
Я как тренер должен был знать о жизни своего подопечного как можно больше. Но в Дебальцеве к нам в купе подсели пассажиры, которые навострили уши, услышав о кишке. Одна женщина даже повернула к нам голову - видимо, чтобы лучше слышать. Я остановил Лёшу и сказал:
- Пошли в ресторан – он, наверное, уже открыт. Пить нам с тобой нельзя, но хорошую жареную курицу или чёрную икру мы можем себе позволить: я получил деньги за мировые рекорды.
Когда я назвал А.Вахонину полученную сумму, его лицо стало кислым. Дабы не разочаровывать Лёшу, я соврал, что это только аванс.
В ресторане, отодвинув шторку на окне, я увидел станцию Иловайская, и моё сердце опять забилось. Вахонин что-то говорил, но я ушёл в свои мысли.
Рядом со станцией находилось село Фёдоровка, где в 1921 г. похоронили мою тётю по отцу. После неё осталась дочь Лиза, которая жила у нас до 1930 г. Потом её отец, не желая вступать в колхоз, уехал в Германию. В Иловайской жила и другая наша родственница - тётя Эмма Орт.
Нам принесли завтрак. Народа в ресторан набилось много, гул голосов иногда перекрывал шум вагонов. Мне было интересно, как мать вылечила А.Вахонина, и он, наклонившись ко мне, стал рассказывать.
- Я до четырёх лет не мог ходить. Мать говорила, что я болел рахитом. Летом я ползал на заднице по двору. У нас во дворе стоял сарай, там мы держали большую свинью и двух подсвинков. Как-то раз они выскочили во двор. У меня вылезла прямая кишка, свинья вцепилась в неё зубами и стала тянуть. Я страшно заорал. Другая свинья тоже укусила меня - здесь сбоку. Как видишь, от того укуса остался шрам. Мать в сенях месила тесто. Она выскочила, её руки были в тесте. Мать стала меня отбивать, а свиньи давай объедать тесто с её рук. Мать позвала соседей, но кишку мне вправить не смогли, она оказалась прокушенной. Меня увезли в больницу, там мне сделали операцию. Но я перестал расти. И вообще мать молила бога, чтобы он меня забрал. Знакомые посоветовали матери показать меня одному старому знахарю. Он был не то немцем, не то французом и жил в Гурьевске. В конце мая мать с тётей Настей повезли меня к этому знахарю. Когда мы вернулись домой, мать по его совету нарвала лопухов и намесила теста из ржаной муки в деревянном корыте. Это корыто и сейчас стоит у неё. Мать с тётей Настей взяли два мешка из рогожи, наложили на них слой теста, потом обмазали тестом всего меня. Вымыли в холодной воде лопухи, облепили ими меня, обложили мешками и обвязали марлей. Сбили короткие доски, чтобы меня на них уложить. В избе топилась русская печь. Оттуда выгребли угли, и мать залезла в печь. А тётя Настя стала считать до ста, чтобы проверить: если мать выдержит, то, значит, туда можно класть меня. Мать еле выдержала. Знахарь говорил, что я начну орать и что меня нужно покрепче обвязать, чтобы я не махал руками.
- И что, ты орал? - спросил я Вахонина.
- Нет, пока мать сидела в печи, я в том тесте уснул. Тётя Настя уложила меня на доски, и они вдвоём с матерью вкатили меня в печь головой к выходу. Держали до тех пор, пока корка теста на мне совсем не засохла. Мать говорила, что в некоторых местах корка даже пожелтела от жара. Потом меня вытащили и принялись сдирать корки. Лопухи разложились и смешались с тестом. Мать испугалась: моё тело стало красным, как у жареного гуся. Меня положили в оцинкованную ванну и осторожно обмыли марганцовкой. И в результате я поднялся на ноги и с тех пор начал бегать с утра до поздней ночи.
Поезд тем временем стал подъезжать к Таганрогу. Нам очень понравились морские пейзажи и ровная долина, засаженная виноградом.
После Ростова-на-Дону мы прилегли, и в моей памяти ожил откровенный рассказ Лёши о пережитом. Мне пришло в голову: где ещё найти бы лекаря, чтобы научить Алексея более или менее логично мыслить? Но потом я подумал: а в чём, собственно, проблема? Когда Вахонин со мной, то он не выпивает. Лёша ни с кем не скандалит, он честный, отзывчивый, обходительный, любит побеседовать с пассажирами на интересные темы.
Постоянно наблюдая за своим воспитанником, я убедился, что на него плохо влияет именно окружающая среда. Вахонину было невдомёк, как хитро подкатываются к нему некоторые люди, делая из него клоуна. В общем, подумал я, если стать Лёше нянькой, то всё пойдёт хорошо.
* * *
Рано утром мы прибыли в Кисловодск. Наши штангисты поселились у озера. В основном они были из РСФСР: в то время почти вся сборная СССР состояла из российских парней.
Стр. 762-763 img 1123
В Кисловодске всё набухало и цвело. Когда пьёшь нарзан, то будто чувствуешь, как он разливается по жилам. Народ в Кисловодске гулял нарядный, люди говорили на разных языках, в толпе было немало армян и грузин. Тренер-карачаевец много рассказывал мне о том, как его народ депортировали во время войны, а потом дал рецепт изготовления янтарного вина с применением грецких орехов.
В Кисловодске столбики моей нагрузки, вычерченные на миллиметровой бумаге, поползли вверх.
Те наши сборы носили в основном оздоровительный и подготовительный характер. Никто не давил на нас и ничего от нас не требовал. Свободным временем мы могли распоряжаться сами.
На сборах я познакомился с Феликсом Арояном, красивым атлетом, выступавшим в весе 60 кг. Обходительный и искренний, он напомнил мне армян, которых я видел в Ереване. Феликс был влюблён в свой Кисловодск и рассказал нам, что планируется построить в нём в течение следующих 20 лет. Нам эти рассказы казались тогда фантазией, но я свидетель: со временем всё именно так и получилось.
Приехал мой друг Роберт Шейерман, как и я, немец. Шейерман родился на 10 лет позже меня. По-немецки он всё понимал, неплохо говорил, но ему было проще общаться со мной по-русски. Роберт служил в армии в Свердловске, там его зачислили в спортроту. Тренировался он в основном у В.Гроссмана, то есть у официального спортивного наставника А.Воробьёва.
В СССР ввели две новые весовые категории - 52 кг (а перед тем категорию 51 кг) и 110 кг, которые Международная федерация тяжёлой атлетики тогда ещё не утвердила. Роберт, выступая в весе 110 кг, не мог участвовать в международных соревнованиях, и поэтому мы с ним познакомились поздно.
Р.Шейерман был прагматичен, как и все штангисты. Когда я общался с ним, то забывал о его молодости. Он всё знал, но знаниями не кичился. Это тоже привлекало в нём. Меня он слушал с восторгом. Со временем я понял, что это не было наиграно: Роберт очень искренний человек.
При росте 180 см Шейерман весил 108-109 кг и вполне мог выступать в тяжёлой категории, но не хотел этого. Мол, люди скажут: вот разожрался ради штанги! Я в данном плане соглашался с Робертом. Он, как и я, поднимал штангу в стиле „ножницы”.
Из Москвы приехал полутяжеловес Виктор Поляков. Раньше он метал диск, причём очень успешно. Но в процессе тренировок со штангой тренеры обнаружили в Полякове способности к тяжёлой атлетике. Впоследствии Виктор стал моим другом, он не прятался, общаясь со мной.
Правда, когда меня унижали так, что это было заметно и слепому, Виктор мне только сочувствовал, хотя мог делать гораздо больше. Особенно не мешало бы обуздать моего давнего недруга Ю.В.Дуганова. В ответ на мои недоумённые вопросы Поляков говорил:
- Понимаешь, я москвич. Если я начну в лоб высказываться на эти темы, то меня здесь заподозрят в солидарности с тобой.
На эти сборы многие штангисты и тренеры приехали с жёнами. Здесь я впервые увидел жену Ю.Власова. Приехала и Лиза, жена А.Медведева, с которой мы были хорошо знакомы.
Разумеется, Алексей Медведев, наш первый пятисотник, хотел на тех сборах взять реванш у Юрия Власова, дабы загладить то, что произошло на чемпионате СССР 1960 г. Тогда Медведев набрал невысокую для себя сумму, и Н.И.Шатов с А.Воробьёвым, зная о результатах тяжеловесов Д.Брэдфорда и Н.Шемански из США, убедили тренерский совет, что Медведева не следует выставлять на Олимпиаде в Риме.
После Олимпиады по этому поводу развернулась словесная перепалка, которой иногда подстегивают себя увядающие атлеты. Как её ни скрывали, она всё равно вышла наружу.
Уже в ресторане, где мы питались, стало заметно, что внимание тренерского состава к А.Медведеву сильно уменьшилось. Но он продолжал искать пути улучшения своих результатов. На разные эксперименты и опыты, проводимые над собой, у него ушло много времени.
В 1960-тых годах ещё не было собрано достаточно материала о том, как тренироваться наиболее правильно. К тому же старая гвардия спортивных специалистов, не желавшая сдаваться, сопротивлялась попыткам вводить в наши тренировки что-либо новое.
Что поделаешь: ничего вечного нет. С этим нужно смириться и давать возможность расти новым побегам, а не затаптывать их. Новичок часто думает, что он непобедим. Грудь вперёд, совесть побоку - но проходит совсем немного времени, и ему начинают отвечать тем же, а о том, что он сделал, забывают.
Времена меняются. Раньше можно было побеждать в течение целых десятилетий. Прежние наши многолетние чемпионы пустили длинные корни во всех инстанциях, особенно в средствах информации. И если такой атлет обладал врождённой наглостью и повышенной активностью, то покой его противникам начинал только сниться.
Стр. 764-765 img 1124
Алексея Вахонина я, как всегда, держал на сборах рядом с собой. Многие атлеты удивлялись, где я откопал это чудо с весом 55 кг и с такой замечательной физической базой. Все понимали, что другие атлеты легчайшего веса - В.Стогов, С.Ульянов и В.Ли – скоро не смогут конкурировать с Вахониным. Ребята на тренировке шутили:
- Вахонин, ты разослал своим соперникам письма с вызовами на дуэль?
Алексей не мог ответить на такой каверзный вопрос. Но для всех было очевидно, что Вахонин находится в надёжных руках.
* * *
Я уже писал, что тон на сборах задавал всем нам А.Воробьёв. Н.И.Шатов позволял капитану нашей сборной команды брать на себя работу тренера. Воробьёв старался не упускать инициативы, для чего оказывал на всех постоянное давление и всё время ставил такие вопросы, что спортсмены, возражавшие на них, казались отсталым людьми. К примеру, если кто-либо из нас сутулился при ходьбе, то Воробьёв спрашивал:
- Почему бы тебе не ходить прямо?
Как тут возразить, если это очевидно? А разве кто-нибудь стал возражать против проведении политзанятий?
На первом же нашем собрании жертвой Воробьёва оказался А.Вахонин. Капитан нашей сборной обрушился на Алексея за то, что тот за столом не придерживается светских правил: вилку держит не в левой, а в правой руке, ножом же не пользуется вообще. Досталось и мне: мол, тренер должен учить воспитанника не только поднимать штангу, но и правильно вести себя в обществе. Что тут можно было возразить? Правота Воробьёва не вызывала в данном случае сомнений. Далее наш капитан отметил, что Вахонин ковыряется вилкой в зубах. Многие повернулись ко мне, иронично улыбаясь. В.Поляков, сидевший рядом с Вахониным, положил ему руку на плечо и сказал:
- Ничего, Лёша, раз у нас нет зубочисток, я тебе настрогаю в лесу специальных щепок.
Выступление А.Воробьёва было настолько эффектным, что хоть хлопай в ладоши. После него Н.И.Шатов сказал, что в следующий раз к нам пригласят лектора на темы этики и эстетического воспитания.
Когда собрание закончилось, я увидел, что А.Вахонин обиделся, надулся и смотрит вдаль пустыми глазами. То же самое происходило с ним уже в доме отдыха „Торгай“ под Сталинском, только тогда мы беседовали один на один. В тот раз он нанизывал мясо на вилку и откусывал по кусочку. Я поговорил с ним в лесу на эту тему, но он проигнорировал мои замечания:
- Как хочу, так и буду есть. А если кому-то не нравится, то уеду домой.
Теперь мы с Алексеем гуляли по аллее, до тренировки оставался час. Мы присели на скамейку, и я сказал:
- Ну что, Лёша, я ведь говорил, что тебе придётся брать вилку и нож так, как это принято правилами этикета?
А.Вахонин молча ковырялся веткой в песке - видимо, о чём-то думал. Но ничего вразумительного он мне не ответил. После тренировки на его лице оставалась всё такая же грусть.
Но на обеде Алексей стал есть так, как ему советовали. Бифштекс ему попался жёсткий, а нож тупой. Вахонин взял вилку в левую руку, а нож в правую и начал резать бифштекс. Когда Вахонин отрезал кусочек, вилка накрепко застряла в бифштексе. Теперь он не знал, как поступить, дабы опять не натворить что-нибудь не то. Алексей посмотрел на Евгения Минаева и сказал:
- Женя, наступи на мой бифштекс, а то я, как видишь, не могу вытащить вилку, чтобы съесть этот маленький кусочек.
- Вон сидит Воробьёв, пусть он и наступит, - ответил Минаев, заливаясь смехом.
Я подошёл к Вахонину и показал ему, как нужно действовать ножом с вилкой:
- Ты, Лёша, воткни вилку с края бифштекса и отрежь тот кусочек, куда воткнул вилку. Видишь, как ест Минаев?
Вахонин весь вспотел, но всё-таки принялся осваивать эту операцию. Правда, не обошлось без аварийной ситуации: он слишком сильно надавил на вилку, и тарелка вместе с содержимым шлёпнулась со стола на красивую ковровую дорожку. Алексей сильно разволновался, но никто не стал смеяться. Наоборот, все сделали вид, будто ничего не произошло.
К концу сборов Вахонин усвоил правила поведения за столом. Позже я спросил: что же заставило его это сделать? Лёша ответил:
Стр. 766-767 img 1125
- Ты, Рудольф, говорил ребятам: мол, Вахонин освоил технику подъёма штанги, а эти простые приёмы усвоить не может. Вот меня и задело за живое.
* * *
Кроме поведения А.Вахонина за столом мне на тех сборах запомнился ещё один инцидент в нашем ресторане.
Я сидел за столом с В.Ляхом и с В.Поляковым. Виктор Лях любил насмехаться над окружающими. А видя, что товарищ терпит его злые шутки, он распоясывался всё больше и сам же смеялся над своими, как ему казалось, меткими насмешками. Виктор Поляков всё это терпел, но в какой-то момент Лях слишком сильно задел его самолюбие. И тогда Поляков спокойно предупредил Ляха:
- Если не перестанешь паясничать, то я стукну ложкой по твоей бестолковой голове.
- Интересно, как ты это сделаешь? - необузданно захохотал Лях.
Поляков тщательно облизал свою тяжёлую мельхиоровую ложку, а затем она вдруг спружинила в его руке, и он так ловко припечатал её к голове Ляха, будто прибил муху. Лях не шевельнулся и лишь уставился на Полякова своими большими глазами. Из них полились слёзы боли, а на голове начала стремительно вздуваться шишка. Поляков же продолжил есть суп этой же ложкой. Лях, косо глядя на него, произнёс, сильно картавя:
- Дурак ты, Витька: шуток не понимаешь.
- Я же тебя предупреждал, - процедил сквозь зубы Поляков.
Я сходил к шеф-повару и принёс в графине льда. Потом взял чистый носовой платок, положил в него лёд и сказал Ляху:
- Прижми лёд к шишке, иначе может произойти заражение.
В.Лях глухо что-то пробурчал. Он сам не хотел, чтобы об этом инциденте узнал А.Воробьёв. С тех пор Лях перестал шутить над Поляковым, но отношения между ними испортились раз и навсегда.
Я долго размышлял над таким методом прекращения издевательства над человеком, который просит: прекрати, мол, не переходи грань дозволенного. Мы говорили на эту тему с В.Поляковым, и я сказал ему, что против такого насилия.
- Я тоже, - согласился Поляков. - Но как, скажи, мне следовало остановить Ляха? Понимаешь, на подлецов приходится воздействовать подлецкими же методами.
Виктор Поляков сочинил на ходу неплохой афоризм, и я его запомнил. Но так хорошо говорить и действовать можно тому, кто всегда был свободным и полноправным. А что делать человеку, на которого власти с самого его рождения поставили чёрную метку, унижая его тем самым по национальному признаку и в то же время лицемерно проповедуя марксистский принцип интернационализма?
Пусть читатель сам рассудит, кто был прав или, вернее, меньше виноват в том инциденте. Удар ложкой мог повлечь за собой большие неприятности как для конфликтующих сторон, так и для Н.И.Шатова, и для наших сборов в целом. А правдолюб А.Воробьёв мог бы по такому случаю натешиться упражнениями в принципиальности.
На первый взгляд может показаться, что случай с ударом ложкой был простым. Думаю, это не так. Когда В.Лях прижимал левой рукой лёд к голове, а правой ел, все молчали. А я сказал вполголоса, склонившись к столу:
- Вот так, ребята, и начинаются войны.
В.Лях показал мне своими большими глазами в сторону В.Полякова.
- Нет, Витя, - тихо сказал я Ляху, - это ты оказался провокатором и перетянул струну.
- Я? - так же тихо возразил Лях. - Он что - девка-недотрога?
В.Поляков допил свой компот, вытер салфеткой оригинальную красивую ложку, которые тогда можно было увидеть только в дорогом ресторане, и подсунул её В.Ляху под салфетку:
- Возьми её с собой и приложи к шишке, так быстрее заживёт. И впредь я с тобой за один стол не сяду, провокатор паршивый…
- Вот так… - обидчиво произнёс Лях.
Я хотел уйти, но не мог оставить В.Ляха в такую минуту - хотя его вина и не вызывала у меня сомнений. Мне стало его жалко: примеряя свой юмор к другим, он был неспособен увидеть ту черту, дальше которой с шутками лучше не заходить.
Стр. 768-769 img 1126
Виктор Лях, как я уже писал, раньше летал на истребителях. Мне пришла в голову мысль: как же психологи в авиации не заметили, что у этого лётчика слабовато с логическим мышлением, что он не умеет взвешивать свои слова? Лях страдал, если можно так выразиться, неким словесным дальтонизмом.
Всего этого В.Поляков не знал. Но если слепой натыкается на забор или на дверь, то зрячим должно быть не до смеха. И потом: не зная брода - не суйся в воду.
Задним числом мы все умные, и я подумал: как могли бы развернуться события после удара ложкой по голове? Например, В.Лях схватил бы стул, бросился бы на обидчика, и в ресторане началась бы безобразная драка.
Кто проявил в той ситуации больше мужества - судить читателю. Но нельзя не отметить, что повода для публичного разбирательства не дала ни одна из сторон.
* * *
Через два дня на сборах случилось ещё одно ЧП. На озере два штангиста - назову их К. и Л. - отцепили шесть лодок, вывели их на середину озера и пробили ломом в их днищах дыры. Лодки, естественно, утонули. Сторож выследил хулиганов, но не стал им мешать - а на следующий день пришёл к Н.И.Шатову. Наши К. и Л. сначала всё отрицали, а потом бросились извиняться. Шатов сказал им:
- Вы получили деньги за мировые рекорды, так что действуйте. Если лодки не будут отремонтированы, то вас ожидают большие осложнения по службе.
Армеец К. и динамовец Л. без разговоров заплатили сторожу 500 руб., взяв с него расписку, что он претензий к ним не имеет.
А перед нашим отъездом по вине всё того же штангиста Л. произошла вообще трагедия. Недалеко от нашей гостиницы, за озером, имелась клубничная плантация. Наши ребята повадились ходить туда, чтобы полакомиться клубникой. Сторож плантации палкой отгонял их, а иногда даже дотягивался до их спин. И вот как-то раз атлет Л. пошёл на плантацию клубники в одиночку. Он принялся спокойно собирать и поедать клубнику, а сторож, увидев его, спрятался. Но едва только Л. поравнялся с ним, как сторож огрел Л. палкой по спине.
Те штангисты, которым доставалось палкой от сторожа до этого, были побольше весом и посильнее. Они не решались пустить в ход свои железные руки: согласно измерениям наших учёных, штангист, выжимающий за 135-140 кг, обладает ударом силой 250-300 кг.
Доктор наук Виталий Чудинов показывал мне эти данные, которые не обнародовались. Я спросил у него, почему учёные не рекомендуют боксёрам тренироваться со штангой.
- Мы тут принимаем в учёт два фактора, - ответил Чудинов. - Во-первых, начнут происходить нокауты, которые приносят боксёрам огромный ущерб. Во-вторых, штанга увеличивает силу удара, но катастрофически понижает выносливость.
Я знал, что, согласно экспериментам В.Чудинова, штангист Л. имел удар под 250 кг. Так вот, получив палкой по спине, Л. развернулся и врезал сторожу кулаком в живот. Тот сжался и упал, будто сражённый пулей. Л. бросился бежать, но через несколько секунд оглянулся и увидел, что сторож лежит без движений. Тогда Л. под вымышленной фамилией позвонил в “скорую помощь”, и она забрала сторожа, который долго пролежал без сознания.
Ко мне пришёл Феликс Ароян и спросил, не знаю ли я, кто из наших штангистов ходил после обеда по клубнику. Я ответил, что не знаю, и Ароян рассказал следующее:
- Сторожу разорвало печень. У него, вообще-то, цирроз печени. Я был у него сегодня, и сторож сказал, что его ударил симпатичный парень ростом примерно 1,65 м. Да так ударил - будто кувалдой.
Нам как раз раздали групповые фотографии, и Феликс попросил у меня один из снимков, чтобы сторож опознал на нём своего обидчика. Я дал Арояну фотографию, а через день Феликс мне её вернул и сообщил, что сторож ночью умер.
Я, естественно, онемел. Феликс был местным жителем, он, собственно, и пригласил нас в Кисловодск. А теперь, разумеется, переживал о случившемся. Ароян сел на кровать и уставился в пол.
- Так сторож узнал на фотографии того, кто его ударил? - спросил я, воспользовавшись паузой.
- Конечно, узнал.
- И как же думают поступить родственники сторожа?
- Они сказали: „Мы знали, что он плохо кончит“. Сторож бил палкой всех, как собак. Он избил даже нашего родственника. Ему нравилось бить палкой без предупреждения.
- Так родственники собираются подавать в суд?
- Они - нет, а вот прокуратура, видимо, вмешается. Хотя, если анализы подтвердят, что у сторожа был цирроз, то, может, всё и сойдёт на нет. Дай-ка мне ещё раз фотографию!
Я протянул фотографию, и Феликс спросил, есть ли у меня ещё такая же. Услышав утвердительный ответ, он показал мне на фотографии кружок и крестик, которыми сторож пометил Л., и сказал:
- А теперь я с твоего разрешения её порву. Забудем всё это навечно.
Уважаемый Дилетант, огромное спасибо Вам за проведённое исследование.
Кстати, раньше на Ютьюбе был ролик (теперь я его что-то не нашёл), в котором англоязычный диктор, рассказывая про победу команды США на Олимпиаде-1956 в Мельбурне, упомянул, насколько я помню, именно про чемпиона Айка Бёргера.
То есть такое произношение данной фамилии считают правильным сами американцы и даже более того - нынешние всеобщие законодатели правильного произношения: дикторы телевидения.
"Владимир действительно был "полицейским городом". Множество оборонных предприятий. И не только во Владимире. Но и в некоторых райцентрах Владимирской области."
Да, главное оборонное предприятие Владимирщины - завод имени Дегтярёва в Коврове. Где под прикрытием выпуска мотоциклов производили разнообразное стрелковое оружие. В самОм же Владимире секретных или закрытых производств было мало. И полицейским городом он стал только ради комфорта интуристов, которые каждодневно толпами носились по центру Владимира, поскольку он входил в так называемое "Золотое кольцо". Но, кстати, с памятниками культуры во Владимире на самом деле не густо. И в целом они слабенькие. Реально красив и незабываем только только храм Покрова-на-Нерли,
который находится не во Владимире и даже вообще ни в каком населённом пункте, а, странным образом, в значительном - примерно в километровом - удалении от ближайшего Боголюбова, на "полуострове", образованном слиянием речек Клязьма и Нерль.
Вы совершенно правы насчёт того, что по части материального обеспечения людей положение в СССР было худо-бедно удовлетворительным. Главным же и каждодневно раздражавшим всех нас фактором являлось нескончаемое громогласное и нахальное, очевидное и всепроникающее пропагандистское враньё. Вместо того, чтобы хотя бы замолкнуть и показать по телевизору или напечатать в газете что-нибудь человеческое, на нас обрушивали какие-то цунами однообразной марксистско-ленинской жвачки. До перестройки лично я считал газеты заведомой макулатурой и долго не мог поверить, что в них могут появляться нормальные и даже захватывающе интересные материалы.
Что касается якобы безделья представителей наших "-станов", то это просто искажение их восприятия. Судя по всему, данные ребята не считали пахотой сбор хлопка и прочие сельхозработы. И, напротив, большим и опасным трудом считали работу на грозно гудящем станке или вождение шайтан-арбы. Моя жена родом из Таджикистана, из города атомщиков (почти из того места, где в былые времена нашёл себе жену Александр Македонский). В нём теперь бедные таджики, - чьи предки разрабатывали основы алгебры и сочиняли самые популярные ныне в мире стихи (я имею в виду рубаи Хайяма) в те века, когда славяне ещё лишь слезали с деревьев, - только подметали улицы, убирали помещения, чистили арыки, озеленяли город, торговали на рынке и т.д.
Уважаемый Составитель, не буду спорить по поводу "-станов". Которых тем более много и все они были разными. И в которых многим коренным жителям не возбранялось быть сколь угодно богатыми. Многократно богаче самых богатых русских.
Невзирая на всеобщее советское "равенство" ---------------------------------------------------------------------------------- История "ещё не слезших с деревьев славян", к сожалению, фальсифицирована нашими дорогими "историками". Произвольно определившими начало этой истории где-то с IX века. А до этого - словно никакой истории вовсе и не было !
Вспомните, кем премущественно являлись лидеры большевиков, и многое, если не всё, становится ясным. --------------------------------------------------------------------------------------------------- Что касается древних умельцев Востока, то теперешние восточные территории - от Египта до Средней Азии - населяют совершенно не те народы, которые когда-то что-то могли и умели. Ибо - за тысячу и даже тысячи лет - множество раз по означенным землям прокатились разномастные орды завоевателей. И аборигены или давно уничтожены или растворились бесследно в ордах. ---------------------------------------------------------------------------------------------- Если объективно, то захватывающие материалы в газетах приводят к брожению и растлению умов. Это как раз и понимали коммунисты. Правда, понимали не так, как надо.
Всё же коммунистов нельзя считать идиотами. Всё-то они знали и видели. Кроме прочего - как улучшить, углУбить, сделать интересным, ярким, захватывающим то или сё.
Что говорить о высоком - вспомните хотя бы тусклоту советской действительности. Тусклоту буквальную - никакого тебе разноцветья ни в чём ! Ни в отделке общественных помещений, ни - даже в упаковках продуктов. Всё серенькое, невзрачное, стандартное, блёклое.
И не будь вездесущего кумача - плакатов, флагов и, конечно, смотревшего с бесчисленных портретов - добрейшими глазами, зорко и пристально - вечно живого дедушки Ленина: а верной ли дорогой идёте, товарищи ? - глаз ничего не радовало бы и вовсе.
Зато сейчас - другая крайность. Телевизор включил, и на множестве телеканалов - беспрестанная война полицейских с преступниками. Киллеры, антикиллеры, низменность побуждений и "принципов", беспросветная грязь и тоска, и горы обезображенных трупов.
Нужно было не это. Оглупляющее, развратное, мерзкое. А некая золотая середина. И коммунисты, при даже и не сильном желании, могли развивать страну, к золотой середине стремясь. Под тем же суровым доглядом дедушки Ленина. Безусловно бы эту затею одобрившего. Разве не он говорил когда-то - марксизм не догма, а только руководство к действию ?
Но над партийным руководством довлели установки совсем иные. Исходящие с Запада. Развал СССР. И уже в то время развал успешно осуществлялся.
Поэтому всякие благие предложения упирались будто в глухую стену. --------------------------------------------------------------------------------------------------------- О заводе в Коврове наслышан. Области соседние - как не слышать ?
Иваново тоже входит в Золотое кольцо России. Но вошло оно когда-то в это кольцо, как я понимаю, не из-за каких-то своих красот, а исключительно как Родина Первого Совета. ----------------------------------------------------------------------------------------- Бёргер - фамилия эта немецкого происхождения.
"Фамилия Бергер — немецкого происхождения, восходит к немецкому слову Berger, которое имеет несколько значений: «горец, житель гор», «усач», «человек, спасший судно или груз (при кораблекрушении)». Фамилия Бергер часто встречается как в немецкой, так и в еврейской и норвежской ономастике."
Помнится, Бергер говорил с Плюкфельдером на немецком. Родным языком Бергера является идиш. А идиш и немецкий - близнецы-братья.
А то, что ролика нет - жаль. Хорошее было бы доказательство верного американского произношения фамилии Бергера. -------------------------------------------------------------------------------------------------- Отказывавшийся немного поправиться Шейерман - что-то неубедительно. Скорее всего, Шейерман опасался окопавшегося в сверхтяжёлой весовой категории Юрия Петровича. ------------------------------------------------------------------------------------- Вахонин - незлобивый простодушный наивный "ребёнок". ------------------------------------------------------------------------------------------ Лях - и для чего издеваться было над Поляковым или над кем-то другим, если первый же отпор....а за душой ничего. Забавно. --------------------------------------------------------------------------------------------- Убитый сторож - удар в печень крайне опасен. Тем более в печень циррозную. Да ещё и "колотушкой" в 250-300 кг.
Такой удар, нанесённый в лицо или другую часть тела, тоже, наверное, пострадавшему не очень понравился бы. Вплоть до летального исхода.
Характерно, что силу удара Плюкфельдер ставит в прямую зависимость от результата атлета в жиме стоя, а отнюдь не в толчке.
Причины же недопущения боксёров к развитию жима стоя представляются спорными.
В профессиональном, и даже и любительском боксе, немало нашлось бы хитрецов, которые отсутствие природных "мастерских" способностей пытались бы компенсировать развитием нокаутирующего удара при помощи наращивания результата в жиме стоя. Но этого почему-то не наблюдается.
За поединками в боях без правил наблюдаю нечасто. Но знаю, что тот же знаменитый стронгмэн Мариуш Пудзяновский никого в данном "дивизионе" особо не ошеломил. Ни умением бороться, ни слоновьими ударами.
Множество раз наблюдал я на всяческих видео, как некие качки, впервые попав на ринг, ведут себя, подобно самым трусливым женщинам. Не решаясь убрать свои руки от своего же лица и смертельно боясь удара соперника.
Ещё момент - умение держать удар. Можно махать даже и "800-килограммовыми" кулаками, но "собеседника" так и не зацепить.
Но, пропустив какой-нито жалкий ответный всего лишь 100-килограммовый, но точный удар, плотно лечь всем телом на ринг (на землю). Изумлённо прикинувшись внезапно засохшим стручком. Назидательно являя собой огромную гору массивных, сверхсильных, но бесполезных для реального боя мускулов.
Но, кстати, с памятниками культуры во Владимире на самом не густо. И в целом они слабенькие. Реально красив и незабываем только только храм Покрова на Нерли,
Уважаемый Составитель, Храм Покрова на Нерли и вправду чудо. Мне, тем не менее, нравятся ещё Дмитриевский и Успенский соборы, а также вид с Соборной площади на Клязьму и открывающийся за нею простор. Похожие по смотровой точке места (т.е. те, где зритель стоит на горе, а снизу вода, впереди простор, а небо - будто на ладони) - городище Алабуга у Елабуги и Нижегородский кремль.
- Феликс, так этот сторож, он что - был чокнутым? - спросил я.
- Не знаю, хотя что-то ненормальное в нём наблюдалось, - сказал Ароян, вставая. - Ну, пусть земля ему будет пухом! Тут мы, штангисты, получили урок. Нельзя нам испытывать на людях наши руки-крюки.
* * *
На сборы в Кисловодске съехалось много штангистов, даже, пожалуй, слишком много. С одним из них, с Робертом Шейерманом, у нас сложилась доверительная дружба. Он всё выпытывал у меня ответы на самые разные вопросы.
Роберт никак не мог понять, почему власти, творя геноцид над советскими немцами, не мешали нам быть комсомольцами и даже коммунистами, а теперь разрешали ездить на соревнования и сборы. Может быть, Хрущёв надеялся таким способом привить нам преданность советской власти - если не в этом поколении, так в следующем?
Шейерман вполне серьёзно разузнавал у меня, почему я женился на немке.
- Ты что, цепляешься за свою нацию? - говорил он. - Ты же видишь, что мы в СССР как белые вороны. Сколько немцы ни приносили России добра, всё равно здесь считают, что мы живём в чу-жом доме. Вот уже 200 лет у нас нет своего дома и, по всему видно, не будет.
- Ты прав, Роберт, но моя мать всегда говорила: „Jedes Schwein muß аn seinem Troge sein“ . Понимаешь, детям тяжело, когда они не знают, к какой стае принадлежат. Я не хотел своей женитьбой причинить матери боль, ведь она посвятила нам всю свою жизнь и из-за нас не вышла замуж после гибели отца. Теперь для меня настала пора возвратить ей этот долг. Нам, парням, к счастью, легче, чем девушкам, и мы должны знать, кого нам выбирать. Но я, вообще-то, не цеплялся, как ты говоришь, за свою нацию, не выбирал жену по национальному признаку. Я до Валентины вообще ни с кем не дружил, она - моя первая любовь. Мы с ней встречались почти три года, а поженились после того, как нам пришлось подписаться под указом о вечной ссылке. Я тогда потерял надежду на спортивные победы. _________________________________________________ *Каждая свинья должна находиться у своего корыта. _________________________________________________
Роберт притих, выслушав меня, и затем сказал:
- Да, моя мать тоже настрадалась из-за меня.
Он спросил, нет ли у нас в Киселёвске хороших немецких девушек, и я дал ему адрес своей знакомой Эрны Кирхмайер, которая в то время училась в пединституте в Сталинске. Вскоре Роберт приехал к нам в Киселёвск, встретился с Эрной, и она ему понравилась. Но ей нужно было закончить курс, и они договорились сойтись осенью.
Роберт получил в Свердловске квартиру и дал телеграмму, чтобы Эрна к нему приехала. Та ответила: „Если любишь, то сам приедешь за мной“. Роберт объяснил ей в письме, что у него проблемы по службе, предстоят серьёзные соревнования, и написал: мол, Крупская ведь тоже приехала к Ленину, и ничего плохого тут нет.
Однако родители Эрны отсоветовали ей ехать: дескать, у немцев так не принято. Они сослались на пример Марии, жены моего брата Николая. Правда, она, как я писал в первой книге, приехала к нам не по своей воле, а по приказу министра МВД. Нельзя утверждать, что их с Николаем жизнь сложилась из рук вон плохо, но брат при удобном случае говорил:
- А ты сама ко мне приехала.
Брат прибегал к этому нехорошему, к этому спекулятивному приёму, когда бывал на сто процентов виноват и не мог оправдаться. Мария приходила к нам и плакала, а мать рассказывала обо всём об этом Кирхмайерам. Поэтому родители Эрны и не хотели, чтобы она уезжала в неизвестность.
Шейерман перевёз к себе в Свердловск свою мать, которая жила в Казахстане, а до этого на Волге среди немцев - и потому русский язык так и не освоила. Затем Роберт продолжил искать себе жену-немку. На тренировке он поделился с Яковом Берлиным своей неудачей с Эрной Кирхмайер и добавил:
- Я заверил командующего, что женюсь в течение трёх месяцев, и мне дали квартиру именно с этим условием. Если не женюсь, то произойдёт скандал.
Стр. 772-773 img 1128
Я.Берлин сказал, что у него в группе на экономическом факультете учатся три немки, и все хорошие - выбирай любую. Р.Шейерман повесил на шею фотоаппарат и пришёл к Берлину на занятия по физкультуре. Тот, чтобы студентки не смущались, заранее сказал, что к ним придёт журналист.
Роберт присмотрел себе девушку, и Берлин отозвал её в сторонку под предлогом, что у неё хотят взять интервью. Шейерман представился как корреспондент московской немецкой газеты „Нойес Лебен“, поговорил с девушкой, записал её фамилию и адрес. Её тоже звали Эрной, в дальнейшем они с Робертом поженились.
Р.Шейерман сегодня живёт в Германии, у него двое детей: сын и дочь. Вышла замуж и Эрна Кирхмайер. Она стала учительницей немецкого языка, её муж также учитель. Жили они в городе Прохладный в Кабардино-Балкарии. Вот так причудливо складываются человеческие судьбы.
* * *
В Кисловодске мы много ходили по горам. Алексей Медведев, несмотря на свой немалый вес, затаскал меня по исхоженным тропам. Ходок из меня плохой - я все силы отдавал тренировкам.
В то время я ещё не осознал, почему А.Медведеву хотелось так много ходить. Теперь же могу утверждать, что он недонагружал ноги. Я же нагружал свои ноги сильно, но Медведев был не согласен с моей концепцией о необходимости стрессовой нагрузки.
В то время мы в Сибири пришли к выводу, что никакой хитроумной методики тренировок у столичных специалистов нет и в помине и что там просто происходит спекуляция вокруг использования науки в тяжёлой атлетике. Наука, если выразиться околослесарным термином, инструментализировалась.
Из Сибири шёл приток новых спортсменов, а поколение довоенных штангистов ослабло в отношении методики тренировок. У них больше играли в штангу, чем поднимали её. Против нас развернулась борьба со стороны Ю.В.Дуганова, а также И.З.Любавина и других. Они выхолостили тренировочный процесс у спортсменов Москвы, Ленинграда и Киева. Сергей Лопатин спасся только потому, что его тренировал отец.
Беседуя со мной, А.Медведев не возражал против стрессовых нагрузок, но утверждал, что перегрузки – которыми он называл мои тренировки - могут отрицательно повлиять на результат. За моими плечами было 8 лет опыта, и я не стал спорить, оставшись при своём прежнем мнении.
А.Медведев замкнулся в своей скорлупе и был сам виноват в том, что его обошли. При таком увеличении собственного веса, как у него, прирост в сумме троеборья должен происходить обязательно. Как говорят, время - деньги: промедление - это поражение.
Медведеву никто не смел возражать, у него на все замечания был наготове ответ. Потому он и засиделся на месте. Позже та же участь постигла и Ю.Власова.
Тренеру очень хорошо работать с тяжеловесами. Как я уже писал, мой глаз „фотографировал“ их движения. Их тренировочные веса легко подсчитывать. Тяжеловесы делятся на две категории: одни приходят в тяжёлую атлетику, уже являясь тяжеловесами, а другие становятся таковыми со временем. Наиболее перспективен второй вариант.
На наших сборах было легко заметить, на чьей стороне - А.Медведева или Ю.Власова - больше симпатий. У нас имелось три тренировочных зала. Я в основном тренировался в одном зале с Медведевым и видел, что посмотреть на его тренировки почти никто не приходит. Все шли смотреть на Власова. Медведев всё это замечал, но он не предполагал, что отношение к нему со стороны тренерского состава так быстро изменится. Лиза, мудрая жена Медведева, тоже всё увидела и сказала:
- Да, Лёша, жизнь спортсмена на пике славы очень коротка. Знай я это раньше, столько еды тебе не таскала бы.
Лиза была права. Я говорил ей:
- Там, где всё измеряется килограммами и секундами, смена приходит быстро, и к этому нужно заранее готовиться. Поэтому я и продолжаю числиться на шахте. Если завтра Н.И.Шатов вычеркнет меня из состава сборной, то послезавтра я выйду на прежнюю работу.
- Слышишь, Лёша? - обратилась Лиза к мужу. - Рудольф в любой момент может опять спуститься в свою шахту. А куда спустишься ты?
- Да, им с Вахониным легче, - пробурчал Медведев, - они - шахтёры. А мы, москвичи, интеллигенция - делать ничего не можем, зато умеем командовать…
- Постой-ка, - прервала его жена, - ты ведь работал на заводе модельщиком. Что, тебя туда уже не примут?
- Почему не примут? Но я - умный или глупый – москвич. А Москва - это голова страны. Так что если я даже захочу работать модельщиком, номенклатура меня всё равно не пустит обратно в цех.
Стр. 774-775 img 1129 - А как же тогда расценивать А.Воробьёва, который расталкивает всех локтями, чтобы стать старшим тренером сборной? - вставил я.
- Ты провоцируешь меня, — сказал Медведев, бросив на меня острый взгляд.
- Всё ясно: периферия смыкается с Москвой-головой, - констатировал я. - Не волнуйся, Сидорыч, к твоей московской голове прикрепят кусочек из Свердловска, и ты станешь совсем умным.
* * *
Вскоре к нам на сборы приехали люди из Нальчика - столицы Кабардино-Балкарской республики. Один из них представился мне:
- Я - Шаидов, тренер по штанге. Привет вам от Володи Уенаева. Мы приехали по его поручению, хотим показать вам наш город. Если понравится, то мы предложим вам переехать в Нальчик вместе с вашим учеником. Мы читали в газетах, что у вас от холода болят спины. А у нас город курортный, там вы сможете принимать любые ванны и грязи.
Мы с Вахониным переглянулись и улыбнулись. С Шаидовым договорились встретиться после ужина. Мы с Вахониным переговорили - он был не прочь оставить Сибирь, если в Нальчике дали бы квартиру. Вечером мы с Шаидовым пошли на озеро подышать прохладным и влажным горным воздухом.
- Наша автономная республика хочет создать команду штангистов, - сообщил он. - Ты, видимо, знаешь, что отец В.Уенаева - председатель Совета министров Кабардино-Балкарии. У него большой авторитет, в ЦК КПСС он вхож в любую дверь.
- Это неплохо, - кивнул я, - но я всё ещё нахожусь под колпаком КГБ. Как будете решать этот вопрос? И потом, меня воспитала шахта. Что шахтёры мне скажут?
- Но ты ведь кого-нибудь оставишь там за себя? - возразил Шаидов, покачав головой.
- Да, но на шахте у меня есть гарантия насчёт работы электриком.
- Знаешь, сколько у нас санаториев и сколько там требуется электриков? Но зачем тебе работать электриком? Ты у нас со временем станешь главным тренером.
На следующий день Шаидов с другом помчали нас с Вахониным на машине через Пятигорск в Кабардино-Балкарию. 120 километров пути - и мы оказались в Нальчике. Нас встретил председатель городского спорткомитета - небольшого роста, в очках с толстыми линзами. Мы проехали по городу – это была, конечно, сказка. Нас завезли в ресторан, а Шаидов пошёл звонить В.Уенаеву. Вернулся и сообщил:
- Его нет дома. Жена сказала, что он поехал в деревню к дедушке и должен скоро возвратиться.
После обеда мы поехали в долину, где стояли сплошные санатории. На обратном пути заехали в зал тяжёлой атлетики. Там тренировались ребята, но В.Уенаева не было. Где он, никто не знал. Я увидел, что Шаидов с председателем тревожно шепчутся.
У меня сразу закралось подозрение: что-то не сработало. Видимо, Володя Уенаев обратился к отцу, а тот отсоветовал ему брать на себя эту обузу. Мол, зачем тебе такой титулованный штангист? Ты здесь в Нальчике сам себе хозяин, а два медведя в одной берлоге не уживутся. Но для чего тогда нужно было устраивать весь этот спектакль? Непонятно. Потом мне в голову пришла другая мысль, которая, видимо, и соответствовала действительности: со мной порекомендовала не связываться служба госбезопасности, и причину этого демарша мы никогда не узнаем.
Шаидов заспорил с председателем, кто отвезёт нас назад. Решили, что это сделает сам председатель. Мы с Вахониным только переглядывались с кислыми лицами. Наконец подъехал старенький дребезжащий „Москвич“ с председателем за рулём, и в 16 часов мы пустились в обратный путь.
Тут на нас начала надвигаться громадная туча, которая будто ползла по земле: снизу светлая, а повыше чёрная. Стало темно. Наш водитель принялся протирать очки. Машина завиляла то влево, то вправо.
Вахонин устроился в автомобиле сзади, а я, сидя рядом с председателем, в основном наблюдал за ним. Навстречу показалась машина, и наш водитель буквально высунул голову вперёд руля. Разъехались мы впритирку.
- Слушайте, вы что-нибудь видите? - спросил я председателя.
- Вроде бы вижу вон там деревья. А дорогу не вижу, кругом всё черно.
Наконец очкарик-председатель остановился:
- Что делать? Я ничего не вижу.
- Давай я поведу, у меня есть права, - предложил я.
Стр. 776-777 img 1130
- Тогда я ещё немного проеду и передам руль тебе, - сказал председатель.
Только он это произнёс, и грянул дождь как из ведра. Машину прижало ливнем к дороге, такого я ещё в жизни не испытывал. Водитель ехал вслепую. Увидев, что мы куда-то съезжаем, я взял в руки руль. Но он руля не выпустил, и мы уткнулись во что-то мягкое.
Дождь был таким, что создавалось впечатление, будто мы плывём. Машина заглохла. Из-за шума ливня мы друг друга не слышали. Сидели, а дождь всё шпарил и шпарил. “Вот так мы влипли…” -подумал я.
Вскоре будто кто-то отключил шумовой эффект. Стало тихо, показался белый горизонт, возле которого проглянуло красное солнышко. Мы сидели в кювете, на нас шла вода, словно мы застряли в речке. Наш водитель оказался почти слепым.
- Возьми руль, Рудольф, - сказал он - Боюсь, я вас угроблю.
Я снял брюки и в трусах вылез из машины, чтобы поменяться с председателем местами. Вода уже ушла. Я сел за руль и попытался включить мотор. Но машина не заводилась. К счастью, я вспомнил, что когда мы сползали в кювет, нас развернуло, и мы задом влетели во что-то мягкое. Оказывается, забило землёй выхлопную трубу. Я отвёрткой выковырял из него грязь. Затем завёл машину, но она забуксовала на месте.
Вахонин вылез, упёрся и выдавил нас наверх. Я знал, что он вытащит машину: сила у него была неизмеримая. Помню, как он в шахте тащил 200-килограммовый мотор, не жалея сил.
Наш очкарик-шофёр тем временем уже что-то спокойно мурлыкал, то и дело протирая очки.
- Ты о чём говоришь? - спросил я.
- Молю бога, чтобы нам хватило бензина до Кисловодска.
В центре Кисловодска мы с Вахониным вылезли, и я спросил председателя:
- Как же ты поедешь домой с таким зрением?
- Заеду к брату, он меня отвезёт, - ответил очкарик, - а то я ещё где-нибудь разобьюсь.
Я облегчённо вздохнул и обнял Вахонина:
- Лёша, слава богу - мы живы!
А он, судя по всему, так и не заметил, в какую опасную ситуацию мы попали стараниями Шаидова.
Про себя я сказал, что это свинство. Хорошо, что всё так хорошо обошлось и что никто не узнал о нашем путешествии. Мы запросто могли погибнуть. Этот случай я хорошо запомнил и впредь стал вести себя более осторожно.
* * *
До конца сборов оставалась неделя. На собраниях нам в основном читали газеты. Но однажды Н.И.Шатов сказал, что в начале июня сборная команда СССР поедет на неделю в Египет. Мне сообщили, что тоже я включён в состав сборной. Но мне нужно было сначала наведаться домой.
А.Вахонина в сборную не включили - его выездное дело ещё не оформили. Поэтому мы с ним раньше окончания сборов оставили Кисловодск и из Минвод полетели прямо в Новосибирск.
Через два дня мы оказались дома. Наши ребята тренировались и работали. Они без нас выступили на первенстве Кузбасса. Там нашему коллективу начислили очки за нас с Вахониным, что оказалось для команды большим подспорьем.
Дни в Киселёвске пролетели быстро. Я с семьёй успел съездить на Чумыш - привычное место отдыха наших горожан. Июнь только начинался, но трава в Чумыше уже стояла по пояс, причём здесь было разнотравье.
В Чумыше мы наловили бреднем рыбы, и уха получилась на славу. В этот летний период выходят из своих нор пескари. Пескарь - рыбка небольшая и очень пугливая. Она только несколько дней в году позволяет себе чуть отплывать от своих нор. В Сибири, если хотят сказать, что человек трусоват, говорят: „Ах ты, пескарь этакий !“ Дескать, долго будешь жить. Я ещё в Нарыме во время войны узнал от отправленных туда астраханских рыбаков, как ведёт себя та или иная рыба.
* * *
Вскоре я снова двинулся в путь. Из Москвы приехал на Подольскую спортбазу, а вскоре мы уже оказались в Каире. Приехали в советское посольство, там с нами провели соответствующий инструктаж. Нам сказали, что СССР строит в Египте Асуанскую плотину, но отношение к советским людям здесь строгое, и египтянам запрещают вступать в контакты с нами.
Стр. 778-779 img 1131
Однажды наши машинисты экскаватора дали египтянину поесть, и египетские власти выдворили их за это из страны в 24 часа. Советских специалистов Египет использовал вовсю, но подкармливать голодных рабочих им категорически воспрещалось. Нас тоже предупредили, чтобы мы ничего не давали египтянам.
Египет - древняя, но отсталая страна. На улице было невозможно появиться: оборванные дети то и дело дёргали за одежду и просили „бакшиш”, что означает деньги. Советских людей здесь узнавали по одежде. Особенно мы выделялись своими широкими брюками.
Нашу делегацию возглавил Вячеслав Григорьевич Максимов. Н.И.Шатова с нами не поехал. Я слышал, что из тренеров сперва намечался Л.Механик, а почему он тоже не поехал, я сначала не догадывался. В.Г.Максимов заведовал отделом в Госкомспорте СССР. Он занимался борцами, но курировал также и штангу.
Со мной в Спорткомитете в открытую старались не говорить, особенно если в комнате набирался народ. Бывало, мне сообщали, что я должен приехать на такое-то мероприятие. Но где взять билет или командировочное удостоверение? В отделе тяжёлой атлетики, где всё держал в своих руках Н.И.Шатов, на эти темы разговаривать никто не хотел. Москвичи или А.И.Божко со своими армейцами между собой “шу-шу-шу” - а ты, мол, периферия, выкручивайся, как знаешь. Тогда я шёл к В.Г.Максимову.
Как-то раз он усадил меня в своём кабинете, и я посетовал: мол, мне ничего не объясняют и, как я вижу, меня бойкотируют. Он пошёл в наш отдел и вскоре вернулся сильно возмущённый.
- Да, - посетовал В.Г.Максимов, - эхо войны всё ещё бродит в умах наших советских людей…
- А разве я не советский? - спросил я.
- Федот, да не тот, - ответил Максимов. - Я знаю, Рудольф, что тебе, шахтёру, не понять наших интриг. Ты у нас единственный немец.
- В Свердловске есть ещё Роберт Шейерман, - уточнил я.
- Вот и хорошо, что ты теперь не один. Теперь если что - обращайся ко мне.
После этого разговора у меня установились с В.Г.Максимовым хорошие отношения. В Египте он мне всё любезно объяснял. Когда я спросил его, почему в список для товарищеской встречи не включили А.Вахонина, он прикрыл дверь и рассказал о подноготной стороне нашей поездки. Оказалось, что я тоже не планировался для выступления в Египте.
- Мы подали заявку в египетское посольство, - сказал Максимов, - и там вычеркнули дядю Лёву Механика, как ты его называешь, поскольку он по национальности еврей. Тогда мы спросили: „А немцу к вам приехать можно?“ Они сказали, что можно. Вот так ты и попал в Египет, чисто случайно.
Эта новость шокировала меня - тем более, что я очень уважал дядю Лёву. “Вот те на, - подумал я, -наших евреев сажают в один котёл с российскими немцами!” Как же так? Ведь евреи плохо относятся к нашим немцам, и мой брат испытал это на себе.
Во время войны советское правительство создало для содержания немцев, а также ряда других „вражеских“ народов страны так называемую “трудармию”. В действительности же это были самые настоящие концлагеря, разве что без надписей на воротах: „Каждому своё“ и „Работа делает свободным“. А роль надсмотрщиков над их узниками власти зачастую доверяли людям еврейской национальности.
Конечно, большинство евреев занималось этим не по своей воле. Но моя жена рассказывала, как издевался над российскими немцами во время войны один еврей, служивший начальником геологоразведки Убаредмета в Восточном Казахстане, где она в то время работала. Я коснулся данной темы в первой книге, но всю правду о том, что творил тот самодур, просто невозможно описать.
Национальность здесь ни при чём, думал я. Но вот теперь дядю Лёву Механика почему-то не пустили в Египет. Что такого плохого он мог там натворить? Сплошные загадки. В.Г.Максимов рассказывал:
- Нам позвонили из египетского посольства и предупредили, что если в составе делегации есть евреи, выдающие себя за русских или за немцев, то пусть они лучше не едут в Египет.
В итоге Л.Механика вычеркнули из состава делегации. Как говорила моя мать, слепая курица тоже иногда находит зерно.
Мне пришло в голову: вот ведь до чего могут додуматься народы мира! А может, этим занимаются не народы, а отдельные прохвосты?
Да, евреи создали на арабском Востоке своё государство. Но что же тут плохого? Еврейский народ захотел сам нести за себя ответственность, кормить и поить себя, чтобы евреев не упрекали в дармоедстве, не считали червями, выгрызающими изнутри чужое дерево. Теперь евреи съедутся вместе и со временем наладят отношения с арабами. Холокоста больше не будет: если евреев начнут притеснять в других странах, то им есть, куда уехать. А не поедут - это их дело.
Но что, если евреев не выпустят, как не выпускали немцев из СССР, а будут использовать в качестве заложников?
В отношении наших немцев этим занимались советские власти, а на оккупированных нацистами территориях - и германские структуры. Российских немцев, попавших в руки нацистов, забирали в германскую армию, давали им в руки оружие, чтобы они воевали, в том числе и против русских. А кто отказывался, с теми не церемонились, их тут же расстреливали.
Об этом мне рассказал Мартин Райнбольд, который попал в немецкий плен под Одессой. После войны его отправили в Коми АССР корчевать тайгу, где из сотни таких, как он, оставались в живых лишь 10-15 человек.
И всё это делалось в рамках закона – равно как и геноцид евреев, и расстрел поляков в Катыни.
Везде и на всё есть свой закон и порядок. Вот и придумали закон для дяди Лёвы Механика. Хорошо, что он уже стал тренером и больше не поднимал штангу. Но всё равно - наплевали в душу.
* * *
Наша программа на первый день в Каире оказалась короткой. Мы осмотрели пирамиды, даже проникли туда, увидели сфинкса с отбитым носом и верблюдов. Было интересно, но обо всём об этом я уже знал по книгам из библиотеки на Подольской спортбазе.
Возле Нила нам показали большой базар, где работала выставка советских товаров. Всё выглядело прекрасно и, похоже, могло конкурировать с капиталистическими товарами.
На следующий день поезд повёз нас вдоль Нила в город Асьют, где родился тогдашний египетский президент Гамаль Абдель Насер. После этого планировалась поездка в Асуан. Нас тянул паровоз английского производства, колёса которого были намного больше, чем у наших паровозов. Выкрашенный чёрным лаком паровоз с красно-¬оранжевыми колёсами создавал впечатление чистоты и порядка. Но вот мы помчались, горячий воздух начал сушить нам глотки, и откуда-то налетело ужасно много песка, который лез в уши и в нос.
Напротив меня сидели хорошо одетые арабы. Видимо, чиновники - уж больно лица были холёные. Я заметил вдали громадное здание среди песков, похожее на какую-то загадочную крепость. Арабы увидели, что я вглядываюсь в него, и один из них объяснил, что это тюрьма для опасных преступников и что сидят там в основном коммунисты.
О чём это он, подумал я, ведь Египет - дружественная страна? Вскоре Н.С.Хрущёв даже наградил Насера звездой Героя Советского Союза. А тут нам сообщили, что египетских коммунистов держат в тюрьме строгого режима.
“Что-то тут не то, - подумал я, - видимо, у арабов просто такая манера шутить”.
Вскоре в коридоре показались В.Г.Максимов с переводчиком, и я спросил нашего руководителя, правда ли, что в той тюрьме сидят коммунисты. В.Г.Максимов обратился к переводчику, и тот всё подтвердил:
- Да, здесь сидят коммунисты и им сочувствующие. Бывали случаи бегства, но неудачные.
Видя, что я хочу спросить что-то ещё, В.Г.Максимов положил мне руку на плечо и шепотом сказал:
- Это не нашего ума дело...
Араб показал мне на пальцах, что поезд несётся со скоростью 100 км в час. Вот это паровоз - кусок железа на колёсах!
* * *
В Асьюте всё цвело и благоухало. Здесь находился самый крупный в стране сельскохозяйственный институт. Студенты в белых рубашках казались нам на одно лицо. Нас разместили в большой комнате на 15 коек, здесь мы должны были переночевать.
На обед нас повели под длинный навес. С края жарились на вертеле два барашка. Тлеющие снизу угли поддавали жару, и жир лился на огонь. Длинный стол был заставлен фруктами, стояли графины с разными соками. Нам предложили попить, а вскоре состоялся и обед. Каждый отрезал себе баранины, сколько хотел. Тут же находились деревянные миски с рисом и с изюмом, а также различные соусы. Вскоре от наших баранов остались одни скелеты. Через три часа нам предстояло выступать, и кто-то сказал:
- Не обжирайтесь, а то ещё заснёте на помосте.
Стр. 782-783 img 1133
В нашей команде тон задавали Аркадий Воробьёв и Евгений Минаев. Воробьёв считался за старшего, а его суждения не отличались ни по тону, ни по содержанию от передовиц газеты „Правда“. В его речах постоянно сквозила самоцензура. Вот только с аргументами у Воробьёва было плоховато. Взять, к примеру, коммунистов, которых здесь держали в тюремных камерах, где стояла такая жара, что и расстреливать не нужно, - люди умирали сами. Когда при Воробьёве зашёл разговор на эту тему, он тут же отвёл глаза и сделал вид, будто ничего не слышит.
Что поделаешь - человек противоречив по своей природе. Наблюдая за уклончивой реакцией Воробьёва, я невольно приходил к выводу: да, с ним можно пойти в разведку. Правда, без гарантии вернуться оттуда живым.
Я не питал особых симпатий к арабским коммунистам и к тому же понимал, что нам, гостям, негоже публично возмущаться из-за обращения с ними. Но почему А.Воробьёв не мог ничего сказать по этому поводу даже своим товарищам? Так уж, видно, он был устроен.
Моё мнение о Воробьёве окончательно сформировалось в Риме. В Египте оно почти не изменилось. Эпитеты, которые можно применить к таким людям, я предлагаю подобрать самим читателям.
Настроение у нашей команды было хорошее. Нас окружали худощавые улыбающиеся арабы. Они радовались, когда мы смотрели на них, что-то говорили и смеялись. Их веселье передавалось и нам.
Нас привезли на место выступления. Мы думали, что это будет стадион или большой спортивный зал, но увидели огороженную коврами площадь 50 на 50 метров. С одной стороны в несколько рядов стояли скамейки, заполненные людьми. Ни одной женщины среди них не было. Нам вообще казалось, что к нашему приезду лучшую свою половину египтяне куда-то выслали. Не увидели мы женщин и в сельскохозяйственном институте.
Напротив импровизированных трибун впритык друг к другу стояли длинные столы. Я подумал, что это места для судей, однако за столы уселась местная знать. Кругом выстроились полицейские с дубинками. Я сначала не понял, зачем им дубинки, но гадать пришлось недолго. Слов „сдайте назад“, которые, как я уловил, выкрикивал полицейский, арабы явно не понимали. Подошли ещё двое полицейских, и вся их шеренга пустила в ход дубинки.
У меня защемило сердце. Я видел, что от ударов на людях рвались рубашки. Как же так? Но переводчик объяснил нам, что здесь всё это в порядке вещей.
Нас вывели на парад и представили по-арабски. Помост был установлен в трёх метрах от стола, где сидела городская элита. Мы стояли спиной к публике. Я спросил у Евгения Минаева:
- Как будем поднимать штангу - лицом к элите или лицом к народу?
- И так и этак нехорошо, - почесал лоб Женя, - либо народ, либо начальство будет смотреть на наши зады...
В итоге представители элиты решила, что на зады пусть глядит народ, а они посмотрят нам в глаза и оценят нашу борьбу с весами.
Всё шло быстро. Народ хлынул со всех сторон, и полетели ковры, развешенные на заборах. Раздался выстрел. Мы на него отреагировали, а арабы словно ничего не заметили.
А.Воробьёв был совсем не в форме и выступил в щадящем режиме. Организаторы соревнований нас торопили: с наступлением темноты мусульмане приступают к очередной молитве. Поэтому в рывке нам дали только по одному подходу.
В толчке я решил сделать публике подарок. Но сначала переговорил с А.Воробьёвым: его тоже возмутило то, что нас заставили отвернуться от массы людей. Я сказал ему, что возьму на грудь 150 кг, развернусь в полуподседе, встану лицом к народу и толкну штангу.
Когда я развернулся лицом к публике, раздался страшный рёв. Люди, сидевшие спереди, как бешеные вскочили на ноги. Однако полиция быстро успокоила их ударами дубинок по головам. Когда я сошёл с помоста, Воробьёв подал мне руку и сказал, заикаясь:
- Во-о-т это по-шахтёрски!
Состязания закончились. Мы выступили без малейшего напряжения. На простом языке это называется халтурой. Но непросвещённым арабам, обитателям долины Нила, было весьма интересно. Власть хоть что-то сделала для народа. Правда, народ мог увидеть нас только сзади, но, как говорится, и на том спасибо.
Я тут же спросил у В.Г.Максимова:
- Скажите, наша страна считается отсталой или высокоразвитой?
Стр. 784-785 img 1134
- Я тебя понимаю, Рудольф, - моментально отреагировал он. - Но нас предупредили: мол, пожалуйста, обойдитесь без скандалов. Иностранная пресса всё повернёт в такое русло, как ей выгодно. А её журналисты рыщут, как одичавшие собаки по московским помойкам, реагируют за любую наживку и сразу вцепляются в то, что им нужно. Поэтому я прошу тебя: сожмись в кулак и придержи язык.
И это говорил представитель страны, которая распространяла по всему миру социализм под лозунгом „Пролетарии всех стран, соединяйтесь!“ При нас откровенно плевали в глаза арабским работягам-феллахам, но мы должны были вдруг “сжаться”. Почему же тут следовало проявлять такую покорность по отношению к явным эксплуататорам? Ведь у нас всё считалось лучшим, мы учили в мире всех подряд.
Я сказал себе: раз наше государство затеяло такую игру, а я всего лишь пылинка, то зачем мне лезть в герои? Даже А.Воробьёв вёл себя здесь тише воды, ниже травы. А у нас там вон как хорошо и патриотично выступал! Так что - стоп, Рудольф!
Стало темнеть. Мы помылись в душе, и нас повезли на ужин к начальнику полиции Асьюта. Сойдя с автобуса, мы направились к новому дому. Зашли в калитку. Во двор вела красиво выложенная дорожка. Но тут я застыл в недоумении. С обеих сторон дорожки стояли на коленях человек по двадцать и в едином ритме склоняли головы к земле. Всё, оказывается, было устроено в честь нашего приезда: этих арабов арестовали за какие-то прегрешения, и теперь они в порядке воспитания должны были нас приветствовать.
Наше начальство, прямейшее из прямых, всё это тоже проглотило. Мне хотелось поднять с колен хотя бы одного феллаха, но я вспомнил предостережение В.Г.Максимова и прошёл мимо, как все.
Снаружи дом выглядел вроде бы небольшим, но внутри оказался очень просторным. Мы прошлись по нескольким комнатам. Выяснилось, что хозяин дома - страстный охотник на мелкую птицу. На псарне у него содержалось много собак, и он их держал в такой же строгости, как и своих женщин. Нам объяснили, что если женщины или собаки будут много знать, то станут неуправляемыми. Собаки должны знать только своего хозяина, а если увидят и обнюхают разных людей, то не смогут брать след.
Мы дружно сели за белый выскобленный стол. Тут же подошли мужчины-официанты. Здесь, как и в других местах, нам не попалась на глаза ни одна женщина. Сначала нам принесли наваристый рисовый суп, затем по три рябчика, а на гарнир - крупный распаренный рис. От ошеломляющего вкуса этого риса ещё больше разгорался аппетит. Рябчики лежали на спине, подняв кверху крылышки и короткие ножки.
Нас предупредили, что рябчики только вчера отстрелены в пустыне и что в них может оказаться дробь. За столом сидело более 50 человек. Как же хозяину удалось набить столько рябчиков на всю эту ораву? Несмотря на предупреждение, рябчики вмиг исчезли с наших тарелок. Никакой дроби в них не обнаружилось, и я подумал, что рябчиков, наверно, разводят на специальной ферме - как у нас под Сочи, где это делалось ради получения лечебных яиц.
Вся еда оказалась очень вкусной, и мы поели с большим аппетитом. После этого хозяин раздал нам местные сувениры: медали с изображением штангиста и с надписью сзади по-арабски.
Он извинился за то, что не смог организовать нам посещение Асуанской плотины, ради осмотра которой нас в основном и привезли в Асьют. Плотина имеет высоту 114 метров и сооружалась на средства СССР. Арабы рассчитывались с нами мебелью и делали вид, что очень уважают нас.
За ужином не давали ни грамма спиртного: мусульманская религия запрещает алкоголь - сатанинский напиток. Зато было вдоволь винограда разных сортов. Вместо сока нам дали с собой по кульку янтарного винограда.
А.Воробьёв знал ещё по поездке на Олимпийские игры в Мельбурн, что Евгений Минаев талантливо рассказывает о своих приключениях на личном фронте. Здесь Женя повалил от смеха всех нас, живших в одной комнате.
- Женя, у меня все рябчики вылетели от твоих шуток, - взмолился кто-то.
А затравил всё это А.Воробьёв. Только в Асьюте я узнал, что он - очень компанейский и остроумный человек. Раньше я слышал от него одни лишь казённые слова.
Ночи в Египте такие тёмные, что если на улице поднесёшь руку к лицу, то ничего не увидишь. Небо тоже чёрное-чёрное - сидишь под ним будто в тёплом чулане.
* * *
Стр. 786-787 img 1135
Утром паровоз снова покатил нас вдоль Нила, и мы опять почувствовали песок на зубах. Почти вся жизнь Египта сосредоточена возле Нила. Вдоль реки тянулась полосой от одного километра до трёх в ширину, то сужаясь, то опять расширяясь, ровная плодородная земля. С этой относительно маленькой площади египтяне снимают по три урожая в год, а лука - даже по четыре. Кстати, лук давал в то время египтянам основные экспортные доходы.
Нас опять доставили в шумный, пыльный и жаркий Каир, откуда затем рано утром увезли в Александрию. Там мы увидели дворцы бывшего короля Фарука и прекрасное море.
Не повезло А.Воробьёву: у него египетская спецслужба стащила фотоаппарат „Киев“. Нас предупредили, чтобы мы не фотографировали трущобы бедноты на окраине Каира, но Воробьёв соблазнился, защёлкал затвором и поплатился за это. Он написал заявление в полицию, и ему выплатили за фотоаппарат какую-то сумму. Мы, конечно, шутили и смеялись над этой историей.
В последний день мы посетили под Каиром громадное строительство текстильного комбината. Он был раза в три больше нашего крупнейшего комбината в Иваново. Нас сопровождал переводчик с английского. Мы сошли с автобуса и отправились в первый корпус и заглянули в кабинеты администрации.
Как оказалось, на стройке работали одни немцы. Арабы не доверили англичанам строить этот город-комбинат из 10 корпусов. Египет собирался перерабатывать здесь весь свой хлопок и затем продавать его в виде готовых изделий. Комбинат оснастили самыми современными немецкими ткацкими и вышивальными станками-автоматами, которые выпускали изделия, полностью конкурентоспособные на мировом рынке. Когда обнаружилось, что немецкие руководители плохо знают английский, вперёд вытолкнули меня, и я отвёл душу.
- Молодец, не забыл немецкий, - одобрительно кивнул А.Воробьёв.
Директор строительства оказался родом из Штутгарта. По моей речи он определил, что я происхожу от его земляков-швабов, и попросил меня говорить с ним по-швабски, если я смогу. Директор спросил меня, где я живу, и воскликнул, услышав о Киселёвске:
- Как интересно! Я был в плену в соседнем Прокопьевске, наш лагерь находился на горе Тырган.
Шеф так увлекся, что забыл о своей работе. Помолчав, он добавил:
- Да, я бывал в Киселёвске. Там в долине есть мясокомбинат, где я монтировал холодильную установку. О, как холодно тогда было! Меня отпустили домой в 1948 г.
Ребята пошли осматривать цеха, а я и В.Г.Максимов всё сидели с шефом строительства. Обратив внимание на то, что Максимов одного с ним возраста, шеф поинтересовался: воевал ли тот, и если воевал, то на каком фронте? Услышав ответ, шеф назвал советского командующего армией и командира дивизии, воевавших в тех краях, и место, где дислоцировались немецкие части. Оторопевший Максимов нарисовал на бумаге, где они стояли под Смоленском. Шеф дополнил этот план и сказал:
- Вот здесь находится озеро. Вы занимали его восточный берег, а мы — западный.
Они вспомнили, как рыбачили у своих берегов немцы и русские, как они съезжались посередине озера, чтобы обменять русскую водку на немецкую тушёнку. В.Г.Максимов так разволновался, что у него заболело сердце. Ветераны обнялись и прослезились.
- Der verfluchte Krieg! - сказал шеф. - Вот закончу строить здесь и могу начать строить в России такой же комбинат, если позовёте.
Шеф повёл нас показать то, что они здесь настроили. Зрелище было потрясающее. Особенно впечатлял громадный цех для изготовления кружев, где работало всего шестеро строителей. Шеф пожаловался, что арабы работают плохо.
- Приезжал президент Насер, и я сказал ему, что при такой работе мы комбинат за два года не построим. Через день нам прислали сюда 100 резиновых палок и 20 солдат. Теперь со мной ходят два солдата с дубинками и бьют рабочих, как скотов. Но, знаете, похоже на то, что теперь мы уложимся в срок.
Нам показали несколько образцов текстиля и комплект хлопчатобумажного белья. Всё делалось автоматически, включая упаковку. На ней тут же ставили штампы на многих языках мира.
Мы ещё раз съездили к пирамидам, посетили выставку, находившуюся поблизости от них, и на следующий день улетели в Москву. Всё прошло как во сне.
Феерические ощущения от поездки омрачало только то, что я потерял несколько хороших тренировок - а через три месяца начинался чемпионат мира в Вене.
Из вещей я своим близким на сей раз почти ничего не купил. Привёз только две оригинальные шкатулки, которые позже подарил дочерям за хорошие учёбу и поведение.
* * *
К нам на шахту опять приехали штангисты. Но они не подошли мне по своей анатомии, и я решил, что тратить на них государственные средства ни к чему. Они сильно возмущались по этому поводу, а один даже сказал:
- Что ты себе позволяешь? Я ведь не лошадь и не бык.
- Да, ты - обыкновенный мужик, - поддакнул я ему в рифму. - А мне нужны будущие чемпионы. Я могу тебе помочь с устройством на работу, а ты ходи к нам на тренировки. Посмотрим, может, я и ошибся, такое тоже бывает.
- Так я что - выходит, должен работать? - тут же последовал вопрос.
- А как же иначе? Я сам работал в шахте, пока не стал чемпионом мира. Могу устроить тебя в общежитие, дам записку в отдел кадров, и тебя примут на работу.
- Как же так? Я ведь кандидат в мастера, и мне все говорили, что только Плюкфельдер может сделать из меня чемпиона мира. Да я всего себя отдам во имя советского спорта!
- И что же тебе мешает? Поработай пока, у нас все в команде работают. И освобождаются от работы только на время официальных сборов и соревнований.
Н.Малинин с И.Кошкиным отозвали парня в сторону и сказали:
- Ты к Рудику больше не приставай!
Иван Кошкин разделся и показал парню свои руки.
- Смотри, ты такой же криворукий, как и я.
- Да, - согласился парень, - но зачем же мой тренер отправил меня к Рудольфу?
Приехал ещё один парень, прямо из тюрьмы. До этого он несколько лет переписывался со мной. Парень оказался очень способный, устроился у нас на шахте. Но вскоре я уехал на соревнования, а когда возвратился, то обнаружил, что его нет. Так он и исчез.
Однажды я стоял на своей машине у нашего железнодорожного переезда. Стоял уже полтора часа. Мне этот переезд вымотал всю душу. И я наконец понял, что поступил необдуманно, переехав в центр города. В результате я стал понапрасну терять время: приезжал на тренировку, а ребята уже уходили. Они же все работали. В центре города я таких условий и такого шефствующего над залом, как шахта, найти не мог – а на шахте я знал всех и вся. К тому же автомашина стала отнимать у меня силы. Да и моя спина вела себя не так, как мне хотелось.
Теперь мне требовалось держать свои нагрузки под особым контролем. На столе у меня всегда лежал большой лист бумаги со списками всех тех упражнений, которые я выполнил и должен был выполнить. Я тут же всё подсчитывал. Основная масса людей не знает, что у штангистов всё так серьёзно.
Конечно, подобный подход необходим далеко не всем. Например, у А.Воробьёва была, видимо, феноменальная память, и он ничего не записывал. Или Алексей Вахонин - тот надеялся не на память, а на свой организм, который при перегрузках сразу отключался. Кстати, у Вахонина никогда не болела спина.
Не хочу, чтобы читатель подумал, что у нас с Вахониным было неважно с памятью. Нет, дело в том, что я составлял для него специальный план (сам Вахонин этим планированием нагрузок никогда не занимался), исправляя его недостатки в технике за счёт использования специальных тренировочных упражнений. Процесс этот нудный, требующий большого терпения.
Заканчивал металлургический институт в Сталинске другой мой ученик - Анатолий Прибытько, о котором я уже писал в первой книге. Перед распределением мне нужно было через обком КПСС устроить Анатолия в Киселёвске.
Анатолий - замечательный и умный человек. Я думал тогда так: через 5-6 лет он выработается на шахте, и штанга станет нужна ему для здоровья. Ведь инженер должен работать над собой точно так же, как и спортсмен, желающий повысить свой результат. Прибытько сообщил мне радостную новость: он выполнил норму мастера спорта.
* * *
Находясь в Киселёвске, я чувствовал себя лучше, чем в отъездах. Сборы стали для меня уже в тягость.
И вот опять начались сборы в Адлере. Хорошо, что у моря, а то в Сибири меня замучила жара. Да, такой у нас климат: зимой морозы, а летом угнетающее пекло.
Я взял с собой А.Вахонина. Вызова ему почему-то поначалу не прислали, и я два дня звонил, пока в его адрес не пришла телеграмма.
Отправлено: 27.10.15 23:23. Заголовок: власти выдворили их ..
Плюкфельдер пишет:
"Однажды наши машинисты экскаватора дали египтянину поесть, и египетские власти выдворили их за это из страны в 24 часа. Советских специалистов Египет использовал вовсю, но подкармливать голодных рабочих им категорически воспрещалось. Нас тоже предупредили, чтобы мы ничего не давали египтянам."
Уж эти власти. Противно читать. Мы им - Асуанскую плотину, горы оружия, неисчислимую массу другой помощи. А они нам в ответ - кривлянье на почве "национальной гордости". Им ли, в их-то положении-условиях, корячить из себя равноправных партнёров !
И так - всегда. Во многих странах, где трудились и трудятся наши специалисты.
Причин же для кривлянья у "национально достойных" как минимум две.
Первая причина - сверхдержавы не могут без экспансии и без борьбы друг с другом. Поэтому норовят укреплять свои позиции в военно-геополитическом смысле.
Вторая причина - кокетничание. С прозрачным намёком на то, что "национально достойным" ничего не стОит лечь под другого клиента. За любой момент. Под ту же Америку. Что "национально достойный" Египет и сделал. Вволю накушавшись "братской" советской помощи. На том и закончилась великая египетско-советская "дружба". А с нею - и "плодотворное-взаимовыгодное" советско-египетское "сотрудничество".
Вот и старются сверхдержавы переплюнуть друг друга - кто из них лучше "национально достойных" ублажит и им угодит.
Мерзко, смешно, но факт.
А ведь не будь сверхдержав, тогда и кокетничать было бы не перед кем. И сидел бы "великий Египет" и другие столь же "великие" страны в беспросветной нищете и отсталости.
Однако, поди ж ты, ещё и условия ставят. Мол, то нельзя, на это запрет, евреи, вон, "пусть лучше не едут в Египет". Нешто угроза это ?
А сверхдержава не смеет перечить, послушно исполняя все капризы отсталой страны. В страхе, как бы "национально достойные" не обиделись да и не переметнулись под другого клиента - долго ли им ! При их-то "гордости". --------------------------------------------------------------------------------------------- Дядя Лёва (Дядя Изя) Борисович (Бенцианович) Механик
на просторах инета имеет какую-то неопределённо разную продолжительность жизни. То он умер в 1980 году :
"Механик, Израиль Бенцианович 1909 - 1989 Классическая борьба Заслуженный мастер спорта СССР. Чемпион Европы и многократный призёр первенств мира, Европы и СССР."
Может ли быть такое совпадение ? Чтобы штангист и борец-классик носили одинаковые ФИО, да ещё и родились в один год ? --------------------------------------------------------------------------------------- Занятно, что очень большому числу знаменитых советских людей (и не только спортсменов и тренеров) въезд в Египет в то время был запрещён. И был бы запрещён и сейчас. Продолжайся нерушимая египетско-советская "дружба".
Б-же милосердный, Леонид Филатов - и тот богоизбранный ! Вот уж действительно, в какого выдающегося русского "человека" ни плюнь, обязательно попадёшь в замаскированного "Зильбельтруда-Кацнельбогена-Розенкранца" ! --------------------------------------------------------------------------------- Странно. И подозрительно. Но в списках прославленных еврейских спортсменов Коммунист Никитович почему-то отсутствует:
"Б-же милосердный, Леонид Филатов - и тот богоизбранный !"
Нет, сайт http://zelikm.com повествует о том, как разные люди высказывались о евреях. Например, из приведённых там высказываний Александра Алехина следует, что он немножко шахматный антисемит.
"Нет, сайт http://zelikm.com/news/category/home/ повествует о том, как разные люди высказывались о евреях. Например, из приведённых там высказываний Александра Алехина следует, что он немножко шахматный антисемит."
Хотя бы Леонид Осипович Утёсов, оказывается, никакой не Утёсов, а Лейзер Иосифович Вайсбейн.
Ну, и другие персонажи в том же духе.
Почитайте в колонке известных фамилий ссылку на Роберта Фишера. Экий же Роберт Джеймсович - разве можно такое говорить о своём родимом народе ? Однако, говорит (говорил).
А про Алехина я почитал. Писал он или не писал злосчастные статьи о еврейских гроссмейстерах - не так и важно. Главное - после войны евреи плотно оккупировали шахматное чемпионство. Что ни чемпион - то еврей. Даже и Анатолий Карпов. Человек с безобидной русской фамилией. Но стОит только свериться со ссылкой на еврейские фамилии, сразу находим необходимое пояснение. Фамилия-то у Карпова "рыбья" (или "рыбная"). А следовательно, и......
Алехин же... Фальшивкой или там не фальшивкой определённые круги убрали из шахматного чемпионства последнего нееврейского чемпиона, но с тех пор.... а всем другим вход закрыт. --------------------------------------------------------------------------------------------- По поводу Вашего 1677-ого поста.
Плюкфельдер пишет:
"И всё это делалось в рамках закона – равно как и геноцид евреев, и расстрел поляков в Катыни."
Насколько я читал, расстрел поляков в Катыни хотя и приписан "демократической" прессой сталинскому НКВД, но в действительности поляков расстреляли фашисты.
Геноцид евреев - Адольф Алоизович уничтожал евреев не всех без разбору. И об этом я уже писал.
Египетские приключения Рудольфа Владимировича просто захватывающи. И как же это Плюк не побоялся повернуться к знати спиной ? Даже и Коммунист Никитович не смог сдержать "птичьего" своего восхищения, руку полез жать своему "хорошему другу".
Советские коммунисты прекрасно знали, с кем они имеют дело. Но действовали по американскому принципу - "пусть правитель нужной нам страны деспот, тиран и сукин сын. Но это наш сукин сын".
Поэтому советские руководители и закрывали глаза на многие несообразности.
А вот спортсменам.... опасно было лишние телодвижения совершать. Страна-то, мягко говоря, феодальная, варварская. Мало ли.... не во вражью злобную Америку приехали, чай. А к "друзьям". И "братьям по классу".
И были эти спортсмены одними из немногих советских людей, которым посчастливилось узреть неблаговидную правду.
Для всей же остальной советской страны существовало советское радио. Ещё и телевидение. С их непрестанной ложью о верном ученике великого Ленина Гамале Абделе Насере. Который неустанно ведёт египетский народ к коммунизму.
И сколько же денег и прочего оружия в арабские страны вгрохали мы ! Но ни в одной из них коммунизм так и не был построен.
Даже и злейшего своего врага - Израиль - наказать (уничтожить) этим "достойным" странам не хватило ни воли ни духу. И в той же 6-дневной войне 1967 года понесли они жестокое - от маленького Израиля - поражение. ----------------------------------------------------------------------------------------------- Отрадно было узнать, что Коммунист Никитович, и так-то словно сотканный сплошь из достоинств, обладал ещё и феноменальной памятью, а также был компанейским и остроумным человеком.
Сборы в Адлере прошли целенаправленно. Я совершал далёкие заплывы, стараясь подольше находиться в воде.
Во время одного такого заплыва я познакомился с интересным человеком: с Иваном Фёдоровичем Тихоновым. Беседуя со мной позднее, он сказал, что я либо немец, либо прибалт. Мне казалось, что я освоил русский язык хорошо, и поэтому спросил, как он об догадался о моей национальности.
- Мы общаемся уже несколько дней, и теперь я этого тоже не замечаю, - сказал он. - Но когда услышал тебя впервые, то уловил необычную мягкость в окончаниях слов. Я живу здесь неподалёку, построил себе дом по немецкому проекту. Приходи ко мне, я тебе кое-что покажу. Мы живём вдвоём с женой, детей у нас нет. Я всю жизнь прослужил в армии, а теперь полковник в отставке.
Вечером я отправился по указанному адресу. Там стоял большой дом с усадьбой, тоже большой по меркам Адлера. На табличке у ворот я прочитал фамилию хозяина. Дом был без крыши, во дворе стояла бетономешалка, и вокруг неё лежало много песка и камней. Я обошёл дом. Сзади имелся спуск в подвал, спереди под дом уходил гараж. В нём виднелась задняя часть „Опеля“ - автомобиля, знакомого мне только по кино.
Наконец отозвалась хозяйка, спустившаяся по лестнице с плоской крыши. Возле лестницы росли виноград и завораживающие розы разных цветов - белые, оранжевые и красные. Женщина была красивой, с высокой грудью, с большими глазами и с мягким голосом.
Своим намётанным тренерским взглядом я определил, что её живот чуть великоват и скрадывает талию. Мне почему-то вспомнился анекдот. К закройщику пришла женщина, он обмерил её и спросил: „Где будем мерить талию - вокруг живота или через голову?“
Хозяйка подала мне руку и сказала:
- Меня зовут Белла Бенционовна. Муж скоро придёт, он говорил мне, что ждёт гостя из Сибири. Пойдёмте наверх, Рудольф, там прохладней. Вы садитесь, а я принесу попить.
Пока я осматривал сверху строительство, пришла хозяйка и попросила меня рассказать о себе. Я рассказал обо всём понемногу. Появился хозяин. Я спустился, он немного отошёл от дома и похвастался:
- Смотри, какую махину я выстроил! Это мечта моей молодости - собственноручно построить себе дом.
Я давно собирался этим заняться. Уже хотел демобилизоваться, но тут грянула война. И вот теперь, под старость лет, я строю дом, чтобы иметь стимул в жизни. Мне уже 65 лет.
В это трудно было поверить - Иван Фёдорович выглядел лет на десять моложе. Он повёл меня показывать своё творение. В гараже мы остановились возле „Опеля”.
- Вот привёз себе машину из Германии, - сказал хозяин. - Она меня крепко выручила при строительстве.
В ответ на мой недоумённый взгляд Тихонов достал фотографию, на которой у автомобиля было снято одно колесо, а вместо него прилажена бетономешалка.
- Бетономешалку я сконструировал сам, - сообщил Иван Фёдорович. - С помощью машины я и мешал бетон.
Затем хозяин показал мне немецкий холодильник с ночным включением - ночью электроэнергия в Германии наполовину дешевле. Мы поднялись чуть повыше, где планировалось разместить сауну. Это помещение ещё не было оборудовано. Затем я увидел жилые комнаты, ванную, душ, удобную кухню. В зале стояла изумительная мебель - старинная, германская. На стене висел оригинальный барометр, а также красивые часы музейного вида, которые показывали не только время, но и наступление морских приливов и отливов.
У меня возникло желание спросить, сколько же всё это стоило. Но тут я вспомнил, как был на зимних сборах в подмосковной Баковке. Возле нашего дома отдыха находилась дача певицы Лидии Руслановой. Тренер Иван Захарович Любавин, руководствуясь планом культурно-воспитательных мероприятий, пригласил к нам лектора. А тот вдруг разошёлся и рассказал нам о Руслановой и её муже-генерале, которым Сталин дал по 8 лет лагерей за мародёрство в оккупированной Германии.
Тут я увидел, что милейший полковник „прихватизировал” роскошное пианино. А какой здесь был сервант с позолоченной посудой, какие красивые фарфоровые штучки! Похожие изделия имелись у некоторых немцев в нашей деревне, после раскулачивания их раздали людям. И что там ещё таилось в сундуках у пожилого экс-полковника с его молодой женой?
Стр. 792-793 img 1138
Белла Бенционовна, или как называл её муж, “Белочка” заварила краснодарского чая, и хозяин достал из бара бутылку красного вина „Чёрные глаза”. Эрудиция бывшего полковника оказалась весьма обширной. Особенно меня удивили его познания в спорте. Словом, вечер прошёл замечательно.
Иван Фёдорович проводил меня, и я пошёл обратно на нашу спортбазу. Я никак не мог понять, куда меня занесло: в Адлер или в Германию? В черноте ночи мелькали светлячки, одурманивали ночные ароматы, во мне теснились впечатления, а главное - для меня всё это было так загадочно!
Не доходя до спортбазы, я сел на скамейку. Как следовало назвать то, что я увидел? Я пришёл к выводу, что всё это называется законным воровством.
Вспомнив по ассоциации про воров в законе, я даже испугался. Красивая Белочка и её муж, одолевший в 65 лет такой особняк, явно на них не походили. Отставной полковник, умевший и подчиняться, и жить в своё удовольствие, был, наверно, везучим человеком. А может, он действительно обладал талантом? Я ведь убедился, что он умеет располагать к себе людей, что у него высокая культура общения.
Я сидел в почти непроглядной темноте. Кто-то перебежал из одного корпуса в другой, и я понял, что моя скамейка предназначена для двоих, а в одиночку мечтать или стенать на ней ни к чему. Когда я пришёл в комнату, мой ученик Вахонин уже сопел, завернувшись в одеяло. Я упал и тоже уснул.
Утром возле спортбазы, как всегда, дружно квакали лягушки. Есть такая немецкая песенка: „Der Frosch sitzt in dem Rohre, der dicke breite Mann, und singt sein Abendlied so gut, wie er es singen kann“*. Адлерские лягушки пели не вечером, а веселили нас с утра пораньше. Многим это не нравилось, а я, напротив, радовался.
Сборы шли хорошо. Было много смеха, нам не давал скучать Виктор Ратинов.
Я дважды съездил на Красную Поляну. Там изумительно красиво, но каждый метр скалы, прорубленный до этого места, когда-то стоил жизни многим туркам. Говорили, что им поставили условие: мол, построите дорогу до Красной Поляны - и полУчите свободу.
__________________________________________________________________ * В трубе сидит лягушка, толстый широкий самец, и поёт свою вечернюю песню так хорошо, как она её умеет петь. __________________________________________________________________
Эта дорога очень опасна. Водители то и дело останавливались и прислушивались, не сыплются ли с гор камешки. После мелких камней могли полететь и крупные.
* * *
Вернувшись из Адлера через Москву и Новосибирск, я пробыл дома всего два дня и поехал на соревнования в Кемерово.
Выступал я шутя. Тем не менее, на удивление моим сверстникам, я далеко от них оторвался. Но мои друзья преуспели в другом, многие уже стали большими руководителями. Некоторых, к своей неописуемой радости, я случайно встречал в Москве.
Казалось бы: что такое тяжёлая атлетика? Жим, рывок, толчок - всё так просто. Но вдруг оказывалось, что это и есть жизнь, что через спорт люди находят друг друга.
В Киселёвске и на нашей шахте меня ждали с нетерпением. К тому времени я уже научился выступать перед публикой, владеть вниманием аудитории. Надо отдать должное: меня никто никогда не вызывал и не указывал, что я говорю что-то не то.
Однажды я случайно встретился с главным идеологом из нашего горкома партии. Он пожал мне руку и сказал:
- Молодец, что выступаешь на шахтах и на шестьсот пятом заводе.
- А откуда вы знаете, где я выступаю? - спросил я.
- Ну как же, нам ведь пишут отчёты и сообщают, кто выступал и на какую тему. Вообще-то, у нас на это дело имеются средства, мы можем выписывать тебе путёвки.
- Спасибо, но у меня всё проходит спонтанно, - сказал я.
На шахте я закончил делать станок, чтобы выжимать штангу ногами, лёжа на спине. На бумаге всё выглядело красиво, но в изготовлении оказалось весьма непростым. Я сделал нечто вроде стула, на который мы ложились вверх ногами, но штангу при выжимании перекашивало и заклинивало. Пришлось изготовить конструкцию с особыми конусовидными болтами для упора. Это значило, что нужно было разрезать весь станок с помощью электросварки и всё сделать заново. Я неделю работал по ночам в нашем мехцехе, но зато создал станок, не имевший аналогов. А вот штангу для него мы выточили очень простую, здесь не требовался вращающийся гриф.
Стр. 794-795 img 1139
Этой конструкцией меня заставила заняться спина. До чемпионата мира оставалось всего лишь два месяца, и к сентябрю я должен был стать здоровым и готовым к бою.
Роман Павлович Мороз сообщил мне из Москвы, что „железный гаваец“ Томми Коно собирается в Вене выступить в моём весе. В США полагали, что ему будет легче бороться со старой клячей Плюкфельдером, чем с молодым и сильным Курыновым. Р.П.Мороз извинился, что не смог встретиться со мной в Москве, чтобы сообщить об этом, и добавил:
- Так что сентябрь станет для тебя, возможно, очень жарким. Специалисты считают, что Коно наберёт к чемпионату ещё 3-4 кг веса. С учётом роста силы от прибавления каждого килограмма мышц это означает, что Коно может добавить к своей прошлогодней сумме 427,5 кг не менее 25-30 кг. По самым минимальным прикидкам, на помосте ожидается буря. Будь начеку.
Я сократил свою гостевую поездку в Киргизию и завёл себе строгий график. С учениками временно расстался и стал заниматься только с А.Вахониным. Я ведь обещал Владимиру Стогову подготовить ему смену из этого негибкого атлета. Таких принято называть дубовыми или корягами. Стогов поморщился и сказал:
- Ну, от вас, от сибиряков, можно ожидать всего.
* * *
Вскоре мы с А.Вахониным приехали на подольскую спортбазу. Здесь нам встретились опять всё те же люди. Однако на эти сборы почему-то понаехало много тренеров.
Моя задача состояла в том, чтобы остаться в прежней весовой категории. Штангисты ростом 173 см и с такой мускульной массой, как у меня, обычно весят 87-90 кг. У меня имелись сомнения насчёт перехода в следующую весовую категорию, но при весе 85 кг мой желудок не болел. А когда я начинал придерживать питание, то по ночам в желудке чувствовались боли и приходилось пить разные травы.
В весе 90 кг у меня соперников вроде бы не было, но я знал, что такой штангист вот-вот может появиться. Мой друг Алексей Галактионов написал мне из Хабаровска: „Скоро я пришлю вам свой подарок: Владимира Голованова. Он очень способный и одарённый от природы. Пока что мы с ним нарабатываем базу. Он слушается меня во всём, водку пьёт со мной наравне. Когда я говорю, что пить хватит, он сразу прекращает. Допивать, сам понимаешь, приходится мне. То есть Володя вполне собой управляет. Я, Рудольф, не хочу, чтобы две наши школы столкнулись лбами. Поэтому, старина, если можешь, держись в весе 82,5 кг. Там у тебя, я думаю, особых конкурентов не будет“.
А.Галактионов был прав. Я решил сохранить питание в полном объёме, но зато увеличил бег по стадиону и каждое утро пробегал теперь шесть кругов. Затем мы с Вахониным брали гири, уходили в лес и там бросали их через голову. Я бросал двухпудовую гирю, а Алексей - пудовую.
Однако, проанализировав наши упражнения, я пришёл к выводу, что мы нарушаем свой привычный рывковый стереотип. Дело в том, что при разгоне гири снизу, дабы направить её подальше от себя, мы автоматически перемещали ноги вперёд. В рывке, да и в толчке такое положение кинематических звеньев тела приводит к потере тяговой силы.
Тогда мы стали брать с собой 20-килограммовый гриф штанги. Выбирали дерево, ветки которого можно было достичь грифом, и чётко бросали его с высокой скоростью.
У А.Вахонина рывок стал хлёстким и скоростным. В.Стогов заметил, что я усердно тренирую Вахонина и что он уже готов сменить его и С.Ульянова. Но при формировании команды всем заправляли армейский тренер А.И.Божко, а также А.Воробьёв. В Риме они поступили со Стоговым и с Ульяновым, буду выражаться прямо, по-свински, отдав место, причитавшееся одному из них, А.Воробьёву. Теперь же в весе 56 кг снова выставили Стогова.
А тут из Сибири приехал мало кому известный штангист из легчайшей категории. Причём крепыш, не сгоняющий вес, - так его, неотёсанного, одарила природа. Для советской тяжёлой атлетики это была настоящая находка, но в Подольске Вахониным не интересовался никто, кроме Юрия Власова. Вахонин это почувствовал и стал тренироваться вместе с Власовым. Вместе они смотрелись как Пат и Паташон.
Правда, Власов на сборах долго не задерживался, он не любил посторонних холодных глаз. Умея распознавать людей, он не особо скрывал своё недовольство тренерами-дармоедами. Но за тем, как я работаю с учеником, он наблюдал, сравнивая это с работой своего тренера Сурена Петросовича Богдасарова. Власов тискал Вахонина и приговаривал:
Стр. 796-797 img 1140
- Вот сибирский медвежонок!
Через день Юра спросил меня:
- Скажи, Вахонин добрый человек?
- Пока что у него много всяких проделок, но с ним стоит заниматься, - ответил я. - Это ведь российское золото.
- Да, жать и рвать он умеет, а толкать научится. Но я сомневаюсь в его способности логически мыслить. Будет печально, если Вахонин станет чемпионом мира, а народ узнает, что наш чемпион - серый человек. Это не пойдёт на пользу репутации нашего вида спорта.
- Но разве интеллектуалами являются абсолютно все наши штангисты? А возьми другие виды спорта. Например, с некоторыми боксёрами или с борцами с Кавказа вообще страшно говорить на серьёзные темы.
Ю.Власов внимательно меня выслушал и сказал:
- Ты прав, Рудольф. Если ты спасёшь от улицы хоть одну душу или приучишь хоть одного человека меньше пить - это будет уже большим делом.
А.Вахонина не взяли в сборную даже запасным. Узнав, что его не выставят на чемпионат мира, я стал давать ему большую нагрузку.
* * *
Сборы шли по накатанной колее. Меня никто не трогал, а Николай Иванович Шатов даже извинился за то, что случилось в Риме.
- Я простить себе этого не могу, - с болью сказал он. - Мне, как нарочно, чёрт побери, будто кто-то под руку толкнул: дескать, впереди ещё целая неделя, и за это время у Плюкфельдера могут ослабнуть ноги. Поэтому я и попросил тебя присесть с весом 170 кг. И вот на тебе - всё лопнуло! Видно, очень тонко было. Я никому не рассказываю, как и что, и спасибо тебе, что нигде об этом случае не говоришь. Но А.Воробьёв, знаешь, критикует тебя на всех углах, обвиняет в индивидуализме: мол, ты думаешь только о себе.
Поэтому я не вышел на помост и даже не попытался посоревноваться на стадионе нашей Подольской базы.
Наш разговор с Н.И.Шатовым, начавшись мягко, затем перешёл на повышенные тона. Я высказал ему претензии как старшему тренеру - что он слабохарактерный, что пугается малейшего шороха, что боится натиска наших титулованных чемпионов.
- Понимаешь, Рудольф, - сказал Шатов, чуть оглядываясь, - наше высшее руководство заискивает перед чемпионами. Вот они и ходят к начальству, если хотят сделать карьеру на этой почве, путают силу мускулов с интеллектом.
Мы с Шатовым затронули щепетильные вопросы, где было много подводных камней. Видимо, ему хотелось резко сменить тему. Подошёл автобус из Подольска, с него повалили российские тренеры. Собравшись идти к ним, Шатов сказал:
- Тут моя жена спрашивала о тебе. Помнишь, как ты в Кисловодске заболел и она определила, что у тебя аппендицит? Жена интересовалась, всё ли с этим теперь в порядке.
- Да, я помню, как вы с женой приходили в больницу. Спасибо вам, а жене - большой привет от меня.
На тех сборах нас по команде на физзарядку не выводили. Каждый вставал в определённое время и занимался, чем хотел.
Например, А.Воробьёв не расставался с резиновыми жгутами. Он хитромудро их растягивал, разгоняя кровь вокруг суставов. Тем не менее, Воробьёв явно сдал. Я заметил, что он раскачал стартовый угол, у него появились какие-то ненужные колебания в коленном суставе. Говорил он всё так же много.
На сборах стало заметно больше людей. Как я уже писал, в СССР ввели две новые категории - 52 кг и 110 кг. Из категории 56 кг кое-кто перешёл в вес 52 кг. Весовая категория от 90 кг до 110 кг получилась очень сильной, в неё сбежали некоторые атлеты из веса 90 кг. Теперь стало полегче и Ю.Власову с А.Медведевым.
Категория 52 кг просуществовала у нас до 1964 г., а категорию 110 кг разбили ещё раньше, введя первую тяжёлую (102,5 кг) и вторую тяжёлую (102,5 кг и выше) категории. Мой друг Роберт Шейерман устанавливал в первой тяжёлой категории рекорды СССР, но стать чемпионом мира так и не смог: страны с небольшим населением, едва набиравшие штангистов на 7 весовых категорий, советские идеи не поддержали.
К нам приезжали журналисты, навещали нас и из ЦК КПСС. Хорошо обедали и почти сразу отправлялись обратно. Это называлось „заниматься политико-воспитательной работой“. Было много тренеров со всего Союза, и каждая республика вовсю проталкивала свои интересы. Я ещё никак не мог смириться с контрастом между тем, к чему я привык у нас в Сибири, на шахте, и тем, что выделывали здесь, в Европе.
Стр. 798-799 img 1141
В тяжёлой атлетике, казалось бы, всё просто: помост 4 метра на 4 метра, перед ним сидят трое судей, из которых в центре старший, которые и определяют, поднят вес или нет. Так я думал, когда перешёл с борьбы на штангу.
Если в борьбе не положить соперника на лопатки, то в силу вступают спекуляции. Чемпиона делают судьи на ковре и за ковром. Здесь всё зависит от того, какая была проведена предварительная обработка, как и чем задобрили судей. Об этом заранее заботятся специальные спортивные дельцы.
В тяжёлой атлетике такое вроде бы не наблюдалось. Но, как оказалось, если проделывать подобные манипуляции в больших масштабах и у людей нет совести, то за кулисами можно добиться того же самого. Особенно много спекулировали вокруг жима: засчитывать или нет спорный подход?
За рубежом у меня с жимом проблем не возникало. Только на Олимпиаде в Токио, как я уже упоминал, мне не засчитали в жиме 155 кг. К этому случаю я ещё вернусь. Но у нас я мог рассчитывать лишь на то, что мне засчитают 1-2 подхода.
Чтобы вес засчитали, наши представители перед соревнованиями собирали водку для иностранных судей. Да и наши судьи ею не брезговали. Иногда нам говорили, что судье нужно дать литр водки, а потом жаловались: мол, оказалось маловато. За эти дела у нас в основном отвечал К.Ф.Артемьев.
В средствах для удовлетворения водочной жажды недостатка не было, их обеспечивали командированные из республик. Распоряжения об их приезде рассылались из Госкомспорта СССР заранее, и москвичи знали, кто им обязан и сколько должен налить. Чем ближе оказывались соревнования, тем больше съезжалось гостей из республик.
Правда, в РСФСР такие поборы не практиковались: наша федерация находилась в Москве, и её чиновникам не были нужны командировочные или распоряжения для приезда в столицу. А вот съехавшиеся представители федераций других союзных республик напивались и пели: „Хороша наша республика, но столица лучше всех!” Командировочные удостоверения помечались своего рода „водочными знаками”. Всё это я стал осознавать, когда начал ездить на всесоюзные сборы.
Вообще, когда долгие годы тренируешься и тренируешь, то невольно становишься аналитиком. Каждый человек интересен по своей природе, особенно в динамике. Ежедневно или через день в спортзал на тренировку приходят люди, в основном старше 20 лет. Их мышление связано с динамикой движений.
Чтобы подобрать спортсмену правильный вариант нагрузок, я сначала присматривался к тому, как он ведёт себя в зале. Его движения откладывались в моей голове как мелодия. И минут через десять я процентов на восемьдесят знал, как сегодня нагрузить данного спортсмена. Всё это касалось и нашего коллектива штангистов, где знали специфику профессиональной работы.
А вот за тяжелоатлетическим начальством наблюдать совсем просто. Самым открытым человеком из наших руководителей был Николай Иванович Шатов. Волнение будто отпечатывалось на нём - не на лице, а в движениях. Поэтому я точно знал, когда ему приходилось решать сложные задачи. Я говорил себе: господи, какая открытая душа! Он не мог никого обмануть, по нему всё было видно. За это Шатов мне и нравился.
* * *
А.Вахонина я решил отправить домой пораньше, пока сюда не понаехали те, кто мог спровоцировать его на выпивку. Я купил ему билет на поезд, поехал с ним на Казанский вокзал, и он отправился в Киселёвск. Сильно переживая за него, я объяснил Вахонину, что на следующий год он точно должен стать чемпионом мира: мол, побереги себя ради этого, Лёша, не пей.
На сборах, как я уже писал, на Вахонина никто не обращал внимания. Деятели нашей тяжёлой атлетики не заботились о перспективе. Всё кипело в Москве, в Ленинграде и в Киеве, но пополнения из этих городов больше не было. Перспективой не интересовались, видимо, ещё и потому, что по всему чувствовалось: Н.И.Шатова скоро снимут, ибо есть люди, которые хотят втихую столкнуть его, чтобы самим занять место старшего тренера сборной. Потому на сборах и царила анархия. Но, что удивительно, ни к каким чрезвычайным случаям это не привело - всё держалось на высоком самосознании атлетов.
Сам я серьёзно готовился к выступлению в Австрии. Свой день рождения, ещё до отъезда А.Вахонина, я отметил в Подольске у Михаила Лазаревича Аптекаря, передав ему по телефону, что приеду к нему после 14 часов. Мы с Вахониным захватили в гастрономе бутылку шампанского, шпрот, набрали на базаре свежих огурцов и помидоров.
М.Л.Аптекарь ругал себя, потому что к нашему приходу ещё не завершил в своём подвале занятия с женской группой - он, как я уже упоминал, давал уроки оздоровительной гимнастики. В самом углу подвала находился его „кабинет“: небольшая и жутко таинственная комнатушка. Чего здесь только не было - Аптекарь собирал о штанге всё, что есть на свете. Разные ремни и “бульдоги“ прежних силачей, призы, начиная с 1860-х годов, дореволюционные тяжелоатлетические журналы. Нельзя утверждать, что это было разложено по порядку, но всё находилось на виду.
М.Л.Аптекарь - уникальная личность. Штангист Феликс Верховский говорил, что Михаил Лазаревич - это еврей, отбившийся от стаи, умный назло другим. Его тяготило военное прошлое: он добровольно ушёл на фронт и воевал в Кёнигсберге. Командовал штрафным батальоном, то есть в его распоряжении находились сплошь бандиты и даже убийцы. Чтобы выглядеть в их глазах авторитетней, он выдавал себя за преступника. Аптекарь иногда рассказывал мне о войне, хотя говорить об этом не любил. Делился он и своими похождениями по женской линии.
Михаил Лазаревич обрадовался, что я привёл к нему А.Вахонина: он уважал Алексея за огромную становую силу.
- Лёша, а 200 кг ты от земли оторвёшь? - спросил Вахонина Михаил Лазаревич.
- Что значит „оторвёшь“? Тягу, что ли, сделать?
- Да неужто такой маленький человечек оторвёт 200 кг? - не поверил Аптекарь.
Пока я готовил на столе закуску, они пошли в зал, где А.Вахонин и проделал тягу с весом 210 кг.
- Он же все силовые рекорды побьёт! - восхитился М.Л.Аптекарь.
Мы выпили за моё здоровье.
- Рудольф, тебе 33 года - возраст Христа, - воскликнул Аптекарь.
- Нет, мне уже 34 года: я ведь на самом деле не с 1928 года, а с 1927 года.
А. Вахонин засуетился, собираясь принести ещё пол-литра, но я ему запретил.
- Что ж, раз тренер говорит „нет“ - значит нет, - одобрительно кивнул Аптекарь.
В углу стояла деревянная статуя, вырезанная из дуба, - распятие Христа. М.Л.Аптекарь целых два часа рассказывал нам об её истории. Позже он подарил её Ю.Власову.
Мы вышли из подвала, напичканные новыми знаниями. Михаил Лазаревич был душа-человек. Ему всегда хотелось расположить к себе собеседника, и делал он это искренне. Никогда никого не унижал, не раздавал язвительных характеристик, но умел так построить разговор, что собеседник понимал: речь идёт о законченном подлеце. Я всегда через силу покидал зал Аптекаря.
Возвратившись из Москвы после проводов А.Вахонина, я снова зашёл к М.Л.Аптекарю, и мы поехали с ним на нашу базу. Он был у нас всеобщим любимцем. В то время у него уже набралось два чемодана с фотографиями ведущих тяжелоатлетов мира. На всех крупных соревнованиях Михаил Лазаревич устраивал фотовыставки, вызывавшие всеобщий интерес. Но приходилось таскать эти чемоданы по вокзалам и перевозить на такси.
Всё это требовало много денег, а я точно знал, что к Михаилу Лазаревичу применима фраза, считавшаяся в Армении самым страшным проклятием: „Чтоб ты жил на одну зарплату!“ Хорошо ещё, что организаторы турниров хоть частично возмещали расходы Аптекаря, а Сульфида, его прекрасная и понимающая жена, выкраивала из своей зарплаты средства для увеличения ценных фотографий. Аптекарь по несколько лет ходил в одном и том же костюме. Он всё шутил:
- Мне пожар не страшен, все моё - на мне.
На подольской спортбазе М.Л.Аптекарь пообедал с нами, затем я погулял с ним по берёзовому лесу. Об истории нашей базы он мог рассказывать часами.
Открылась баня. В тот день туда пришло много народа, узнав, что приехал Аптекарь. Феноменальная память давала Михаилу Лазаревичу возможность толково отвечать на любые вопросы. После бани всем хотелось затянуть Аптекаря к себе в комнату и выпить с ним. Он отшучивался:
- Как скажет Рудик. Ведь это он уговорил меня приехать на базу.
Как правило, Михаил Лазаревич выбирал мою комнату. Тренеры приходили со своими „пузырями“, зная, что у меня на пьянку рассчитывать не приходится. Выпивали, закусывали и болтали допоздна. Я всегда провожал М.Л.Аптекаря до шоссе через лес и через речку.
Стр. 802-803 img 1143
В методике тренировок Аптекарь не разбирался. Он говорил, что его интересуют только факты:
- Моя задача - увековечить их. Вот спортбаза, мы видим красивое здание, памятник архитектуры. Но откуда его проект, чей он - об этом никому не известно. Что за люди здесь жили? Какова их история?
Вот большая насыпь. Из-за неё здание похоже на крепость. Но где здесь написано, для чего её сделали? Чтобы дети, приехав сюда из пионерлагеря, могли эту надпись прочесть. Чем больше знаний у человека, тем больше он человек. Или вот аллея, по которой мы идём. Оказывается, и у неё интересная история. Наши коммунистические вожди внушают нам, что до них ничего не было. А это далеко не так, они просто не хотят обогатить людей знаниями о прошлом.
Мы шли через мостик. Потом нужно было подняться чуть в гору, а там уже была автобусная остановка. В конце прогулки M.Л.Аптекарь рассмешил меня чуть не до слёз, рассказав случай из жизни местных купцов-капиталистов.
- Держи машинку, Рудик, - Аптекарь почему-то называл руку „машинкой“. - Не забудь привезти с чемпионата мира протоколы и, если сможешь, хороших фотографий. До свидания.
Я возвращался, тренируя мысли. Запомнить бы главное, остальное можно выбросить из головы: мозг - не мусорный ящик.
На сборах у меня почти не находилось друзей. Я был не прочь пообщаться, но со мной никто не хотел вступать в контакты на виду. Позже я опишу, как один из наших сборников осмелился поговорить со мной, да и то не без оглядки.
Теперь мне предстояло вести строгий учёт своих тренировок. Нужно было также расписать тренировки моим подопечным в Киселёвске, да и домой сообщить о том, как прошёл в этом году мой день рождения.
* * *
Состоялся тренерский совет, утвердивший состав команды на чемпионат мира 1961 г. После долгих дебатов остановились на следующих атлетах: Владимир Стогов - категория 56 кг, Евгений Минаев - 60 кг, Сергей Лопатин - 67,5 кг, Александр Курынов - 75 кг, Рудольф Плюкфельдер - 82,5 кг, Аркадий Воробьёв - 90 кг, Юрий Власов - свыше 90 кг.
Состав был почти тот же, что и на Олимпийских играх 1960 г. Не было только Виктора Бушуева, которого заменил тогдашний запасной С.Лопатин, и Трофима Ломакина, зато вновь появился В.Стогов.
Всё прошло довольно гладко. Я поехал в Вену, так как конкурентов в стране не имел. Более сложной оказалась ситуация в лёгкой категории, где выступали С.Лопатин и В.Бушуев, а также заявивший о себе Владимир Каплунов из Хабаровска. Втихую возражали против А.Воробьёва, но он включил себя в состав сам. Что ж, Воробьёв был капитаном команды, и Н.И.Шатов не стал ему перечить, понадеявшись на бойцовские качества, на смелость и на природную хитрость Аркадия.
Все наши документы сдали, и мы полетели на чемпионат мира и Европы. В Вену съехалось 120 атлетов из 33 стран. Нас всех разместили в одной молодёжной гостинице. Соревнования прошли 20-24 сентября 1961 г. в зале „Штадтхалле“, главным судьей был А.Вундерер (Австрия).
Первую золотую медаль нам принёс Владимир Стогов, набравший в сумме 345 кг и опередивший по собственному весу венгра Имре Фёльди.
В весе 60 кг победил мой хороший знакомый Исаак Бёргер из США - 367,5 кг, который опередил сразу вдвоём занявших второе место нашего Евгения Минаева и итальянца Себастьяно Маннирони на 10 кг.
Красиво сражался Сергей Лопатин. Его конкурентом оказался Вальдемар Башановский - стройный импозантный атлет из Польши. Оба они применяли для взятия на грудь „ножницы“. В жиме Серёжа опередил Вальдемара на 2,5 кг, в рывке они подняли по 122,5 кг, но в толчке Башановский взял 160 кг, а Лопатин – только 155 кг. Чемпионом стал Башановский с суммой 402,5 кг, Серёже досталось серебро – 400 кг. Н.И.Шатов, A.C.Медведев да и все мы загрустили, поскольку не ожидали такого исхода.
Александр Курынов выжил из своей весовой категории самого Томми Коно (США), который перебежал ко мне. В Риме Коно и Курынов сражались 6 часов. Это были единственные соревнования на Олимпийских играх, которые можно назвать тяжелоатлетическим марафоном. Саша тогда скушал „железного гавайца”.
На сей раз основным конкурентом Александра стал никому в то время не известный венгр Дьёзе Вереш. Победил Курынов, набрав 435 кг и опередив соперника на 15 кг.
* * *
Стр. 804-805 img 1144
Затем настал мой черёд. После провала в Риме мне хотелось как-то реабилитировать себя за рубежом. Узнав от Исаака Бёргера, что в моём весе собирается выступать сам Томми Коно, я удвоил внимание.
Бёргер сказал мне, что Коно очень силён и хочет застолбиться в среднем весе. Коно якобы пообещал Бобу Гофману, что обязательно добудет золото для Америки, а тот, изрядно потратившись и много поставив на Коно, очень надеялся на него. Бёргер излучал неколебимую уверенность, что Коно непременно выиграет. Я понял, что со стороны Бёргера это всего лишь “психическая атака”. У кого с нервами не в порядке, на того подобное давление действует.
Но на меня байки Бёргера никак не подействовали. Использовав свой метод, я вызвал в себе усталость, попал в ритм глубокого сна, проспал, не просыпаясь, 7 часов и проснулся в полной свежести.
Читатель может подумать, что я принимал снотворное. Нет, таблетки - это, как уже проверено, искусственный сон. Он, возможно, хорош для работы в саду, но не для того, чтобы поднимать околорекордную штангу.
Утром во всей гостинице началась суета. Наш любимый свердловский доктор Марк Борисович Казаков ждал меня в холле. Он хорошо меня знал, и я очень к нему привык. Мы пошли с ним в соседнюю комнату на предварительное взвешивание. Там все мельтешили, говорили на разных языках. Чтобы встать на весы, нужно было подождать. Стоя рядом с М.Б.Казаковым, я заметил:
- Смотрите, какое здесь вавилонское столпотворение, мы не понимаем друг друга. А ведь штанга - это просто ось и по сторонам диски, всем всё понятно.
Вес у меня оказался в норме: 81,8 кг. Мы зашли в ресторан, я съел крепко подсоленной сметаны и выпил стакан чая с тремя грецкими орехами.
- Ну как? - спросил Марк Борисович.
- Всё отлично.
Никаких разговоров о конкурентах. Соревнования начинались в 11 часов. Процедуру взвешивания я прошёл с Н.И.Шатовым, с ним же мы заказали и веса для первых подходов.
После этого пришлось принести все вещи, с которыми предстояло выступать. Ибо всегда проверяются ботинки, особенно каблуки, напульсники, ширина ремня, бинты, которыми атлет пользуется. Всё это заносится в протокол. Если что-то не соответствует стандарту, могут не допустить к соревнованиям. Правда, таких случаев было мало.
В основном нашим тяжелоатлетическим балом правил англичанин Оскар Стейт, наводя на всех страх. Он придирался даже к тому, что некоторые атлеты отращивали ногти на больших пальцах. Но ко мне О.Стейт никогда не придирался. Ремень, который я пошил сам, оказался шире положенного - 10,5 см вместо 10 см.
- Naja, das ist nicht in Ordnung, aber wir lassen es zu*, - произнёс Стейт, хорошо говоривший по-немецки.
Вообще иностранные судьи относились ко мне с уважением.
Я завесился с запасом, а Томми Коно оказался ещё легче и мог повторять мои подходы. Получилось так, что из-за нашего с ним соперничества нас, средневесов, сильно разрекламировали. Австрийцы считали меня своим земляком, и поэтому зал „Штадтхалле“ оказался забитым до отказа, народ стоял даже на улице.
В первом подходе я выжал 140 кг, Т.Коно почему-то начал со 137,5 кг. Затем я, как и рассчитывал, взял 145 кг, а Коно заказал сразу 150 кг, решив обойти и ошарашить меня. Его вызвали к этому весу под страшный рёв публики.
Нужно отдать Коно должное: его жим выгодно отличался от моего. Я резко срывал штангу от груди, катапультируя её до уровня глаз. Выше этого положении я не имел себе равных. Коно же срывал штангу медленно, и его жим смотрелся как силовой, тогда как все жали классическим стилем.
Когда Коно выжал 150 кг, его спина сильно ушла за пятки, что запрещено правилами, и загорелись три красные лампочки. Зрители страшно возмутились, что вес не засчитали.
Для третьего подхода я тоже заказал 150 кг, но поскольку стоял в списке ниже Коно, то его повторно вызвали к этому весу раньше меня. Я стоял и остывал. В тяжёлой атлетике задержка старта сродни верному срыву.
Коно вышел снова, ещё не остывший, будто судьи работали на него. На грудь он вес взвалил тяжеловато. Встал, выжал своим стилем, и двое судей против одного опять не засчитали вес. ___________________________________ *М-да, непорядок, но это мы допустим. _______________________________
Стр. 806-807 img 1145 Что тут началось в зале! Мы думали, что „Штадтхалле“ опрокинется. По огромному залу прокатывались волны крика. Команда США подала протест, его отклонили. В зале снова раздался такой крик, что мы не слышали даже голоса человека, говорившего рядом.
Судьям нужно было вызывать меня, но про меня будто забыли. Мои тренеры ушли.
Дело в том, что я выступал, не подпуская к себе тренеров. Раньше меня выводили И.З.Любавин, иногда A.C.Медведев. Однако они вели себя со мной не вполне искренне, и я стал выступать один. Иногда мне требовались ассистенты - но только для того, чтобы сильно, в быстром темпе растереть меня. А тренеры, одетые, как на банкет, мне были не нужны. Правда, тренеры всегда находились неподалеку, и я мог, если нужно, посоветоваться с ними.
Я ждал больше 25 минут. Потом попросил С.Лопатина и Е.Минаева сильно растереть мне ноги. Меня растёрли так, что пошёл пот. Для разогрева я дважды выжал 130 кг. И всё больше злился, что со мной такое вытворяют. Публика не давала проводить соревнования. Всё топали и требовали, чтобы Т.Коно засчитали 150 кг.
Я вышел и увидел: судьи сидят и смотрят на то, что творится в зале. На помост летели апельсины, апельсиновые корки, банки из-под кока-колы. Доктор М.Б.Казаков сказал мне:
- Да ты выходи на помост, пусть орут. Делай свою работу.
Я сильно нанюхался нашатырного спирта. Серёжа Лопатин снял с меня халат. Евгений Минаев всё тёр мне ноги, а затем принялся со страшной силой тереть мою спину. Я ещё сильнее вспотел и ещё сильнее разозлился на весь этот спектакль.
Вышел из-за кулис и набил на ботинки канифоли. Зрители принялись орать ещё громче. Я нашёл глазами свою опору - перекрытие с какой-то надписью. Подходя к помосту, посмотрел по сторонам: мои судьи сидели на своих местах: всё было нормально. Судья-фиксатор приглашающе взмахнул мне рукой: мол, начинайте подъём. А судил меня арбитр из Ливии. Я ступил на помост, и зал к крикам прибавил топот.
С таким напором со стороны публики я сталкивался только в молодости, когда в клубе шахты № 5 боролся с циркачом Т.Буниным, о чём написано в первой книге. В штанге со мной ничего подобного ещё не случалось.
Я поправил штангу и поднял руки. Перед стартом я затягиваю ремень, а вместе с ним и рубашку-безрукавку, - поэтому всегда нужно проверить: не мешает ли рубашка? Всё вроде было готово, но рёв публики не прекращался. Я подумал, что не услышу хлопок судьи. Подошёл к судье-фиксатору и показал ему: мол, дайте хлопок посильней или махните рукой. Судья встал и кивнул: дескать, понял. Зрители же нисколько не снизили громкость рёва, требуя тем самым засчитать вес Т.Коно.
Мы с судьями как бы договорились, что согласны работать вместе в такой обстановке. Здесь я, признаться, чтобы подхлестнуть себя, внутренне употребил слова из шахтёрского лексикона. Снова поправил штангу, а зал продолжал реветь. Я ещё раз поднял руки - рубашка мне не мешала. Вдруг центральный судья встал, показывая видом, что весь внимание.
Я взял 150 кг на грудь в „ножницы“. Приставил ноги и принял старт с оттяжкой. Вы думаете, читатель, что рёв недовольной публики только усилился? Нет, тут словно по команде стало тихо, как в шахтёрском забое. У меня даже зазвенело в ушах.
150-килограммовый вес сильно давил на меня, но я положил штангу на дельты, спружинил, напряг спину, вывел локти вперед и намертво зафиксировал вес на груди. Всем видом показывая: давай, мол, судья, разрешение, чтобы выжать штангу.
В тот же момент я услышал сильный хлопок, судья постарался хлопнуть как можно громче. Но жать я начал не сразу - такая тяжёлая штанга на груди имеет свойство пружинить, колебания грифа вызывают её вибрацию. Наступает момент, когда вибрация направлена вверх. В эту секунду спрессовываться нельзя: надо выждать, пока вибрация будет направлена на тебя, а не от тебя.
Вес 150 кг спружинил, не доходя до уровня глаз, и я уверенно, по-мастерски дожал штангу, а затем так же медленно опустил её на помост.
До 1963 г. я всегда опускал штангу тихо, показывая, что покорять вес мне легко. Это был эффект, рассчитанный на судей. Они видели, что подъём веса даётся мне будто бы в шутку.
Я ещё не сошёл с помоста, как загорелись три белые лампочки: вес засчитан. Теперь зал зааплодировал мне.
Печально, но американец Т.Коно волею судей остановился в жиме на 137,5 кг, что сразу дало мне преимущество в 12,5 кг.
Вместе с нами выступал рослый симпатичный атлет из Венгрии Гёза Тот. Он выжал вообще всего лишь 125 кг, но потом в рывке и в толчке обошёл Коно и заняв в сумме второе место. Так сложилось, что на Олимпийских играх 1964 г. Гёза Тот вновь стал вторым следом за мной.
Стр. 808-809 img 1146
Итак, я оторвался в жиме от Т.Коно на 12,5 кг. Дальнейшая его конкуренция со мной стала проблематичной. Тем более что они с Бобом Гофманом знали: я - темповик и обладаю мировыми рекордами в рывке и в толчке. Надо отдать Коно должное: никаких нервных шараханий с его стороны мы не заметили.
В рывке я закончил с весом 135 кг, Коно поднял 127,5 кг. Но тут Гёза Тот тоже вырвал 135 кг. В толчке я поднял 165 кг и тем самым набрал в троеборье 450 кг.
Выиграть у меня в то время было невозможно. Но у меня такой характер: если я далеко оторвался от соперников, то ничем не могу заставить себя поднимать штангу впустую. Мне нужна борьба с соперником.
В итоге Гёза Тот поднял 172,5 кг, став победителем в толчке. Что ж, моя задача состояла в том, чтобы стать чемпионом мира в троеборье, а не победить во всех упражнениях.
Не могу утверждать, что отсоревновался легко. В тот период, как я уже писал, у меня имелись проблемы с желудком. А после соревнований боли вообще обострялись.
Итак, я во второй раз стал чемпионом мира. Команда СССР уже завоевала 3 золотые и 2 серебряные медали. Н.И.Шатов созвал собрание, поздравил нас.
* * *
К нам в гостиницу приходили молодые австрийцы, и я с ними общался. A.C.Медведев прислушался и спросил у меня:
- На каком языке ты разговариваешь с австрийцами?
Он не знал, что я с детства говорю дома на швабском диалекте. Австрийцы меня хорошо понимали и охотно болтали со мной.
В нашей гостинице жили и немцы из ФРГ. Как-то раз к ней подъехал оригинальный, на мой взгляд, автомобиль: „Ситроен“ - французская машина. Из неё вышел невысокий человек. Я люблю всякие незнакомые машины, и мы разговорились.
Водителем „Ситроена“ оказался Освальд Юнкес из Трира – штангист, выступавший в категории 60 кг. Он пожаловался, что согнал 5 кг и в итоге выступил плохо. Очень живой немец, он всё обо мне знал. Освальд рассказал мне о „Ситроене“, показал, какая это мягкая машина.
На следующий день Освальд остановил меня и сказал:
- Рудольф, если у тебя есть желание жить в ФРГ, ты только скажи. Я свожу тебя к себе, покажу, где родился Карл Маркс. Это за два дома от меня, сейчас там музей.
Он протянул мне открытки с изображениями родного дома Маркса и добавил:
- Если хочешь, то поехали. Я шофёр у очень богатого человека, он с заводов „Сименс“. Ты будешь жить нормально.
Я засмеялся.
- У меня дома жена и три дочки-красавицы.
- Они потом приедут, - сказал Освальд. - Моё дело предложить, а там смотри сам. Вон в машине сидит шеф, он не часто такое предлагает. Если уж он предложил, то ты жалеть не будешь.
- Нет, у меня семья, - повторил я.
- О’кей, Рудольф, тогда разговор исчерпан. Извини.
После этого Освальд ещё рассказал мне, как он тренируется и работает в области телефонной связи.
Вскоре мы пошли гулять по городу с Юрием Власовым. Юра поздравил меня с победой. Он был единственным человеком в нашей команде, который ненавидел всё тайное, скрытое. Ненавидел, когда люди на службе поступали не так, как подсказывает совесть, а как нужно тому или иному вышестоящему руководителю.
Мы гуляли, но Юра пребывал в заботах.
- Понимаешь, вчера мне позвонил режиссёр Сергей Бондарчук, - сказал он. – И попросил, чтобы я сыграл одну из главных ролей в его новом грандиозном фильме „Война и мир“.
- А что это будет значить для тебя?
- Это будет значит, что после съёмок мне могут запретить выступать на чемпионатах мира, - вздохнул Власов.
- Да, Международная федерация тяжёлой атлетики запрещает использовать спортивные титулы в коммерческих целях. Первыми запротестуют американцы.
- Ты прав. И потом, я не умею притворяться, у меня нет артистических наклонностей. Ненавижу тех, кто не может вытравить из себя раба. Посмотри на наших деятелей здесь. Один М.М.Громов нормальный человек, а остальные - это же жополизы! (Так в тексте. – Сост.) Как они выпендриваются!
Отправлено: 01.11.15 10:40. Заголовок: Плюкфельдер написал ..
Плюкфельдер написал про подъём гири:
цитата:
мы автоматически перемещали ноги вперёд
Я не совсем понял, что имелось в виду, но мне почему-то сразу представилось движение, похожее на подведение ног под гриф при подрыве. Но тогда странно, что Плюкфельдер счёл его неправильным.
Отправлено: 01.11.15 14:44. Заголовок: Уважаемый Денис, Вы ..
Уважаемый Денис, Вы написали про слова Плюкфельдера "мы автоматически перемещали ноги вперёд":
"Я не совсем понял, что имелось в виду, но мне почему-то сразу представилось движение, похожее на подведение ног под гриф при подрыве. Но тогда странно, что Плюкфельдер счёл его неправильным."
Мне кажется, что здесь речь идёт о подбиве. Точнее, об обычном для гиревиков раскачивании гири между ног и о её выбросе вперёд с упором рукой в пах на максимальной амплитуде раскачки. Во времена Плюкфельдера у штангистов такие подбивные движения (к которым инстинктивная биомеханическая экономия усилий подталкивает сама собой) и даже малейшие касания бёдрами грифа строго запрещались.
Отправлено: 01.11.15 16:08. Заголовок: Отрывок из следующег..
Отрывок из следующего куска:
"Через час после начала банкета наши русские мужики начали шуметь. Разразился спор между А.Воробьёвым и К.Ф.Назаровым, который ведал в Федерации тяжёлой атлетики СССР международными связями. Воробьёв был очень своеобразным насмешником. Он сказал за столом, что Назаров походит на обезьяну.
- Это ты, Аркаша, сам похож на обезьяну, - тут же отреагировал Назаров. - У тебя чёрных волос больше.
- Не мне судить, - парировал Воробьев. - Вон там есть большое зеркало. Давай мы оба разденемся и встанем перед ним. Пусть нас народ и рассудит.
- Хорошо, пошли, - согласился Назаров.
Всех нас как ветром сдуло из-за стола: мы бросились за ними. За углом у выхода из большого банкетного зала, рядом с туалетом висело зеркало почти во всю стену. Встав перед ним, Воробьёв продолжил подначивать Назарова:
- Ну что, Костя, струсил?
- С чего это ты взял? - возразил тот.
- А если не струсил, то почему не раздеваешься?
- Я-то разденусь, но раздевайся и ты.
Подошли сотрудники посольства, набежало много чужих людей. Воробьёв, тем не менее, снял с себя рубашку. Назаров - тоже.
- Ребята, я сейчас сниму брюки, - обратился к нам Во¬робьёв, - а вы держите Назарова, чтобы он не сбежал.
- Не волнуйся, - сказал кто-то, - мы сами снимем с него штаны.
Воробьёв, снявший брюки первым, стал смотреться в зеркало и приговаривать:
Стр. 818-819 img 1150 ПЕРЕСКОК
- И с чего это ты, Костя, взял, что я похож на обезьяну?
Тут кто-то сказал Назарову:
- Как видите, Воробьёв разделся. Нехорошо вам, руководителю Федерации, обманывать людей: спор есть спор.
Назаров тут же расстегнул ремень и спустил брюки. Раздался дружный смех. Воробьёв взял нашего президента под ручку и подвёл к зеркалу. Мне показалось, что оно преувеличивает: в нём виднелись два человека, которые обросли волосами как обезьяны и с интересом осматривали друг друга. От неожиданности даже прекратился смех.
- Ты что, Костя, совсем в парикмахерскую не ходишь? – с ухмылкой спросил Воробьёв.
- Я же старше тебя, поэтому и волос у меня побольше, - нашёлся тот.
Зал долго аплодировал этой незабываемой сцене. Затем нам сказали:
- Спускайтесь в подвал, там можно попить водочки. Американцы уже ушли туда."
"Затем хозяин показал мне немецкий холодильник с ночным включением - ночью электроэнергия в Германии наполовину дешевле. Мы поднялись чуть повыше, где планировалось разместить сауну. Это помещение ещё не было оборудовано. Затем я увидел жилые комнаты, ванную, душ, удобную кухню. В зале стояла изумительная мебель - старинная, германская. На стене висел оригинальный барометр, а также красивые часы музейного вида, которые показывали не только время, но и наступление морских приливов и отливов.
У меня возникло желание спросить, сколько же всё это стоило. Но тут я вспомнил, как был на зимних сборах в подмосковной Баковке. Возле нашего дома отдыха находилась дача певицы Лидии Руслановой. Тренер Иван Захарович Любавин, руководствуясь планом культурно-воспитательных мероприятий, пригласил к нам лектора. А тот вдруг разошёлся и рассказал нам о Руслановой и её муже-генерале, которым Сталин дал по 8 лет лагерей за мародёрство в оккупированной Германии.
Тут я увидел, что милейший полковник „прихватизировал” роскошное пианино. А какой здесь был сервант с позолоченной посудой, какие красивые фарфоровые штучки! Похожие изделия имелись у некоторых немцев в нашей деревне, после раскулачивания их раздали людям. И что там ещё таилось в сундуках у пожилого экс-полковника с его молодой женой?"
Если уж какой-то полковник столько добра в Германии наворовал (захватил в качестве законных трофеев, если точнее), что тогда говорить о мародёрах поклонниках высоких германских ценностей рангом запредельно покруче. Начиная с главного мародёра ценителя Жукова и так далее по ниспадающей.
Говоря о том, что каждому из супругов Руслановых-Крюковых впаяли по 8 лет, Рудольф Владимирович, как и всегда, ошибается.
Сверился хотя бы с Википедией, прежде чем нести отсебятину.
В Википедии же писано, что муж Руслановой (четвёртый по счёту) генерал-лейтенант Крюков Владимир Викторович был осуждён за грабёж покорённой Германии на увесистый "четвертак" (25 лет). А голосистая жена его, "социалистическая соловушка" Лидия (Прасковья) Андреевна Русланова (Лейкина-Горшенина) отделалась только "червонцем".
Так бы и сидеть соловью и соловушке сроки эти по полной. Но....
Виктор Суворов в своей книге "Тень победы" с присущим ему (Суворову) ненавязчивым остроумием знакомит читателя с "благими" деяниями соловьиной супружеской парочки во время войны. Намекает даже на блокадный Ленинград в объяснение несметных богатств супругов ещё задолго до того, как война докатилась до территории Германии.
Но это и ладно. Сидеть бы соловушкам и сидеть. Однако....
Виктор Суворов пишет:
"Сидела вся эта веселая компания в курортных условиях и весьма недолго. Вскоре странная смерть постигла секретаря ЦК товарища Жданова Андрея Александровича, который пытался наводить порядок в стране. Был арестован министр государственной безопасности генерал-полковник Абакумов. Потом, весьма странной смертью умер и Сталин. И тут же Телегина, Крюкова и Русланову выпустили. Судьи, которые этих воров, мародеров и расхитителей судили, тут же их и оправдали.
А почему? По вновь открывшимся обстоятельствам.
Что же это за обстоятельства такие открылись? Следственные дела друзей Жукова этого не уточняют. Открылись обстоятельства, и все тут — выходите, товарищи, из узилищ.
Но гадать о причинах быстрого освобождения долго не приходится. К самым вершинам власти прорвался товарищ Жуков. Вот это и было то самое вновь открывшееся обстоятельство. А посему вороватые друзья и соратники великого стратега были торжественно выпущены на волю." ------------------------------------------------------------------------------------------ Жалко Коммуниста Никитовича. Сколь верёвочка ни вейся - пришёл и Воробьёву конец.
Почитал в справочнике Аптекаря, что на Венском чемпионате мира-Европы 1961 года, Аркадий Никитович оказался лишь третьим. Со своим привычным результатом в толчке - 175 кг. Против 190 кг победителя Иренеуша Палинского.
Да уж, прошли благословенные времена, когда можно было, на протяжении многих лет, побеждать с практически одинаковым результатом в толчке в районе 175 кг.
Тут-то Коммунист Никитович и приуныл. ------------------------------------------------------------------------------------------------ Аптекарь - командир штрафного батальона. Выходит, заслуженный человек. По средним азиям во время войны не отсиживался. Как кое-кто.
Родился Михаил Лазаревич в 1922 году. Скончался в 1984 году. И не будь Аптекаря, многие сведения о большинстве тяжелоатлетических соревнований были бы прочно забыты. -------------------------------------------------------------------------------------------------- Думаю, несправедливо, что Томми Коно судьи не засчитали почти силовой жим 150-ти килограммов, а вот Рудольфу Владимировичу его трюкаческий жим того же самого веса был без нареканий засчитан.
"Думаю, несправедливо, что Томми Коно судьи не засчитали почти силовой жим 150-ти килограммов, а вот Рудольфу Владимировичу его трюкаческий жим того же самого веса был без нареканий засчитан."
Если верить Плюкфельдеру, то жим Коно был не менее трюкаческим, чем жим самого Плюкфельдера. Плюкфельдер всего лишь сильно срывал (то есть разгонял штангу за счёт резкого выпрямления предварительно согнутого и откинутого назад корпуса) штангу, но, насколько я понимаю, проделывал это с прямыми ногами. А значит, правил не нарушал. В то время как Коно для прохождения руками "мёртвой" точки в жиме сильнейшим образом отклонял корпус назад - что и выражалось в далёком выходе наклонённой назад спины за границы пяток. А сильное отклонение корпуса при собственно выжимании штанги точно запрещалось правилами. В своей книге "Металл и люди" Плюкфельдер несколько раз упомянул о том, что его поначалу много ругали (в том числе и Куценко) за сильное отклонение корпуса. И, как можно понять, Плюкфедер в итоге заменил это сильное отклонение мощным срывом. То есть действием менее криминальным.
Вы также написали про Русланову:
"Так и сидеть бы соловью и соловушке сроки эти по полной. Но..."
Перед перестройкой я прочитал книгу Бориса Дьякова "Повесть о пережитом". В ней он рассказал о своей встрече в лагерях или на пересылках с Руслановой, произошедшей примерно в 1951-1952 году (Дьякова посадили в 1949 году). То есть Русланова, очень похоже, отсидела 7-8 лет. И, по словам Дьякова, режим содержания был у Руслановой достаточно обычным. Единственное, она всегда требовала, чтобы на её тюремных концертах публикой было не столько лагерное начальство, сколько в основном заключённые. Иначе Русланова отказывалась петь.
Кстати, Плюкфельдер, бичуя мародёрство наших войск в Германии, совершенно забыл о том, что отношение к мародёрству в советской и в германской армиях заметно различалось. В советской армии за мародёрство худо-бедно наказали самого Жукова, на серьёзные сроки посадили Русланову и её мужа-генерала, и чуть ли не расстреливали простых спалившихся мародёров. А вот при грабежах немецкими войсками СССР не пострадал, похоже, никто.
Недавно прошла передача про Янтарную комнату, и там рассказали, что когда первый немецкий мародёр выломал у Янтарной комнаты большой плафон (благодаря чему эта частица Янтарной комнаты и сохранилась), то этого мародёра не то что никто не наказал, но никто даже и не попытался отнять добычу. Которая, получается, была всеми признана законной. Хотя по поводу Янтарной комнаты изначально имелись приказы нацистских бонз - мол, комнату нужно найти и в целости вернуть в Германию.
У нас же такого инициативного "добытчика" с ходу поставили бы к стене.
И, конечно, пусть это и не полное оправдание, но мародёрствовать начала всё же не советская армия. Её кое-кто заразил дурным примером.
А вот не надо было заражать нас этим дурным примером. И вообще нападать на нас. Но если немцы были массово согласны с действиями своего нацисткого руководства, с правилами затеянной им игры, то нечего теперь пытаться менять сии правила под конец игры: атака на наши ворота привела к взятию их, немецких ворот. И к забитию нормального гола. Точно такого же, какой они почти забили нам.
Уважаемый Составитель, читая Википедию, убеждаемся, что для Руслановой всё началось с того, что:
"В июне 1947 года постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) «О незаконном награждении тт. Жуковым и Телегиным певицы Л. Руслановой и других артистов орденами и медалями Советского Союза» Лидия Русланова была лишена ордена Отечественной войны. Вместе с Руслановой наград лишились ещё 27 артистов, Жукову был объявлен партийный выговор, генерал-лейтенант Телегин был исключён из ВКП(б), уволен из армии, а позднее арестован[14]. Все они входили в круг знакомых маршала Георгия Жукова[23]."
Зазнался дальше некуда товарищ Жуков. За то и пострадал. Правда, пострадал довольно мягко. Всего-то оказавшись (после унизительного назначения командующим Одесским военным округом)командующим уже и вовсе заштатного Уральского военного округа. Где ему и посчастливилось встретиться с Коммунистом Никитовичем. И удостоиться высокой чести сделаться могущественным ему покровителем. Аж до 1957 года. Это когда встревоженный дорогой Никита Сергееевич, предвосхитив захват маршалом Жуковым верховной государственной власти в стране, таки изловчился вышвырнуть Георгия Константиновича со всех занимаемых им постов и отправить на пенсию.
Сталин же не решился применить к Жукову адекватные меры. А ведь, казалось бы, разве так трудно было объявить Георгия Константиновича английским шпионом ? Как - позднее, уже после сталинской смерти - верные сталинские соратники поступили с товарищем Берией. Тоже маршалом, кстати. И тоже прославленным.
И если имелся культ личности товарища Сталина в государстве и партии, то также имелся и ещё один культ. Культ личности в армии. Созданный не только прихлебателями разного рода, но и самим обладателем культа - непогрешимым и гениальным товарищем Жуковым.
Приходится лишь удивляться сталинской мягкости.
В отношении не только Жукова, но и тех же всенародно любимых артистов. Награждавшихся Жуковым боевыми орденами (в полнейшем произвольном расхождении со статутом этих орденов) - это ли не самодурство и самоуправство ?
Сами же всенародно любимые артисты (и прочий "цвет нации") - им почему-то не запрещалось жить ещё и покруче проклятой старорежимной знати.
А на какие-такие шиши ? Вон, Суворов настаивает, что, к примеру, Русланова не могла на свои доходы приобрести даже и сотую часть того, что имела. Тем более, что концерты её - большинство концертов - давались бесплатно. Что на фронте, что перед рабочими и колхозниками в мирное время и в военное время в тылу.
Однако....снова читаем Википедию:
"...были изъяты принадлежащие вам 208 бриллиантов и, кроме того, изумруды, сапфиры, рубины, жемчуг, платиновые, золотые и серебряные изделия»[28]. Русланова объяснила, что эти бриллианты куплены на деньги, заработанные исполнением русских песен, и их приобретению были отданы все последние годы: «Я, не задумываясь, покупала их, чтобы бриллиантов становилось всё больше и больше. Я хорошо зарабатывала исполнением русских песен. Особенно во время войны, когда „левых“ концертов стало намного больше»[31]. На вопрос о полотнах русских художников Лидия Русланова признала, что «приобретению художественных полотен отдавалась со всей страстью»[28].
Что ещё за левые концерты ?
Вот так и всегда. Что тогда, что сейчас - только и пекутся правители об ублажении "звёзд". А ведь каждой такой "звезде" вполне достаточно было бы хорошей зарплаты, всенародной любви и НЕстояния у станка - неужто мало, на фоне запряжённого в изматывающий созидательный труд населения ? Очень даже немало.
Поэтому и не стОит жалеть сих новоявленных крезов. Которых не только лишили липовых боевых орденов и неправедно нажитых несметных сокровищ, но кого-то и посадили.
А сидели супруги-соловушки Руслановы-Крюковы не 7-8 лет, а только 5.
"В середине 1948 года был раскрыт «заговор военных»[24]. В сентябре одновременно арестовали генералов из ближайшего окружения Жукова с целью добиться показаний против него[22]. В их число входил и муж Лидии Руслановой Владимир Крюков. 18 сентября 1948 года рано утром генерал собирался встречать с гастролей жену в аэропорту Внуково, но был арестован[24]."
"Почти одновременно с мужем была арестована и Лидия Русланова, которая в тот момент находилась в Казани[25]. По словам дочери Крюкова, Маргариты, Лидию Русланову арестовали потому, что она могла «поднять шум» на всю страну[12]."
И оба соловушки, стараниями лучшего друга - товарища Жукова, откинулись уже в августе 1953 года. То есть сидели чуть менее пяти лет.
Крюкову же (и ему подобным высокопоставленным мародёрам в многозвёздных погонах) ломился однозначный вышак. Но, вроде как, в описываемое время смертная казнь в СССР была временно отменена.
И не зря Сталин периодически постреливал зарвавшуюся знать ещё в довоенное время. Ибо новоиспечённые олигархи запросто могли разграбить страну уже до 1941 года.
"Арестовали потому, что она могла "поднять шум" на всю страну". Это при Сталине-то ???
Одно из двух - либо падчерица Руслановой безбожно завирает задним числом, либо товарищ Сталин являлся прекраснодушным либеральным интеллигентиком. А вовсе не кроважадным тираном, каким его усиленно изображает "демократическая" жёлтая пресса. ----------------------------------------------------------------------------------------------- Мародёрство. Суворов считает, что мародёрство ведёт прямиком к разложению армии. Любой армии. И приводит Суворов такие доводы:
"На завершающем этапе войны и сразу после ее завершения всем (кроме немцев) разграбление Германии нравилось. Александр Твардовский в знаменитой поэме «Василий Теркин» со смаком описал грабеж. Помните:
По дороге на Берлин Вьется серый пух перин…
Правда, у Твардовского грабеж благородный. Увидели освободители русскую бабушку в Германии и решили трофеями поделиться:
В путь-дорогу чайник с кружкой Да ведерко про запас, Да перинку, да подушку, — Немцу в тягость, нам как раз… — Ни к чему. Куда родные? А ребята — нужды нет — Волокут часы стенные И ведут велосипед.
За эту поэму Твардовский получил Сталинскую премию первой степени. Твардовский забыл уточнить, что ребята не всегда волокли часы стенные в пользу бедной бабушки. Иногда они и себя не забывали.
Однако весьма скоро было замечено, что мародерство Красной Армии вредит. Мародерство терпели и поощряли пока шла война. Но война завершилась, а грабежи продолжались. Но вовсе не зря во всех армиях мира мародеров убивают на месте. Тысячи лет назад было замечено, что армия, зараженная мародерством, воевать не способна. Там, где появились мародеры, там немедленно падает дисциплина.
Командир для мародера, это тот, кто мешает заниматься полюбившимся делом. Солдат-мародер, получив без труда определенные ценности, вдруг понимает, что награбленным добром можно откупиться от нарядов и караулов, от тяжелой работы, от боев, от войны. Там, где мародеры, там немедленно возникает подкуп вышестоящих. К командирам ручейками стекаются ценности, которые они в свою очередь используют для подкупа тех, кто стоит еще выше. Как только одни начинают откупаться от тяжелой и опасной работы, от боев и сражений, так немедленно среди остальных возникает недовольство и ропот.
Там, где появились мародеры, там неизбежно и мгновенно появляются барыги — скупщики краденого. А там, где барыги, там воцаряется этика уголовного мира. Мародерство всегда сопровождается пьянством. Еще бы: вокруг война, а мародер откупился от боев и сражений. У него оружие в руках, воевать ему не надо, что же ему остается делать? Остается только продолжать грабить, насиловать и пьянствовать.
Армия Бонапарта погибла вовсе не от морозов и не от пожаров. Армия бросилась грабить Москву. Никто не выполнял никаких приказов, каждый старался ухватить больше. Дисциплина рухнула мгновенно. Кстати, по той же причине Бонапарт не попал в плен. Во время бегства французской армии из России отряд донских казаков нарвался прямо на ставку Бонапарта. Казачки увидали множество блестящих предметов, и бросились набивать ими свои мешки. Потом все это у них отняли.
Потом все это попало в Исторический музей: и вилка, и ложка Бонапарта, и его складная походная кровать, и кувшин, и бритва для бритья. Только сам он ускакал.
Мародерство давили тогда, в 1812 году. Мародерство следовало давить летом 1945 года, ибо оно достигло размаха, которого Европа не видела со времен крушения Римской империи. Следствием насилия и грабежей было не только массовое разложение советских войск, но и недовольство жителей Восточной Германии. Они в массовом порядке уходили в зону оккупации США, Британии и Франции. Восточная Германия пустела на глазах. Проклятые американские империалисты получили блестящий аргумент: люди мира, советские коммунисты открыто заявляет о своем стремлении к мировому господству. Смотрите, люди, что с вами будет, когда они придут!
Картина, действительно, была не веселящая. Мародерство Красной Армии в Германии мешало товарищу Сталину осуществлять то, что он задумал. Нужно было срочно принимать какие-то меры. Сталин приказал Жукову навести порядок. А Жукову не хватало твердости характера.
5.
Да неужели Жуков не орал? Неужели слюной не брызгал? Неужели ногой не топал, кулаком не стучал?
Все было: орал, слюной брызгал, топал ногами, стучал кулаками. А мародерство процветало. Жуков громовые приказы издавал, срывал погоны и сдирал генеральские лампасы, сажал и расстреливал. Но ситуация никак не улучшалась.
Причина была в том, что главным мародером Красной Армии был сам Жуков. Он воровал картины галереями, мебель — эшелонами, ценные книги — библиотеками, парчу и шелка — километрами, драгоценные камни — килограммами. Я не отказываюсь от своих слов: Жуков обладал стальным характером и непреклонной волей. Однако когда дело доходило до денег, на величайшего полководца ХХ века нападала непреодолимая слабость. И побороть ее гениальный стратег не мог. Он греб под себя, и остановиться не умел.
В далекую пору офицерской молодости был у меня командир батальона, который на каждом совещании офицеров грозился навести порядок. Свою речь он завершал грозным предупреждением: «Вот брошу пить, доберусь я до вас!»
Если сам командир пьет, то остановить пьянство подчиненных он не может. Если сам командир дерзок на руку, если занимается мордобоем, то своим поведением разрешает подчиненным командирам делать то же самое в отношении нижестоящих. Если сам командир ворует, то не ему упрекать подчиненных в воровстве.
Именно так дело обстояло у Жукова. Он воровал, он грабил Германию, и требовал, чтобы грабеж прекратился. Это звучало так же, как призыв президента Ельцина к своим министрам: «Давайте не воровать!» А начинать надо было с себя. Со своей семьи. Надо было окружающим пример подать: сам я наворовал достаточно, намерен остановиться, и от вас того же требую.
У Жукова остановиться не получалось. Никак не мог гений совладеть с обуявшей жадностью. Пока он сам воровал, мародерство солдат было невозможно остановить. И вот почему.
За Жуковым присматривали. Надсмотрщиком по линии партии, был генерал-лейтенант Телегин Константин Федорович. Его работа — следить за политико-моральным состоянием советских воинов, прежде всего — за состоянием самого Жукова. Вот ему-то Жуков и сказал: воруй, Константин Федорович, сколько душа требует, я твоего воровства не замечу, а ты, голубчик, закрой глазки и на мои художества внимания не обращай.
Точных слов мне слышать не довелось, но результат сговора налицо: Телегин воровал, не замечая жуковского воровства, а Жуков воровал, не замечая телегинского. И жили контролер с подопечным удивительно дружно. Воровал Телегин не только для себя, но и для своих московских начальников, чтобы доклады о воровстве выше их кабинетов не поднимались. К похождениям генерал-лейтенанта Телегина мы вернемся чуть позже.
По линии государственной безопасности за Жуковым присматривал генерал-полковник Серов Александр Иванович. Он — заместитель министра внутренних дел, одновременно — заместитель Жукова по делам гражданской администрации в Германии. И ему Жуков сказал: рука руку моет. Не настаиваю, что были произнесены именно эти слова, но Жуков и Серов поняли друг друга. И пошел Серов воровать так, как принято у чекистов, воровать с лубянским размахом. И опять же, не для себя одного брал, но и для московских своих начальников, чтобы клеветническим доносам не верили. И для своих подчиненных Серов брал, — чтобы они тех клеветнических доносов не писали.
О воровстве Серова мы уже немного знаем. Уже на этом уровне круг мародеров заметно расширяется. Были и другие товарищи, которых следовало приголубить, исходя из нерушимого принципа: не подмажешь — не поедешь. Ведь не сам же Жуков рыскал по подвалам банков и хранилищам ценностей. Не сам грузил эшелоны с добром, не сам их разгружал. В жуковское воровство были вовлечены многие из самого близкого его окружения от заместителей и помощников до адъютантов и денщиков. Каждый из них, воруя для Жукова, не забывал и себя.
Да и Жуков был кровно заинтересован в том, чтобы они себе тоже брали. Их надо к этому делу приобщить, повязать круговой порукой, чтобы не выдали. Но у каждого из жуковских помощников по воровству было свое окружение. И тех тоже нельзя было забывать…
И у Серова было окружение. И Серов не сам эшелоны грузил. И Телегин не сам ящики таскал. А за все платить надо. За проезд. За таможню. Всем надо лапку позолотить.
Рыбка гниет с головы. Воровство Жукова — это водоворот черной ледяной воды вслед тонущему «Титанику». Он увлекает за собой все, что плавает на поверхности. Это черная дыра в центре галактики, вокруг которой с бешенной скоростью вращаются звезды и неизбежно в нее попадают, превращаясь в ничто. Чем ближе к черной дыре, тем выше скорость вращения, тем скорее в дыру затянет.
6.
В Москве Жукову поставлен памятник. Место для памятника выбрано крайне неудачно. Жуков — вор. Памятник вору следовало ставить в Бутырской тюрьме. Жаль, что у нас победили современные тенденции в искусстве, и памятник Жукову сделали абстрактным. А я сторонник реализма. Я бы для правдоподобности на бронзового жуковского коня навьючил тюки с награбленным добром.
Вот, Жуков-герой из Германии домой скачет, барахлишко везет: из мешков торчат часы стенные, кастрюли, трусики женские, руль от велосипеда. А впереди, для пущего реализма, приладил бы сверхмощный бронзовый паровоз серии «ФД», который тянет для Жукова эшелон с сокровищами Геринга.
Наш народ ворчит понемногу: воры разграбили Россию. Все, что народ своим трудом создал за десятилетия, ушло неизвестно куда и осело неизвестно в каких банках Швейцарии. Но иначе и быть не могло. Товарищи дорогие, вас будут грабить до тех пор, пока в центре Москвы стоит памятник расхитителю. Воровство будет процветать, ибо молодое поколение учат на примере первого советского олигарха: будете воровать с жуковским размахом, вам тоже памятник поставят.
Воровство Жукова и его окружения, неизбежно втягивало в свою орбиту все новых людей. С самого верха зараза распространялась до самых низов. Как при Ельцине. Жуков ревел диким зверем, требовал положить конец безобразиям. Но никто его требований не выполнял. Если некий командир приказывал подчиненным прекратить грабежи, то ему отвечали: а ты сам такой! Потому в Берлине патрули хватали в темноте каких-то наших солдатиков, угнавших велосипед, их примерно наказывали. Но ничего не менялось и измениться не могло.
7.
Жуков — первый советский олигарх. У него — почти неограниченная власть. У него — мощная сеть знакомств и блата в структурах власти. У него — огромная финансовая мощь на фоне всеобщей всенародной нищеты и голода.
Он был не один такой. За время войны генералы, чекисты, партийные воротилы почувствовали вкус красивой жизни, притерлись друг к другу, по достоинству оценили принцип: живи сам и дай жить другому. Народ при этом в виду не имели. Имели в виду равных по рангу и положению: не докладывай о похождениях чекиста, а он не тронет тебя.
Сталин знал: регулярная смена высшей номенклатуры — главный закон социализма. Причем, всех снятых надо немедленно истреблять. Иначе они просто не позволят себя снимать.
В 1937-38 годах Сталин стрелял своих генералов, высших чекистов и партийных вождей десятками тысяч. Но все же Сталин недоработал. Сталин стрелял очень мало коммунистов, чекистов и высших командиров. Прошло только семь лет и новые выдвиженцы, молодые коммунисты с самых низов, сельские парнишки в лапотках, вкусив власти, переродились, и души их сгнили.
Даже в обстановке террора и всеобщего страха они воровали так, как нигде не воруют. А что бы было, без террора? Что бы было, если бы Сталин не нагонял страх на партийных и военных вельмож? Если бы у них не было страха в душе? Если бы Сталин не стрелял разложившихся косяками?
Ответ один: они разворовали бы страну еще до 1941 года.
Сталин понимал лучше всех: социализм не может существовать без регулярного, через 5-7 лет, массового истребления основной массы вождей от райкомов до Политбюро, от полков и дивизий до Генерального штаба, от начальников районных отделов НКВД до главарей Лубянки.
Как только прекратились массовые расстрелы руководителей, система сгнила. Процесс гниения затянулся потому, что России страшно не повезло. На ее долю выпали неисчислимые природные запасы.
Проклятая нефть и проклятый газ, проклятое золото и уран, проклятый марганец и проклятый никель отпущены нашей стране в невероятных количествах. Неисчислимые богатства — наше несчастье, как бананы для папуаса.
Бедному папуасу не повезло. Ему выпало жить там, где нет мороза. Ему не надо строить дом, можно прикрыться пальмовыми листьями от дождя. Ему не надо работать и думать — на каждом дереве бананы растут. И эта легкость жизни — тормоз развития.
Вот и моей стране не повезло. Страна может гнить десятилетиями, наука может стоять на месте или катиться назад. Но ничего не надо менять, можно все купить в Америке. Даже хлеб. И расплатиться ресурсами. Потому гниение растянулось на столько десятилетий. При другом раскладе советский социализм должен был сгнить куда быстрее. * * * Сталин видел гниение и знал, что в этом деле поможет только решительное хирургическое вмешательство."
Прошу прощения за такую пространную цитату, но считаю, что она полно и доходчиво отражает суть мародёрства.
Мародёрствовали ли немцы ? Мародёрствовали, конечно. Но разумно, если можно так выразиться. Отправляя посылки с награбленным добром домой, в Германию, своим жёнам и детям.
Не оставляя почти ничего при себе.
Будь по-другому, доблестная германская армия никогда не добилась бы таких головокружительных успехов, каких достигла в 1941 году. А сгнила и спилась бы не только на ближних подступах к советской столице, но уже на смоленщине.
Поэтому мародёрство в германской армии совершалось под суровым доглядом военачальников разного ранга. Которые воровали, конечно, и не в пример простому солдату, но тоже разумно.
Адольф Алоизович был совсем не дурак. Понимал, что армия его сильна в самую первую очередь дисциплиной. И неразумных ненасытных мародёров непременно постреливал. Для острастки. ================================================= Никто, кроме Новака, нормально штангу не жал. Жим Плюкфельдера "с прямыми ногами" мы уже разбирали как-то. Рассматривали и видео этого жима.
Томми же Коно просто не повезло. Миллионер Гофман пожадничал одарить "неподкупных" судей литрой-другой хорошего виски. А вот если бы таки разорился на пойло для судей - сразу бы судьи всё засчитали. Ещё и назвали бы жим Томми Коно образцовым и лучшим на чемпионате 1961 года.
Зазнался дальше некуда товарищ Жуков. За то и пострадал. Правда, пострадал довольно мягко. Всего-то оказавшись (после унизительного назначения командующим Одесским военным округом)командующим уже и вовсе заштатного Уральского военного округа.
Уважаемый Дилетант, я об этом уже писал, но повторю снова - Уральский военный округ был главным округом страны. Именно там ковался ядерный щит Родины. После окончания ВОВ заштатными были КОВО и БОВО - те округа, которые некогда считались главными. Они стали заштатными потому, что рубеж обороны СССР на западных границах проходил теперь в советской зоне оккупации (потом ГДР) и основные военные силы теперь были там - Группа советских войск в Германии. Не надо считать унижением маршала Жукова назначение его командующим Уральским военным округом. Это очередной миф.
Теперь о Суворове и его текстах. Не оспаривая художественной ценности его образа мародёров во главе с маршалом Жуковым, я склонен тотально сомневаться во всех его суждениях. Во-первых, потому что Суворов пишет не из желания установить истину, а из желания оправдать британскую пенсию. Он умелый дезинформатор. Процитированный Вами отрывок - не документ эпохи (и Википедия - тоже не документ). Если поверить Суворову, то Красная Армия после взятия Берлина полностью разложилась - ведь Жуков был командующим именно там. Но, зная устройство советской системы, нужно задаться вопросом: могли ли не сообщить о художествах Жукова наверх? Достаточно ли было (предполагаемого) сговора Жукова с Телегиным и Серовым? Нет, недостаточно. Куда смотрел начальник Главпура Мехлис, сообщавший Сталину о каждой новой подруге генерала Черняховского? Упустил бы свой шанс убрать потенциально опасного Жукова Лаврентий Павлович? Могли бы молчать о таком поведении Жукова люди другого склада - кристально честный (по моим сведениям) Рокоссовский, например? Ну Рокоссовский-то, конечно, не стал бы доносить - в силу собственной честности. А вот остальные честолюбцы и карьеристы, которых было несомненно много, наверняка бы донесли. Всех не купишь. Самое интересное - донесли. Недаром уже в 1947 году по показаниям маршала авиации Новикова Жукова обвинили в военном шпионаже в пользу Англии и - мародерстве. Об этом я тоже как-то писал. Другое дело - за Жукова вступились все военачальники. Осудив его как мародёра и бонапартиста, они отказались признать его английским шпионом. Поэтому маршал спокойно умер своей смертью спустя двадцать с лишним лет. Во-вторых, Суворов намеренно искажает образ Сталина. Его Сталин постоянно должен всех стрелять, ну хотя бы раз в семь лет. Сталин предстаёт тираном-террористом. Более того, утверждение, будто Сталин стрелял своё окружение "десятками тысяч", просто ложна. Сталин лично не убил в годы Большого террора ни одного человека. Используя художественный приём метонимии (часть вместо целого: "Вижу семь парусов", т.е. семь кораблей), Суворов превращает Сталина в единственного виновника всех репрессий и по существу повторяет тезисы доклада Никиты Сергеевича Хрущёва "О культе личности и его последствиях". Дорогой кукурузник тоже все беды списал на Сталина. В-третьих, Суворов сознательно искажает образ социализма. Представьте себе описанную Суворовым тотальную смену элит - от уровня райкомов до министров - регулярно раз в семь лет. Зачем в этой системе вообще становиться даже членом райкома? Зачем делать карьеру? Ведь через семь лет - физическое уничтожение. Описанная Суворовым система - полностью нежизнеспособна, поэтому её нигде и не было. Но Суворову она нужна, чтобы проиллюстрировать глубоко сокрытую мысль - "социализм вообще нежизнеспособен, социализм как таковой - ужасный, человеконенавистнический строй". Ведь Суворов всю свою жизнь за границей (после побега) только и занимался оболваниванием советских людей.
Подчеркну на всякий случай: я вовсе не отрицаю имевшие в нашей истории акты мародёрства, в том числе мародёрство маршала Жукова. Но я предлагаю отличать действительно зафиксированные и наказанные акты мародерства Жукова, Руслановой и прочих товарищей от агитации на тему "Жуков - не герой Великой Отечественной войны, а обыкновенный мародёр, и гордиться им нельзя". Ведь именно развенчание национальных героев и истории СССР - основная задача Владимира Резуна. Поскольку Резун профессиональный разведчик и поскольку его тексты тщательно редактируются британскими спецслужбами (уж больно они хорошо мозги промывают), думаю, не помешает сорвать маску с его метода доказательств. 1. Преподносится какой-нибудь факт, шокирующий нашу нравственность. "Глядь, Жуков-то - мародёр! Мама родная! Сколько наворовал! Вёдрами изумруды, рубины, сапфиры вёз". Читатель - в шоке. 2. Задаётся вопрос, подрывающий веру в Жукова: "Разве может мародёр быть героем?" 3. Сообщается информация о других мародёрах: "Наполеона наши казаки-бездари в плен взять не смогли, так как кинулись на блестящие штучки - драгоценности." Прямо не казаки, а сороки какие-то. 4. Обобщение: "Чем Жуков отличается от казаков? Все ведь мародёры. Жуков - такой же, как обычный мародёр". 5. Промежуточный вывод: "Все мародёры - бездарны". 6. Заключение: "Жуков - мародёр, не герой, а полностью разложившийся бездарь. Восхищаться Жуковым - глупо". 7. Итог: образ национального героя, имеющего колоссальные военные заслуги, полностью дискредитирован.
Та же схема при доказательстве планов СССР по нападению на Германию накануне ВОВ. 1. Факты, шокирующие при поверхностной интерпретации: у СССР пять миллионов (!) парашютистов и есть 192-я (!) дивизия. 2. Для чего столько парашютистов и для чего целых 192 дивизии??? 3. "Вот когда в Германии появилось такое же (сравнимое) число дивизий и/или парашютистов, Германия тут же стала воевать". 4. "Чем СССР отличается от Германии? Такой же, как и она" 5. "СССР готовил нападение на Германию".
Ни один обычный читатель не будет разбираться с доводами и "логическими" схемами автора. Обычному читателю невдомёк, что 5 миллионов парашютистов - это обозначение числа зафиксированных в СССР прыжков с парашютом, а вовсе не число людей, регулярно упражняющихся в диверсионной деятельности при помощи прыжков с парашютом. Обычному читателю невдомёк, что нумерация дивизий, равно как и домов на улице зачастую произвольна и не означает ровным счётом ничего. Ведь по логике Владимира Резуна, если у нас есть самолёт ТУ-104, должны быть ещё ТУ-1, ТУ-2, ТУ-3, ТУ-..., ТУ-103. Абсурдность этих построений вполне очевидна. но читатели ловятся на приёмах НЛП, метонимиях и передержках. Короче, друзья, будьте осторожнее с текстами Вити Суворова.
Суворов же мне нравится не за то, что он кристально честный исследователь - ну, какой, простите, дурак (не простой, понятно, дурак, а дурак умеющий хотя бы немного думать) поверит в то, например, что у немцев было всё никудышное, что Гитлер был идиотом и истеричкой, что Германия к войне никак не готовилась, что даже и разведка у немцев являла собой опереточное сборище клоунов?
Вместе с тем, читать Суворова всегда увлекательно. И мысли, им отстаиваемые, не голый вымысел, а тонкое переплетение с этим вымыслом неопровержимых истинных фактов.
И после чтения книг Суворова у читателя просто не может не возникнуть интерес - а так ли оно всё было?
Короче, книги Суворова побуждают задуматься. И читать сначала лучше его. И только потом уже скучнейшие исторические исследования. А не наоборот.
Тем более многие из этих исследований, после выхода суворовских книг, значительно "поменяли ориентацию". Не в силах более выдавать прежнюю ложь.
Поэтому влияние Суворова огромно.
Уважаю Суворова за логику, за язык, за юмор, за стиль изложения. А если в чём-то с ним не согласен - можно и не верить ему. А уточнить вопрос, читая авторов уже других. В том числе и самых скучнейших.
Опальный маршал Жуков был снят с должности командующего "Германским военным округом" - и ничего почётнее, круче и прибыльнее командования этим "округом" просто не было. Всё остальное - унижение и обида.
Но Жукова никто не спрашивал. Вот так и оказался Георгий Константинович в Свердловске. А если б не оказался, тогда никогда бы не встретился он с Коммунистом Никитовичем. Что бы тогда Воробьёву делать ? Без столь всемогущего покровителя ?
Несомненно, жизнь Коммуниста Никитовича сложилась бы по-другому во многом. И успехов таких он вряд ли достиг бы.
Вообще, забавные эти армейцы. Плюкфельдер с Вахониным пахали на шахте, а те же Воробьёв и Власов носили погоны "военных" и обретались на липовых должностях.
Что и давало им возможность: Воробьёву - с отличием учиться в мединституте, а Власову - овладевать литературным мастерством по ночам.
И оба этих персонажа прекрасно обходились без всякой работы.
Но что было бы с ними обоими, имейся нужда работать? Особенно, в какой-нибудь шахте?
Да ничего бы не было. Если не считать того, что Воробьёв никогда не окончил бы мединститут, а Власов не стал бы огненным ярким писателем.
Мы обошли вокруг парка и сели на скамейку. Позади нас росли огромные деревья, на спины нам падали каштаны.
Мы посидели и едва успели встать и отойти, как подъехала полиция. Полицейский, выйдя из машины, указал нам на табличку с надписью „Privat“: дескать, скамейка принадлежит определённому хозяину.
- И что же? - спросил я.
- Хозяин позвонил нам, вот мы и приехали, - объяснил полицейский.
Я представил олимпийского чемпиона Юрия Власова. Полиция предложила подвезти нас до гостиницы. Мы с Власовым переглянулись.
- Ну их, - помотал головой Юра, - лучше пойдём пешком. Вот так: здесь нужно постоянно смотреть под ноги, дабы не наступить на частную собственность.
Затем Власов рассказал, что позавчера с ним произошёл такой же точно инцидент.
- Видимо, за нами откуда-то следят, - заметил он, потирая бёдра. - Знаешь, мышцы чешутся, это хороший признак. Значит, будет легко вставать с весом.
Мы ускорили шаг и вернулись к разговору о предложении С.Бондарчука.
- Он сказал, что позвонит сегодня в 18-19 часов, чтобы узнать мой ответ, - пояснил Власов.
- Смотри сам, Юра, - сказал я. - Конечно, киносъёмки - это хорошо, но про людей вроде тебя после этого по-немецки говорят „abgenutzt“: то есть использовали и выбросили, а что дальше - никого не касается. Ты - военнослужащий, закончишь выступать - можешь пойти в тренеры. К тому же, через три года опять пройдут Олимпийские игры.
- Вот и Сурен Петросович не советует мне соглашаться...
* * *
В гостинице я быстро перекусил в ресторане и еле успел на автобус, отправлявшийся на соревнования. Мне очень хотелось увидеть, как выступит А.Воробьёв.
За два дня до соревнований с ним на тренировке произошло нечто необычайное: он несколько раз подряд безуспешно пытался выжать 150 кг. Такого он себе ещё не позволял: в подобной ситуации вполне достаточно было выжать вес в пределах 130 кг.
На той тренировке присутствовало много советских начальников. Были здесь и люди из организации, о которой всем желательно знать поменьше и не задавать лишних вопросов. Пришли генералы, которых интересовали свои - спортсмены из Вооружённых Сил и из “Динамо“. Из-за обилия начальства атлеты находились на взводе. Н.И.Шатов отирался возле высоких гостей и комментировал происходящее. Меня он представил только после того, как его спросили: „А это кто?“
Я разминался в обычной своей манере. Не знаю, почему А.Воробьёв на закате своей карьеры решил сделать то, чего не делал никогда. На глазах у всех он, очень психологически устойчивый человек, вдруг повесил на гриф предельный для себя вес 150 кг, и затем пять раз взял его на грудь, но выжать так и не смог.
А.Воробьёв поддерживал хорошие отношения с Михаилом Михайловичем Громовым. Герой Советского Союза, один из первых лётчиков, проложивших путь через Северный Ледовитый океан в Америку, участник Великой Отечественной войны, награжденный 28 боевыми орденами, чемпион СССР 1923 г. по штанге в тяжёлой категории, председатель Федерации тяжёлой атлетики СССР - словом, Громов являлся легендарной личностью. А главное - Громов был интеллигентным человеком, замечательным собеседником, обладавшим универсальным энциклопедическим мышлением. В те годы он, кроме того, страстно увлекался лошадями. Конечно, А.Воробьёв очень старался иметь с М.М.Громовым хорошие отношения.
Наблюдая за той тренировкой Воробьёва, Громов ужаснулся:
- Аркадий, ты что делаешь? Тебе ведь через два дня выступать! Я своих лошадей накануне бегов никогда не стал бы загонять.
После третьей безуспешной попытки Воробьёва Громов не выдержал и вышел из зала в тревоге, весь красный.
- Аркадий сошёл с ума, - с болью сказал он. - А если он всё же победит, то мне придётся пересмотреть свои взгляды о сходстве между людьми и лошадьми.
Всё это я наблюдал своими глазами. Меня удивило, что Воробьёв явно надсадился, а наш доктор Михаил Борисович Казаков не особо возмущался по этому поводу. Он не стал вмешиваться в ход тренировки, только сказал:
- Придётся Аркадию принять на ночь хорошие восстановительные препараты…
Стр. 812-813 img 1148
Я подумал: если мышцы так надсажены, то двух дней для восстановления окажется явно мало.
И всё равно мне хотелось увидеть, как выступить Воробьёв. Когда я пришёл в зал, соревнования ещё не начались, шло ещё только представление участников. В категории 90 кг завесились 15 атлетов.
А.Воробьёв закончил жим с результатом 145 кг, показанным в первом подходе. Такой же вес поднял Л.Мартин из Великобритании, старый конкурент Воробьёва. Зато поляк И.Палинский, мой бывший соперник, выжал 147,5 кг. В рывке все трое, будто сговорившись, подняли по 137,5 кг. В толчке Палинский поднял 190 кг, Мартин – 180 кг, а наш Воробьёв сник и осилил только 175 кг. В сумме первым стал Иренеуш Палинский - 475 кг, вторым Луис Мартин. А Аркадий Никитович Воробьев - ха-ха – оказался лишь третьим – 457,5 кг.
С грустью (странноватая это какая-то у Рудольфа Владимировича грусть: через весьма злорадное “ха-ха”. – Сост.) смотрели мы на нашего капитана команды. Видимо, тяжелоатлетический климакс взял над ним верх. Никто не упрекал и не критиковал нашего капитана. Да и рискованно было наводить критику на А.Воробьёва. Н.И.Шатов в душе, видимо, радовался. Он даже утешал Воробьёва: мол, всё равно, Аркаша, ты не выиграл бы.
Аркадий Воробьёв ушёл с помоста побеждённым. Будь он поумнее, этого не случилось бы.
На сей раз А.Воробьев не закрылся на замок в гостинице и не ушёл в себя, как он сделал это после поражения в Варшаве в 1959 г.
Тогда мы ездили по всяким мероприятиям, и там спрашивали, где наш Воробьёв, а Н.И.Шатов ссылался на то, что тот болен. Такого в команде никто себе позволить не мог. Если я или кто-нибудь ещё так поступил бы, Воробьёв не упустил бы повода и провёл бы соответствующую воспитательную работу. Подобные случаи были, помню, на сборах с Ф.Богдановским. Тогда Воробьёв говорил:
— К этому нужно привлечь внимание коллектива. На ошибках одного можно воспитывать других.
Теперь же А.Воробьёв воспринял своё поражение как должное. И правильно сделал. А М.М.Громов, лишний раз убедившись, что физиология людей подобна физиологии лошадей, держался подальше от бронзового призёра. Громов наблюдал во время тренировок за Воробьёвым и установил, что тот нарушает предсоревновательный тренировочный процесс.
- И вот вам пшик… - вот буквальные слова Михаила Михайловича.
Я видел, как после соревнований, на банкете в советском посольстве Воробьёв и Громов долго беседовали. Видимо, Громов предполагал, что Воробьёв выступит совсем плохо, а тот всё же зацепился за третье место.
Всё имеет начало и конец. И когда Воробьёву в конце карьеры не хватило духа и самоанализа, ему об этом кто-то должен был сказать. Искажениями восприятия так или иначе страдают все соревнующиеся штангисты. В такой обстановке трудно распоряжаться своей судьбой.
А.Воробьёв наметил себе цель - стать учёным. Может, и не великим, но с профессорской бородкой - это точно. Великая учёность - сие зависело не от Воробьёва, а от того, как на это посмотрят „партия и народ”. Пока что судьбу Воробьёва двигали сумма троеборья и самодисциплина, да ещё известный закон жизни в курятнике. Желал ли он им руководствоваться? Видимо, да. Что ж, в добрый путь.
В Вене Воробьёву, ещё не остывшему от удара, нужны были рядом люди. Теперь ему предстояла борьба не за сумму в троеборье, а за место под солнцем в нашей дорогой Москве. Так сказать, Drang nach Moskau.
На чемпионат мира в Вене понаехало как никогда много начальства - примерно по трое на одного выступавшего штангиста. То ли это была для них поощрительная поездка, то ли они ездили за свой счёт, но начальники всё время находились рядом с нами. А мы не спешили оставить Вену и после завершения соревнований.
Последним из нас выступил Юрий Власов, завесившийся на 124,9 кг. Его основной соперник Ричард Зёрк из США оказался чуть легче - 122,5 кг. Юра сумел набрать 180+155+190=525 кг. Зёрк отстал на целых 50 кг. Титул Власова - абсолютный чемпион мира - в то время звучал гордо.
В командном зачёте СССР и США заняли два привычных первых места. Третьими на сей раз стали венгры. Под занавес всех нас, чемпионов, наградили памятными призами. Я получил большой красивый кубок, а от организаторов - радиоприёмник, который у меня украли вскоре после того, как я переехал на Дон.
** *
Стр. 814-815 img 1149 ПЕРЕСКОК
Затем нас возили по ресторанчикам, где нам подавали много пива. У меня есть интересные фотографии, где Ю.Власов запечатлён пьющим пиво из стеклянного сапога.
В связи с удачными итогами чемпионата нас оставили в Австрии, чтобы мы выступили в городке под Веной, где до 1955 г. размещались советские войска. Тогда Австрия, равно как и Германия, была разделена на оккупационные зоны, включая советскую. СССР много чего понастроил в том городе, в том числе и большой драматический театр, где нам предстояло выступать.
Сергей Лопатин и Евгений Минаев были недовольны своими выступлениями на чемпионате, и тренер А.И.Божко пожелал им успеха на этих соревнованиях.
Через день после окончания чемпионата мы всей делегацией выехали на автобусе в 10 утра из Вены. Нас провожали аплодисментами. А на месте нас даже не разместили в гостинице. Мы должны были выступить и в тот же день вернуться в Вену. Переодевались мы в хороших гримёрных комнатках на двоих. Всё шло бурно и в то же время, если можно так выразиться, величественно. Бургомистр города поднял на ноги всё население.
Если по правде, то мне выступать не хотелось. Но раз надо - значит надо. Перед парадом массажист нас растёр. Но я любил тепло и попросил его натереть меня ещё какой-нибудь мазью.
Не каждый массажист мог хорошо меня промассировать. Некоторые после меня сильно уставали - я переносил очень жёсткий массаж. Вообще, многие массажисты отказывались работать у нас в сборной, поскольку штангистов массировать тяжело. У нас работал старик Смирнов – он единственный, кто любил меня массировать. Остальные, пока меня массировали, теряли в весе до 1,5 кг.
Теперь мной занимался массажист, с которым у меня уже случались конфликты. Он не массировал, а халтурил, и я опять сказал ему об этом. Но он давно работал с теннисистами, затем с гимнастами, и его направили к нам. Массажист скорчил недовольную гримасу, и я сказал ему:
- Ладно тебе, закусил удила. Ты натри меня мазью - и всё.
Массажист сообщил, что достал хорошую мазь - финалгон. Я не знал, что это за средство. Массажист обмазал меня всего таким слоем, как кладут штукатурку по стене. Едва массажист закончил мазать мне ноги, как нас под аплодисменты вызвали на парад. Я вскочил, на ходу надел форменную куртку с надписью „СССР“ и встал в строй.
Нас всех представили. Зал был полон народа, все нас приветствовали. Слово взял бургомистр. И тут меня начала жечь растирка. Поначалу горело более-менее выносимо. Бургомистр принялся хвалить советских солдат: они, мол, и помогали населению, и построили элеватор, и пустили очистные сооружения, и провели новый водопровод из Вены, а некоторые даже стали здесь отцами.
- За всё за это мы, австрийцы, благодарны советским войскам, - возвестил бургомистр. - Они не так давно ушли, а мы по ним уже скучаем.
Приветственная речь затянулась. Бургомистр говорил очень сладко, и если я с неё ушёл бы, то это выглядело бы так, будто я недоволен словами бургомистра. А я уже едва не падал, из последних сил держался за Сашу Курынова. От боли перехватывало дыхание. Ох, как я проклинал нашего массажиста!
Наконец речь закончилась. Я закричал: „Где у вас душ?“ Австрийцы сказали, что в театре душа нет. Я перебежал через дорогу, заскочил в подъезд четырёхэтажного дома, поднялся на второй этаж и позвонил в первую попавшуюся квартиру. Открылась дверь, я извинился и объяснил, что массажист по ошибке натёр меня не той мазью. Австриец провёл меня в ванную и сказал:
- Bitte, bitte, machen Sie, was Sie wollen .
Я залез под холодную воду и отдышался. Потом хорошо намылился, сделал воду чуть теплей. Потом опять намылился, пустил холодный душ, ещё раз намылился и позвал на подмогу хозяина. Но он куда-то ушёл, и на мои крики явилась женщина. Она ужаснулась, увидев, что я выгляжу как варёный рак, и я объяснил, что мне нужно намылить спину. Женщина намылила её душистым японским мылом и сказала:
- Das hilft gut**.
Хозяйка оставила мне полотенце, я наскоро вытерся и убежал обратно в драмтеатр.
Соревнования уже шли полным ходом. До моего выхода оставалось 7 подходов. Я принялся срочно разминаться, а Н.И.Шатов, ждавший меня, сказал:
- Рудольф, ты же их земляк, так побей свой мировой рекорд в жиме. Тем более, что здесь все судьи - международной категории. Ты только выжми чисто, и тебе засчитают рекорд.
__________________________________________ *Пожалуйста-пожалуйста, делайте, что хотите.
**Это хорошо помогает. _______________________________________ Стр. 816-817 img 11490 НЕДОСКОК
На чемпионате мира я выжал в третьем подходе мировой рекорд - 150 кг, но в тогдашней суматохе судьи его не засчитали.
К счастью, у меня хорошее дыхание, поэтому я могу разминаться быстро. И вот на штангу поставили мой начальный вес - 140 кг. Я выжал этот вес в первом подходе и сразу попросил установить 150 кг. На грудь взял хорошо, и судья тут же дал хлопок. Я выжал вес, но мой правый носок приподнялся, а отрывать от пола носки или пятки строго запрещено.
За кулисами стоял А.И.Божко. Я ещё не опустил штангу, как он, донельзя разволновавшись от зависти, выбежал прямо на помост и замахал рукой: дескать, вес засчитывать нельзя! Я взял его за руку и показал на табло, установленное позади меня, где ярко горели три красных лампочки - вес и без того не был засчитан.
Австрийцев возмутило поведение Божко. Возмутился даже сам Н.И. Шатов с его всегдашней выдержкой:
- Ты что, Саша, - сказал он Божко, - совсем спятил? Как ты себя ведёшь? Ты ведь не у себя дома.
- Я думал, что они не заметят нарушения и засчитают вес Рудольфу как немцу, - попытался оправдаться Божко.
Позже Шатов говорил, что зависть связана с чёртом, а Божко, мол, чёрт попутал.
- Теперь ты знаешь, как тебя любит Божко, - посочувствовал он мне.
В рывке я легко поднял 135 кг, в толчке – 165 кг. На тех соревнованиях Владимир Стогов попытался установить мировой рекорд в толчке. Он взял рекордный вес на грудь, но от груди, увы, не толкнул. Неплохо выступили Евгений Минаев и Сергей Лопатин. Красиво завершил соревнования Юрий Власов. Им, равно как и Александром Курыновым, зрители были особенно довольны.
Довольным выглядел и старший тренер сборной Н.И.Шатов. Его многие хотели спихнуть, на этот пост претендовали двое - А.Н.Воробьёв и A.C.Медведев. Все ждали, когда сборная проиграет командное первенство на чемпионате мира. А она, как нарочно, всё выигрывала. Дела у Шатова шли хорошо, ставились мировые рекорды. Но к нему всё равно придирались, пока Николай Иванович не ушёл с поста сам. На его место, как и ожидалось, поставили Воробьёва.
** *
После соревнований всех нас пригласили в посольство СССР на большой банкет. Главной фигурой здесь оказался, конечно, Михаил Михайлович Громов, который действительно отличался ото всех от нас. Сюда же почему-то были приглашены и атлеты из США. От гостиницы до посольства нас довезли на автобусе.
На том банкете М.М.Громов рассказал, как его принимал И.В.Сталин. Я сидел напротив Громова и всё слышал. Сталин, по его словам, всё время переставлял рюмки: отдавал кому-нибудь свою, а сам брал чужую. У Громова спросили, как советских лётчиков с ним во главе встретили в США. Он подробно рассказал и об этом. У меня осталось о Михаиле Михайловиче самое хорошее впечатление.
Через час после начала банкета наши русские мужики начали шуметь. Разразился спор между А.Воробьёвым и К.Ф.Назаровым, который ведал в Федерации тяжёлой атлетики СССР международными связями. Воробьёв был очень своеобразным насмешником. Он сказал за столом, что Назаров походит на обезьяну.
- Это ты, Аркаша, сам похож на обезьяну, - тут же отреагировал Назаров. - У тебя чёрных волос больше.
- Не мне судить, - парировал Воробьев. - Вон там есть большое зеркало. Давай мы оба разденемся и встанем перед ним. Пусть нас народ и рассудит.
- Хорошо, пошли, - согласился Назаров.
Всех нас как ветром сдуло из-за стола: мы бросились за ними. За углом у выхода из большого банкетного зала, рядом с туалетом висело зеркало почти во всю стену. Встав перед ним, Воробьёв продолжил подначивать Назарова:
- Ну что, Костя, струсил?
- С чего это ты взял? - возразил тот.
- А если не струсил, то почему не раздеваешься?
- Я-то разденусь, но раздевайся и ты.
Подошли сотрудники посольства, набежало много чужих людей. Воробьёв, тем не менее, снял с себя рубашку. Назаров - тоже.
- Ребята, я сейчас сниму брюки, - обратился к нам Воробьёв, - а вы держите Назарова, чтобы он не сбежал.
- Не волнуйся, - сказал кто-то, - мы сами снимем с него штаны.
Воробьёв, снявший брюки первым, стал смотреться в зеркало и приговаривать:
Стр. 818-819 img 1150 ПЕРЕСКОК
- И с чего это ты, Костя, взял, что я похож на обезьяну?
Тут кто-то сказал Назарову:
- Как видите, Воробьёв разделся. Нехорошо вам, руководителю Федерации, обманывать людей: спор есть спор.
Назаров тут же расстегнул ремень и спустил брюки. Раздался дружный смех. Воробьёв взял нашего президента под ручку и подвёл к зеркалу. Мне показалось, что оно преувеличивает: в нём виднелись два человека, которые обросли волосами как обезьяны и с интересом осматривали друг друга. От неожиданности даже прекратился смех.
- Ты что, Костя, совсем в парикмахерскую не ходишь? – с ухмылкой спросил Воробьёв.
- Я же старше тебя, поэтому и волос у меня побольше, - нашёлся тот.
Зал долго аплодировал этой незабываемой сцене. Затем нам сказали:
- Спускайтесь в подвал, там можно попить водочки. Американцы уже ушли туда.
Все разбрелись. Юрия Власова окружили люди, которых я не знал. Мне не хотелось видеть эту пьянку, поэтому я вышел и уговорил шофёра уехать на 10 минут раньше.
Мы жили вчетвером в комнате, где стояли две двухэтажные кровати. Когда я проснулся утром, то почувствовал густой специфичный кислый запах, нередкий после больших попоек. Как оказалось, мой сосед снизу так напился в посольстве со своим американским соперником по чемпионату, что его еле уложили на кровать. Ему стало дурно, и в итоге крепко пострадал красивый ярко-зелёный пол.
Я отправился побегать по парку. Когда вернулся, сосед стоял с грустной гримасой.
- Что же ты наделал? - сказал я ему.
- Да вот, американец втянул меня в авантюру, - попытался оправдаться тот. - Рудольф, я ведь не знаю немецкого, ты попроси уборщицу убрать, я ей заплачу.
Вскоре уборщица всё убрала, и мы ушли завтракать. Проходя после завтрака мимо администратора, я увидел, что наша уборщица что-то ему доказывает. Тут она подозвала меня и спросила:
- Кто это сделал?
- Тот человек, который вам заплатил, - сказал я. - Всё оттого, что он вчера крепко выпил.
- Das ist nicht wahr, — возразила уборщица. – Komm ich werde dir was zeigen.
Она привела меня в нашу комнату и показала большое белое пятно на полу, явно выеденное кислотой желудочного сока.
- Тот русский в больнице? - тихо предположила уборщица. - Или его уже нет в живых?
- Нет-нет, — успокоил я её, — он в полном здравии.
Уборщица испуганно посмотрела на меня и констатировала:
- Значит, русский желудок переварит даже железо. Поэтому русские и непобедимы.
К вечеру пятно закрасили, и оно стало почти незаметным.
Наконец пришло время вылетать в Москву. Я чертовски соскучился по дому. В последний день нам дали походить по магазинам.
Мы нашли магазин, где торговали одесские евреи. Советским гражданам они всё продавали вдвое дешевле. Но так называемых карманных денег нам, как всегда, выдали позорно мало, и приобрести что-либо существенное на них я оказался не в состоянии. Я рассчитывал купить всё, что нужно, в Москве, получив деньги за мировые рекорды.
* * *
В Москве меня разместили в гостинице „Спорт”. Мы с Н.И.Шатовым договорились, что он подпишет приказ на получение премии за три моих мировых рекорда. Но Н.И.Шатовым предложил мне: дескать, давай лучше пока выпишем за два рекорда - не так заметно, да и легче будет получить деньги в общей кассе.
На полученную сумму я купил никелированные спинки для кровати, кабинетную швейную машину „Лада“ на ножном приводе, хороший радиоприёмник „Урал“, кое-что тестю и игрушки для детей. Вещи я сдал в багаж по своему билету, и они отправились на поезде вместе со мной.
В поезде было весело. Если раньше мне удавалось скрываться под чужим именем, то теперь этот приём уже не работал. Проходя по вагонам, я услышал, как мне вослед сказали:
- Смотри, это Плюк пошёл в ресторан! _________________________________________ *Это неправда. Пойдём, я тебе кое-что покажу. _________________________________________
Я завесился с запасом, а Томми Коно оказался ещё легче и мог повторять мои подходы. Получилось так, что из-за нашего с ним соперничества нас, средневесов, сильно разрекламировали. Австрийцы считали меня своим земляком, и поэтому зал „Штадтхалле“ оказался забитым до отказа, народ стоял даже на улице.
В первом подходе я выжал 140 кг, Т.Коно почему-то начал со 137,5 кг. Затем я, как и рассчитывал, взял 145 кг, а Коно заказал сразу 150 кг, решив обойти и ошарашить меня. Его вызвали к этому весу под страшный рёв публики.
Нужно отдать Коно должное: его жим выгодно отличался от моего. Я резко срывал штангу от груди, катапультируя её до уровня глаз. Выше этого положении я не имел себе равных. Коно же срывал штангу медленно, и его жим смотрелся как силовой, тогда как все жали классическим стилем.
Когда Коно выжал 150 кг, его спина сильно ушла за пятки, что запрещено правилами, и загорелись три красные лампочки. Зрители страшно возмутились, что вес не засчитали.
Для третьего подхода я тоже заказал 150 кг, но поскольку стоял в списке ниже Коно, то его повторно вызвали к этому весу раньше меня. Я стоял и остывал. В тяжёлой атлетике задержка старта сродни верному срыву.
Коно вышел снова, ещё не остывший, будто судьи работали на него. На грудь он вес взвалил тяжеловато. Встал, выжал своим стилем, и двое судей против одного опять не засчитали вес.
Забавно видеть, как может подвести память даже такого великого атлета, как Плюкфельдер, если не пользоваться записями. Сначала о том, как оказался Т.Коно в весе 82,5, поскольку Р.В. совсем об этом ни гу-гу. Дело в том, что Коно все-таки не избегал борьбы с Курыновым после поражения в Риме: в Вене гаваец не согнал... 50 граммов, чтобы продолжить спор с Курыновым! Другое дело, что все это случилось после изнурительной сгонки килограммов 6... А ведь еще в марте в Москве Томми установил мировой рекорд в весе 82,5 - 460(152,5+137,5+170) и вполне мог составить конкуренцию Плюку! Но вот почему Коно решил вернуться в 75 - это загадка! Жимовые подходы Плюкфельдер описывает, мягко говоря, неточно... Начнем с того, что вес Р.В. был 82,0, а Коно - 76,8 (было время,чтобы "поправиться" до начала соревнований). Плюкфельдер удивляется тому, что американец начал со 137,5, напрочь "забыв", что тот "гонял" вес. После 137,5 глупо было бы "бросаться" на 150, впрочем, Коно и не сглупил: второй подход он делал на 145, а не на 150! Судьи вес не засчитали, хотя зал и протестовал. После подхода на 145 (это был 2-й подход) Плюкфельдера пришла очередь жать этот вес (не 150!) Томми Коно. И опять судьи не засчитали вес американцу... Да, был страшный шум и долгая пауза: жюри отстранило тройку судей!.. Жаль, что имена судей неизвестны! После этого скандала впервые была высказана мысль об отмене жима, но этого пришлость ждать долгих 11 лет.
Отправлено: 05.11.15 03:47. Заголовок: Уважаемый Пётр Никол..
Уважаемый Пётр Николаевич, не старайтесь оставить своё сообщение сразу после того сообщение, которые Вы комментируете: при таких действиях Ваше запрятанное неизвестно где внутри ленты сообщение довольно тяжело найти. А вот если Вы оставите своё сообщение именно в самом конце ленты, то оно будет сразу всеми обнаружено, а по данным из Вашего сообщения можно будет найти то сообщение, которое Вы прокомментировали.
Последнее Ваше сообщение - кстати, огромное спасибо Вам за него - я переместил в самый низ ленты путём двойного переноса. Этот приём работы с форумом мной пока плохо отработан, я всякий раз боюсь совершить ошибку и вообще потерять переносимое сообщение.
На чемпионате мира я выжал в третьем подходе мировой рекорд - 150 кг, но в тогдашней суматохе судьи его не засчитали.
К счастью, у меня хорошее дыхание, поэтому я могу разминаться быстро. И вот на штангу поставили мой начальный вес - 140 кг. Я выжал этот вес в первом подходе и сразу попросил установить 150 кг. На грудь взял хорошо, и судья тут же дал хлопок. Я выжал вес, но мой правый носок приподнялся, а отрывать от пола носки или пятки строго запрещено.
За кулисами стоял А.И.Божко. Я ещё не опустил штангу, как он, донельзя разволновавшись от зависти, выбежал прямо на помост и замахал рукой: дескать, вес засчитывать нельзя! Я взял его за руку и показал на табло, установленное позади меня, где ярко горели три красных лампочки - вес и без того не был засчитан.
Австрийцев возмутило поведение Божко. Возмутился даже сам Н.И. Шатов с его всегдашней выдержкой:
- Ты что, Саша, - сказал он Божко, - совсем спятил? Как ты себя ведёшь? Ты ведь не у себя дома.
- Я думал, что они не заметят нарушения и засчитают вес Рудольфу как немцу, - попытался оправдаться Божко.
Позже Шатов говорил, что зависть связана с чёртом, а Божко, мол, чёрт попутал.
- Теперь ты знаешь, как тебя любит Божко, - посочувствовал он мне.
В рывке я легко поднял 135 кг, в толчке – 165 кг. На тех соревнованиях Владимир Стогов попытался установить мировой рекорд в толчке. Он взял рекордный вес на грудь, но от груди, увы, не толкнул. Неплохо выступили Евгений Минаев и Сергей Лопатин. Красиво завершил соревнования Юрий Власов. Им, равно как и Александром Курыновым, зрители были особенно довольны.
Довольным выглядел и старший тренер сборной Н.И.Шатов. Его многие хотели спихнуть, на этот пост претендовали двое - А.Н.Воробьёв и A.C.Медведев. Все ждали, когда сборная проиграет командное первенство на чемпионате мира. А она, как нарочно, всё выигрывала. Дела у Шатова шли хорошо, ставились мировые рекорды. Но к нему всё равно придирались, пока Николай Иванович не ушёл с поста сам. На его место, как и ожидалось, поставили Воробьёва.
В "тогдашней суматохе" судьи вес именно засчитали, но 150 не были мировым рекордом. Рекордом владел Т.Коно - 153,5 - с июня 1961!
По этой причине Н.Шатов не имел права говорить, что это будет мировой рекорд:-) Но даже если и был отрыв носка (и не придумана история с А.Божко!), то у Р.В. был еще один подход! Почему об этом ни слова!? Неужели Плюкфельдер забыл, что даётся три подхода на упражение!?
Еще одна путаница у Р.В. с должностью Н.И.Шатова: он был гостренером Спорткомитета СССР с 1950 по 1962, а не старшим тренером сборной СССР. Им был с 1954 по 1963 Я.Г.Куценко!
Кстати,еще один легендарный человек 30 лет возглавлял отдел ТА СССР - А.В.Бухаров ("дядя Саша"), до своей трагической смерти в декабре 1952 (по вине Г.Новака)...
Отправлено: 05.11.15 18:28. Заголовок: Уважаемый Пётр Никол..
Уважаемый Пётр Николаевич, спасибо Вам за новые уточнения реального положения дел.
Уважаемый Сергей, Вы написали:
"Интересно почитать про отношения с Василием Алексеевым, а также с Асланбеком Еналдиевым, который был учеником у Плюка."
Да, сие интересно. Но в публикуемой книге Плюкфельдера на эти интересующие Вас и меня темы, увы, ничего не написано. И вообще данная книга скоро закончится.
Я едва успел сесть, как на мой столик легли блокноты и листки бумаги: люди требовали автографов.
Теперь собеседники при разговорах со мной вели себя весьма осторожно. Кончилось то время, когда я мог узнавать в поезде обо всём, что творится в стране. Отныне попутчики хотели говорить со мной только о спорте. А мне уже надоело рассказывать о штанге.
Мне в вагон то и дело приносили газеты со статьями о чемпионате мира. Показали и журнал „Спортивная жизнь России“, где я был изображён в цвете на всю обложку. Я знал, что этот снимок протолкнул знакомый журналист.
Мне всё это не нравилось, но что поделаешь: я оказался единственный шахтёром-штангистом, ставшим чемпионом мира.
В поезде у меня всегда наилучший сон. Иногда я спал по 12 часов и более. В тот раз в купе со мной ехали одни торговые работники. Они, конечно, пили и делились друг с другом, как можно обогатиться наверняка. Один другому шептал по ночам, кому нужно дать денег на лапу и каким образом подстраховать себя.
* * *
На следующий день после возвращения домой я получил свой багаж. Теперь мы выкинули спинки у кровати, которые я сделал ещё в 1948 г., и наша спальня стала смотреться вроде бы лучше.
На шахте меня ждали. После профсоюзного собрания я вкратце рассказал о чемпионате мира. На собрании выступил мой старый знакомый Яков Скударнов. Он категорически выступил против моего переезда в центр города.
- Мы, считай, Рудольфа воспитали, а теперь Москва эксплуатирует его, как только может. У меня подрастает второй сын Сергей - крепкий мальчишка. Я хотел его отдать Рудольфу, а он теперь, видишь ли, всё больше в отъезде. Вот я и спрашиваю себя и вас: какой прок нам, шахтёрам, тратить деньги на большой спорт, на воспитание чемпионов? Они потом уезжают и оставляют нас.
На том собрании с Яковом сцепился физрук нашей шахты Масалович.
- Скударнов вводит нас в заблуждение, - сказал он, поглядывая в президиум, где сидел наш главбух. - Шахта никогда не сохраняла Плюкфельдеру зарплату, мы только выдавали ему справки о среднем заработке. А сейчас Рудольф на стипендии, то есть ему платит Москва. Зал у нас открыт для всех желающих, однако твой старший сын, Яков, никаким спортом не занимается. А сам ты - заядлый охотник, но взносы в общество охотников не платишь. И вообще общественными делами не занимаешься, у тебя на уме только твоя машина.
Зал встретил выступление Масаловича с восторгом.
Мне задали традиционный вопрос: какие планы на будущее? Я ответил:
- В декабре пройдёт чемпионат СССР, хочу хорошо там выступить.
- А что значит “хорошо”? - спросил из зала один остряк.
Я объяснил, что для меня это означает выступить с мировыми рекордами. Концовка вечера всех воодушевила.
Вскоре мы с Валентиной навестили на нашей машине тетю Эмму, сестру моего отца. Заехали и к дальним родственникам, нашим однофамильцам. Мне удалось немного рассеяться и позабыть о штанге.
Сибирская осень очень здоровая. Земля прогрета солнцем, пахнут переспевшие травы, уже прихваченные холодом. Подойдёшь к косогору, остановишься лицом к ветру и тихо, глубоко дышишь. В октябре картофель уже убран, по полям везде накатана колея.
Земля Кузбасса чернозёмная. Здесь много курганов, будто на ровном месте взбухла пуповина земли. Местные старожилы - чалдоны, кержаки, шорцы, сибирские татары - говорили, что раньше Сибирь производила уйму мяса. Здесь попадались стада по 1000 голов, а то и до 5000 голов, и горы навоза превратили всю окрестную землю в чернозём.
Мы с женой, не доезжая до Киселёвска, часто сворачивали с асфальта в направлении Карагайлы и Кутонова. Здесь можно увидеть всю прелесть нашей природы, то разнотравье, которое выдала земля за короткое лето. Я рассказывал жене:
- Вон пашет трактор. А справа от него раньше стояла будка трактористов. Помнишь, Валя, я ездил на мотоцикле в тайгу за породистыми поросятами? Купил двух поросят, посадил их в ящик на заднем сидении, но заблудился. Поехал на свет трактора, и тракторист приютил меня вот в этой самой будке.
Такие поездки с женой приносили мне наслаждение.
Стр. 822-823 img 1152
Да, я уже 20 лет жил в Сибири. Срок немалый, вроде можно было и умереть здесь. Но мне все казалось, что когда-нибудь настанет день и нам, немцам, скажут: „Езжайте на свою родину, откуда вас выслали, занимайте ваши дома“. Дома эти стояли на своих местах, в жили другие люди.
Время высвечивает правду, но этим людям до сих пор не сказали, что мы ни в чём не виноваты. Или всё-таки виноваты - те наши предки, что когда-то легкомысленно сбежали со своей родины, из Германии? Не за этот ли грех нас взяли в государственные заложники?
- Ну что ты разворчался, Рудольф! - сказала жена. - Не ты один такой в Сибири.
Мы свернули вправо и поехали через афонинский спецпосёлок. Между собой его называли „кулацким посёлком“. Вокруг стояли большие дома, большие деревья, высокие ворота, громко лаяли собаки.
- Давай заедем к глухонемому Мише, я его в своё время женил, - предложил я.
Мы приблизились к Мишиному дому. Игравший у дома мальчишка сказал, что папа уехал на велосипеде. Я показал ему, как меня обозначают глухонемые: ткнул себе в грудь и пальцем провёл по ней круг.
- А, я знаю: вы - штангист, - догадался мальчишка.
Он вихрем помчался в хату, достал из альбома фотографию и показал нам:
- Вот тут вы с папой. А мама скоро придёт.
Да, подумал я, Миша хоть и глухонемой, но очень жизнестойкий человек. И всё благодаря людям, которые ему помогают. Я когда-то приметил для него жену в далёкой тайге и теперь почувствовал себя счастливым от Мишиного счастья. Я передал Мише большой привет, и мы поехали дальше. Знак, которым Миша обозначал меня, знали глухонемые даже в Москве: я выступал перед ними, когда тренировался на сборах.
Мы заехали на шахту. По пустому мехцеху слонялся дежурный электрик Литвинов, мой бывший сменщик. Как он обрадовался встрече! Литвинов сказал, что наш Терентьич, начальник цеха, скоро придёт, и расспросил меня о моих делах.
- Шахта получила новое оборудование, вот монтируем, - рассказал он. - Крышку ртутника поднимаем теперь втроём и вспоминаем, как ты поднимал её один. А помнишь, как намок коллектор от электровоза и ты на себе унёс его в калориферную сушилку?
Как не помнить! Альянах (это что существо? Откуда оно взялось? – Сост.) дал мне тогда два дня отгула.
Шахта стала мне родным домом, хотя родился я совсем не здесь. 20 сибирских зим и лет что-нибудь да значат. А теперь мне были открыты все пути-дороги - но только не дорога к отчему дому.
Пришёл А.Т.Клышко, который стал для меня как отец родной. Я знал: он меня всегда ждёт, чтобы услышать о моих спортивных проделках. Сам Клышко рассказывал мне о Яше Скударнове или о приключениях нашего охотника Климушина.
Мы зашли втроём в шахтёрскую столовую, Терентьич заказал нам с Валентиной здешнее фирменное блюдо - гуляш, а себе - поллитру водки.
- Что вы, я же за рулём, - сказал я бывшему шефу.
- Ну и что? - возразил он. - Я тебе и не наливаю.
Клышко поставил на стол три гранёных стакана, деловито налил себе полный - 250 грамм, а в наши с Валей чуть плеснул.
- Давай, Рудольф, я чертовски хочу есть, - сказал он.
Через два часа А.Т.Клышко осушил бутылку и съел три порции гуляша. Стало темнеть. Мы подвезли этого доброго человека до его дома.
Александр Терентьевич ничего особенного в жизни не делал, раба из себя не выдавливал, для людей всегда оставался простым, как сибирский валенок. Люди были у него на первом месте. Он никогда не выходил из себя, отличался собранностью, не считался со временем. Работала шахта и ребят устраивал заработок - он радовался. При нём у нас в цехе трудились разные люди. Но даже самые сволочные работники не повышали на него голоса. У него всё шло чётко.
Сегодня Клышко рассказал, почему в своё время перевёл меня в дежурные электрики:
- Во-первых, я учёл, сколько ты тонн поднимаешь после работы. А, во-вторых, дежурному электрику нужна твоя смекалка и сила. Силы в тебе, Рудольф, на двоих.
Мы распрощались и вновь увиделись с Терентьичем только в канун 1962 г., после чемпионата СССР в Днепропетровске.
Моя новая „Волга“ ехала бесшумно. Её крыша подгорела на пожаре, но я всё поправил. Ходовая часть не пострадала.
- А ты не хочешь заехать в клуб? - спросила Валентина. - Там ведь сейчас тренируются ребята.
Стр. 824-825 img 1153
- Да, заехать не мешало бы. Но я хочу на эту неделю полностью отключиться от штанги. Даже шума секции не хочу слышать. Начну тренироваться с понедельника.
На Калзагайском переезде мы простояли недолго, а вот на Томском переезде проторчали около часа. Эти огромные потери времени на Томском переезде и стали основной причиной того, что я в итоге покинул Киселёвск.
Как-то в горисполкоме я остановил главного плановика нашего города, и мы долго беседовали с ним о проблеме с Томским переездом. Главный плановик рассказал, почему никто не хочет идти на большие затраты и построить здесь объезд, признавал, что в нашем планировании бывают ошибки.
Когда вернулись домой, наши девочки обласкали нас. Мать уже тревожилась, что нас так долго нет.
У меня начались будничные поиски продуктов. Не обошлось без подключения большого начальства. Я брал мясо в ресторане по очень высокой цене, а о молоке договорился с одним частником.
* * *
Из Афонина пришли тревожные слухи, что А.Вахонин опять начал куролесить. В своё время я выхлопотал ему квартиру в хорошем и тёплом кирпичном доме от шахты № 5. Там жили также Иван Кошкин, Анатолий Тузов и Анатолий Коржов.
Я собрал наших основных штангистов и по-товарищески побеседовал с ними. Сначала речь шла о положении в нашей тяжёлой атлетике. Я рассказал, что некоторые титулованные спортсмены, которые сходят или уже сошли с большого помоста, рвутся к руководству сборной. Николай Малинин понимающе кивнул:
- Ты не думай, Рудольф, что они занимаются отсебятиной. Ими кто-то управляет.
Затем мы перешли к Алексею Вахонину, который присутствовал на нашем собрании. Я напомнил, с каким трудом мы перевели Лёшу из Белова к нам на шахту. Теперь Вахонин был как никогда близок к тому, чтобы победить всех „мухачей“ планеты. Потому что наша методика - передовая. Однако предстояло выполнить ещё немало кропотливой работы. Я привёл в пример успехи хабаровчан и сказал:
— Я прошу Лёшу не позорить своим поведением наш коллектив. Алексей теперь на стипендии, значит, ответственность на нём стала ещё больше. Находятся люди, которые ему наливают, чтобы потом над ним посмеяться. Таких примеров много. Я почему всё это объясняю? Вы ведь все участвовали в том, чтобы перевести Вахонина из Бабанакова к нам. Толик Коржов специально за ним ездил. Сколько неприятностей было у нас с Лёшей! Да и я как тренер всё делал для него. И теперь прошу вас, ребята: помогите мне в остальных делах. Например, в том, чтобы достать продукты для семьи Вахонина. Вы же видите, что Лёшу специально заводят куда-нибудь в забегаловку, чтобы там напоить. Лёша - простой рабочий человек, он не хочет, чтобы кто-нибудь имел повод сказать, что он зазнался. Но Лёша, увы, часто теряет контроль над собой.
Я спросил у Алексея, кого он хочет видеть в качестве опекуна. Вахонин назвал своего старого соседа Ивана Кошкина. Да, мы носились с Вахониным, как с куском золота. Потому что знали: он засияет новой тяжелоатлетической звездой.
Москва видела Вахонина только на помосте. Но о том, какая у него жизнь и во что нам обходится забота об Алексее, - об этом никто не знал.
Я видел: Вахонин проделал всю необходимую объёмную работу, причем куда более качественно, нежели я. У меня болели то спина, то ноги, то желудок. А Алексей даже не знал, что такое боли в спине или в коленях. Здесь нужно отметить: всё, что я ему планировал, он выполнял очень старательно. Поэтому я скрупулезно взвешивал его тренировки, вычерчивал их на графиках. Теперь пришёл результат. Но из-за Лёшиной неорганизованности всё могло сорваться. И тогда все наши с ним труды пропали бы. А это немало: 4 года работы над базой в полном объёме.
Вахонин должен был остаться в весе 56 кг. Поэтому методику тренировок пришлось строить так, чтобы они работали на взрывную силу, а не на тягучую силу вола.
Кажется, выступления ребят помогли мне убедить Вахонина, что он принадлежит не только жене или сыновьям, но и обществу, которое много дало ему взаймы и которому он должен это отработать.
* * *
Стр. 826-827 img 1154
У меня в кармане лежал вызов на нас с А.Вахониным: прибыть к 23 октября 1961 г. на Подольскую спортбазу. Тренеры И.З.Любавин и A.C.Медведев проводили сборы ЦС ДСО „Труд“ для подготовки к лично-командному первенству СССР. Я поговорил на эту тему с Валентиной. Она сказала:
- Рудольф, ты же совсем не бываешь дома!
Я сам много размышлял на эту тему. Кого винить в моей порочной привязанности к спорту? Мне встречались в дороге люди, возвращавшиеся домой раз в год, а то и раз в два года. Такая уж у них была профессия. Как бы оправдываясь, я ответил жене:
- Валя, ты думаешь, мне легко? Но теперь пошли результаты, и что же - всё бросить и вернуться на шахту электриком?
Мать, услышав, о чём мы говорим, вмешалась в разговор:
- Ты как твой отец. Он всё отдавал коллективу, работал на общество. И что? Расстреляли как собаку. Отец, как и многие другие, попал в сталинские жернова. Возьми нашего Володю, которого расстреляли точно так же. Ему ведь было всего 18 лет, и он ещё ничего не принёс ни обществу, ни себе.
Мать съежилась, сидя на кухне. Я говорил с ней, но она будто оглохла и окаменела, уставилась глазами в одну точку. Мне даже показалось, что она сошла с ума. Валентина махала мне рукой: мол, пойдём. Нет, подумал я про себя. Я встал перед матерью на колени и тихо сказал:
- Мама, у нас в доме в каждой квартире живут родственники „террористов“. У них у всех Сталин кого-нибудь расстрелял или уморил голодом.
Мать положила мне руку на голову. Слёз у неё не было, она их давно выплакала. Осталась только тихая ноющая боль и горькие воспоминания.
Я поднялся на ноги и вздохнул. Слава богу, с матерью всё было в норме. Я ласково прижался к ней, и она сказала:
- Всё равно, Рудольф, в России ты чужой. Знаю: ты хочешь что-то доказать всем назло. Но кончишь ты тем же, чем кончают все российские немцы. Скажешь, во всём виноват разбойник Гитлер? Нет, наши предки тоже виноваты. Ну да ладно. Ты ведь с детства хотел идти в цирк. Чему тут удивляться, Валя? Может, через год-два он наконец остынет и останется дома.
- А я думаю, что он нас будет удивлять ещё минимум 5-7 лет, — откликнулась жена.
Я сел писать план тренировок. Вскоре со школы пришла наша старшая дочь Ольга и сразу же сказала:
- Папа, я хочу у тебя кое-что спросить.
Я отодвинул план в сторону: с детьми удавалось общаться совсем мало.
- Сегодня учительница спросила, какое у тебя, папа, образование, - продолжала дочь. - Я сказала, что ты учился в 10 классе но потом мы хотели уехать в Ереван и ты учиться бросил. А ещё я сказала, что ты электрик и имеешь права на вождение машины и мотоциклы. И что ты закончил специальные курсы, чтобы оказать первую помощь, если кого-нибудь ударит током или если человек потеряет сознание от несчастного случая. Помнишь, как под нашу машину попал мальчишка?
- Да, помню.
- У нас тогда ещё „Победа” была. Ты вытащил ему язык, и он ожил. Учительница сказала: „У твоего отца была трудная жизнь, он пережил войну. Но годы идут, и сейчас ему нужно учиться. То есть закончить 10 классов и поступить в институт физкультуры. Заслуженный мастер спорта без образования - никто. Вон у нас учителя физкультуры играют себе с учениками, но они учились в институтах и потому получают столько же, сколько и учителя математики. Ты уж, Олечка, повлияй на своего отца. Он теперь дважды чемпион мира. Может, ему хватит жить без образования? Или твой папа хочет работать электриком на шахте, как раньше? Если так, то ты ему отсоветуй. Чемпион мира и в то же время электрик - это плохо совмещается“. И ещё учительница спросила, сколько ты зарабатываешь. Я сказала, что немного, но наша мама сама шьёт, а мы ещё должны за „Волгу“. „А разве машину отцу не подарили?“ - спросила учительница. Нет, ответила я, нам дедушка, мамин отец, занял деньги, и скоро мы рассчитаемся. Учительница сказала: „А мы-то в школе думаем, что чемпионы мира - очень богатые люди. Я вижу, Олечка, ты одеваешься скромно. Может, твои родители прижимистые?“ Я ответила: „Нет-нет, папа и мама хорошие“. „Ну ладно, - сказала учительница, - я как-нибудь к вам зайду.“ Вот так, папа. Валентина Ивановна хочет, чтобы ты учился.
- Да, Оля, твоя учительница права. Но прошедшие Олимпийские игры я, как ты знаешь, завалил, и теперь хочу выиграть следующие Олимпийские игры. Они пройдут уже в 1964 году. Вот после них я и начну капитально учиться. Обещаю это тебе, Олечка. Но только при условии, что и ты будешь хорошо учиться. Договорились?
Стр. 828-829 img 1155
Вот так я влип! У меня ведь на уме были одни ученики: Вахонин, Малинин, Коржов, Кошкин, Ащеулов, Черентаев, глухонемой Виталий Бедарев. Как же выкроить время на собственную учёбу?
Я застонал. Лёг грудью на письменный стол, закрыл глаза. Как неправильно я живу! Анализирую, собираю материал о тренировках. Скоро конец года - накоплены интересные данные. Хорошо, когда точно знаешь, чего делать нельзя, что можно и что нужно. Но время меня опережает. Мой опыт, полученные мною данные уже не для меня, они для молодых.
Разве мой стиль годится для мировых рекордов? Однако меня переделывать поздно. Лучше я наберу молодых парней, и они в два раза быстрее меня станут чемпионами мира. То-то они будут мне благодарны! Ну-ну, сказал я себе, вот размечтался шахтёр с киселёвской шахты № 4-6!
В новой квартире наша жизнь стала выглядеть уютней и веселей. У девочек теперь появилась своя комната, там они устроили больницу. На игрушечных кроватях лежали куклы - белые, смуглые и даже одна чёрная – африканка. Она всё время болела малярией. Ольге было 10 лет, Лиле 7 лет. Под ногами у них путалась трёхлетняя Лида. Они обитали в своём мире, мы им не мешали.
Я опять собрал чемоданы, жена написала мне заказы. Перед отъездом мы с Валентиной навестили на машине её отца. Я повидал многих людей и в горе, и в радости. Но чтобы кто-то умел радоваться так, как мой тесть, я ещё не видел.
Мать Валентины очень любила сына Володю, которого она родила вопреки мужу. У Володи было трое детей, и когда его жене стало трудно с ними управляться, мать перешла жить к сыну. Тесть месяцами жил в одиночестве. Работал, сам себе варил, штопал носки и латал штаны.
Моими планами ни тесть, ни Володя не интересовались. Они понимали, что я занимаюсь таким делом, которое неприменимо в обычной жизни. Для чего нужно поднимать штангу, они не понимали. Но говорили: мол, если государство поощряет, то пусть Рудольф ворочает эту шлангу! Володя, вспоминая об аварии на шахте, иногда хвалился мне:
- Если у меня не было бы столько силы, я тогда погиб бы. На меня свалилось больше двух тонн кровли. Я упёрся руками в стены и упорно держался. А уголь всё сыпался на меня. Когда руки не выдержали, я упал, но руками уже создал вокруг себя воздушное пространство. В этом маленьком пространстве я и дышал, пока ребята меня не откопали.
Володя считал, что курсовой учебный комбинат для шахтёров работает плохо и не учит их тому, как обезопасить себя. До того, что Володя предпринял при аварии, он додумался сам.
И вот мы нагрянули к тестю с нашими дочками. Он просиял и показал свои новые изделия: деревянные ковши разного размера для бани. А затем накормил своей традиционной жареной картошкой с яйцами и изумительным салом, нарезанным кубиками. Из холодных закусок подал капусту, засоленную с яблоками.
Посещения тестя были самыми счастливыми минутами в моей жизни. Он ни к кому не лез в душу, не давал никаких рекомендаций. О политике не говорил. Часто рассказывал, как его когда-то донимали на работе насчёт того, чтобы приписать угля. Подпив, переходил с немецкого на привычный украинский. К вечеру мы успевали наговориться так, что пухли уши.
На прощание тесть нагрузил нам в машину тыкв, фасоли и солёных яблок - всего понемногу.
* * *
Когда мы сели в машину, я вспомнил про Алексея Вахонина. Через день нам с ним нужно было отправляться на сборы в Подольск. Вахонин жил недалеко от моего тестя, и я решил заехать к Алексею и напомнить, чтобы он подготовил необходимые документы.
Дверь нам открыла Зина, жена Вахонина. На меня хлынул поток перегара, смешанного с дымом дешёвых сигарет. Вовсю играла гармошка: это Вахонин наяривал сибирские частушки. Я объяснил цель своего визита и спросил: кто это там у Алексея?
- Это штангисты из Белова, - похвасталась Зина, - Лёшины воспитанники.
Ну вот, подумал я, мой ученик стал тренером. Значит, у меня растёт то ли конкурент, то ли сменщик. Что ж, это в любом случае можно только приветствовать.
Я зашёл в комнату. В ней устроили настоящий свинарник. Увидев меня, Вахонин будто протрезвел.
Отправлено: 05.11.15 20:12. Заголовок: Следующий - предпосл..
Следующий - предпоследний - отрывок из книги начнётся так:
"Стр. 830-831 img 1156
- Вот, Рудик, это мои ученики из Бабанакова, - сказал Алексей. - Они хотят у нас тренироваться.
Все четверо учеников, лежавшие вокруг стола, встали. Вахонин представил их:
- Вот Г.Попков, С.Черепанов, И.Сергеев. А этого забыл, как зовут... да, В.Черепицын.
- Значит, будем создавать вахонинский коллектив, — констатировал я. - Но, как я понимаю, пить вы тогда не будете?
- А мы что – разве пьём? - возразили все в один голос, еле шевеля языками.
- Разве я говорил, что вы пьёте? У вас здесь просто так душно, что немудрено отключиться.
Алексей вышел из-за стола, взял за руку Геннадия Попкова и подвёл его ко мне.
- Смотри, Рудик, какого чудо-человека мы заимели. Ну-ка, Гена, опустись в низкий сед.
Геннадий присел так низко, что коснулся задницей пола, потом продемонстрировал свою гибкость. У меня загорелись глаза. Я прощупал его суставы: вроде бы подходящие.
- Вот только у нас беда, - продолжал Алексей. - Гена неделю назад на Чумыше нырнул с берега, налетел на корягу и распорол себе живот, причём так, что вылезли кишки.
Да, Попков выглядел бледноватым.
- Как же ты не умер? - спросил я.
-Я затолкал кишки себе обратно в живот, и друг на мотоцикле привёз меня в больницу. Я еле доехал, сознание терял. Из меня вычистили грязь, правильно сложили кишки обратно и зашили.
Попков поднял рубашку и показал шов, начинавшийся от груди и заканчивавшийся ниже пупка. Ну и ну!
- Лёша, у меня в машине семья, - сказал я Вахонину. - Могу я надеяться, что ты послезавтра к 18 часам будешь на станции? Командировки и аванс на нас обоих я уже получил.
- Обязательно буду, Рудик.
На этом я их оставил. Жена и дети уже хотели идти за мной.
В понедельник Вахонин пришёл со своей свитой на тренировку. На них было весело смотреть, они много шутили. Геннадий Попков с разрезанным животом пытался прибавлять вес на штанге. Я не пустил: чтобы ему не пришлось ещё раз ехать в больницу с кишками в руках."
Отправлено: 06.11.15 12:48. Заголовок: По предпоследнему от..
По предпоследнему отрывку.
Вероятно, Власову уж очень хотелось сыграть "одну из главных ролей" в грандиозном фильме С. Бондарчука "Война и мир". Роль, понятно, Пьера Безухова. Не Наполеона же. И не Андрея Болконского.
Но участие в съёмках фильма потребовало бы от Власова не только противного ему умения притворяться - умения совершенно необходимого всякому лицедею - но и беспрекословной способности подчиняться. Диктатору-режиссёру.
Который просто замучил бы неопытного, а, возможно, и бесталанного Власова. Беспрестанно заставляя Юрия Петровича повторять нужные фразы, позы, "ужимки-прыжки" и, всякий раз, отчаянно вопя во всё горло "Не верю !!!"
Такая деятельность на протяжении целого года (если не больше), превратила бы Власова в неврастеника уже окончательного. Не в силах терпеть бесконечную пытку, своевольный Юрий Петрович, скорее всего, послал бы Бондарчука по известному адресу уже через месяц съёмок. А то и через неделю. Помимо прочего, ещё и потому, что Власову постоянно казалось бы, что играет он превосходно, а глупый мелочный режиссёр старается эту игру только испортить.
Но даже если и вынес бы Юрий Петрович адские муки - пришлось бы ему на долгий период забыть не только о любимом пауэрлифтинге, но и о литературных исканиях-самотерзаниях по ночам.
Что грозило потерей формы и в том и в другом. А молодость, как известно, на базаре не купишь. Ибо, к великому власовскому сожалению, невзирая на непогрешимость и гениальность, у Юрия Петровича точно так же "росли года", как и у всякого смертного.
Конечно, взамен рекордам и рукописям, профессор-тяжелоатлет получал восхитительную возможность пялиться на себя несравненного в эпохальном киношедевре, влюблённо восторгаясь красотой своих жестов, лица, мимики, голоса. С каждым просмотром влюбляясь в них всё больше и больше.
К тому же, после "Войны и мира", глядишь, и ещё пригласили бы Власова сниматься в киношедеврах. И не исключено, что стал бы тогда Юрий Петрович не только советской кинозвездой, но и советским секс-символом. И на международных кинофестивалях запросто общался бы он и с чарующей Джиной Лоллобриджидой и всякими остальными звёздами мирового кинозначения - это ли не жизнь, это ли не сказка ! Ещё и огромно оплачиваемая ! ЧТО в сравнении с этим жалкость-ничтожность рекордных-гонорарных грошей ?
Но сказке приключиться не привелось. Побоялся Юрий Петрович с наезженной сойти колеи. И правильно сделал. Синица в руках.... но эта синица оказалась покруче кинозвёздного журавля.
Ну, сколько, помилуйте, этих артистов на свете - сотни, если не тысячи - уже и в глазах от их изобилья рябит !
А вот чемпион, философ и литератор Юрий Петрович только один. Самый, самый, самый.... и всё применительно к одному человеку.
И ещё. Какой-нито новый "Бондарчук", через пару десятков лет, вполне мог снять новую версию "Войны и мира". Где Пьера Безухова играл бы совершенно другой артист. Свежий секс-символ и юное прелестное дарование. На фоне которого Власов как-то незаметно усох бы, скукожился и благополучно забылся.
Совсем иное дело - Власов в реальной, а не в альтернативной истории.
Кто это там - задастся вопросом каждый ценитель всемирной истории - сокрушил вечные мировые рекорды величайшего Пауля Андерсона ?
Правильно. Не какая-то орава атлетов, а исключительно и только единственный неповторимый Юрий Петрович !
А КНИГУ КНИГ сотворил в одиночку кто ? Орава писателей ? Отнюдь. Вновь и опять Юрий Власов.
Ну, а жизнь как она есть, была и будет - кто это там фундаментально осмыслил ? Жизнь во всех её многосложностях ?
Снова профессор-тяжелоатлет !
Страшно много свершений для одной-единственной личности. Но таков уж Юрий Петрович. Человек, рождающийся лишь раз в миллионы, а то и в миллиарды лет !
Поэтому, хвала Провидению, что не сошёл Юрий Петрович с предначертанной ему свыше дороги. А шагал по ней гордо и уверенно. Несмотря ни на что. ---------------------------------------------------------- Финалгон. Которым глупый массажист обмазал Рудольфа Владимировича с головы до пят. Да ещё и "штукатурным" слоем.
Читаем в интернете инструкцию по применению финалгона и убеждаемся, что массажиста следовало бы признать даже и не глупцом - скорее, агентом Коммуниста Никитовича. Ненавидевшего Плюка всеми фибрами непорочной марксистской души.
Хорошо ещё, что успел Плюкфельдер спастись. А то бы на Токийской Олимпиаде чемпионом в среднем весе стал бы кто-то другой. Любимец и протеже Коммуниста Никитовича.
Немного удивляет радушие генетически прижимистого "первого попавшегося " австрийца (читай, немца). Пустившего в свою квартиру абсолютно незнакомого психопата. Да ещё и позволившего ему отмываться в стерильнейше чистой ванне. Разве такое гигиенично ? Вдруг зловредный какой микроб... ? - и вот тебе и пожалуйста !
О подобных случаях наслышан я и в России. В прежние времена. Правда, психопаты просились в чужие квартиры не мыться - уж это чересчур ! - а только справить нужду. Малую или большую. Что и не удивительно. Если вспомнить хроническое отсутствие уличных туалетов в городах СССР.
Конечно, справить любую нужду можно было бы и в подъезде. Или же в лифте. Но иногда случались и особо культурные советские люди.
Один такой, по словам знакомых моих знакомых, попросился справить в их квартире нужду. После чего, напрудил цельный унитаз экскрементов и, забыв не только "спасибо" сказать, но и смыть за собой экскременты, облегчённо и радостно квартиру покинул. Побежав по своим делам. В ожидании следующей нужды. Большой или малой. И следующей гостеприимной квартиры, ближайшей к месту, где застигнет очередная нужда. ------------------------------------------------------- Приватизированные лавочки.
Что ж, дело происходило более полувека назад. Дебильная Европа была тогда ещё кристально чистой и правильной.
Уверен, ныне, от этой чистоты и следа не осталось. А ну-ка скажи хоть слово представителю одного из многочисленных пришлых народцев, наводнивших теперь Европу - как минимум окажешься фашистом. А также расистом.
Толерантность - нешто сами европейцы для самих себя её выдумали ? Нет, конечно.
А посему, "свободным" европейцам остаётся только терпеть. Постепенно растворяясь в пришлых "культурах". -------------------------------------------------------------- Крайне интересно разоблачение Плюка уважаемым Петром Николаевичем. Оказывается, Плюк победил "предельно облегчённого" Коно. Мало не полусредневеса.
Вот оно что ! ------------------------------------------------------------ Жуткая волосатость Назарова и Воробьёва.
Обычно, такие люди являются половыми гигантами. Однако, как ни злорадствует Плюк в отношении того же Коммуниста Никитовича - пока не привёл Рудольф Владимирович ни единого факта относительно воробьёвских неуёмных либидо-потенции. Заставлявшей Воробьёва бросаться на каждую юбку, изменяя на каждом шагу любимой Эльвиночке.
Может, объяснение кроется в том, что Коммунист Никитович все силы свои отдавал тренировкам ? Заедая их "витаминами" ?
Так ведь, подумать если, ещё и научной работой по самые уши загружен был Воробьёв ! К тому же - по те же самые уши - погряз в интригах!
Отчего Воробьёв, всего вероятнее, всегда был верен жене. Являя собой прекрасного семьянина. И как ни желал бы Плюк что-то измыслить - рука у него не поднимается возводить на "собрата по железному цеху" совсем уж откровенный поклёп.
"Отчего Воробьёв, всего вероятнее, всегда был верен жене. Являя собой пример прекрасного семьянина. И как ни желал бы Плюк что-либо измыслить - рука у него не поднимается возводить на "собрата по железному цеху" совсем уж откровенный поклёп.
Что ж, будем ждать продолжения захватывающих приключений Плюкфельдера - уникального атлета и тренера чемпионов.
Вы, помнится, написали, что свою биографию Рудольф Владимирович давным-давно уже написал. Дело лишь за "поимкой" завершающей части трилогии и за приведением её к надлежащему литературному виду.
И тогда прояснились бы многие белые пятна на истории советской тяжёлой атлетики 1960-ых-1970-ых годов. Как они вполне уже прояснились для годов 1950-ых. Ну, и (только) самого начала 1960-ых годов.
Отправлено: 07.11.15 23:55. Заголовок: Ну, а пока вот предп..
Ну, а пока вот предпоследний кусок книги Плюкфельдера:
Стр. 830-831 img 1156
- Вот, Рудик, это мои ученики из Бабанакова, - сказал Алексей. - Они хотят у нас тренироваться.
Все четверо учеников, лежавшие вокруг стола, встали. Вахонин представил их:
- Вот Г.Попков, С.Черепанов, И.Сергеев. А этого забыл, как зовут... да, В.Черепицын.
- Значит, будем создавать вахонинский коллектив, — констатировал я. - Но, как я понимаю, пить вы тогда не будете?
- А мы что – разве пьём? - возразили все в один голос, еле шевеля языками.
- Разве я говорил, что вы пьёте? У вас здесь просто так душно, что немудрено отключиться.
Алексей вышел из-за стола, взял за руку Геннадия Попкова и подвёл его ко мне.
- Смотри, Рудик, какого чудо-человека мы заимели. Ну-ка, Гена, опустись в низкий сед.
Геннадий присел так низко, что коснулся задницей пола, потом продемонстрировал свою гибкость. У меня загорелись глаза. Я прощупал его суставы: вроде бы подходящие.
- Вот только у нас беда, - продолжал Алексей. - Гена неделю назад на Чумыше нырнул с берега, налетел на корягу и распорол себе живот, причём так, что вылезли кишки.
Да, Попков выглядел бледноватым.
- Как же ты не умер? - спросил я.
-Я затолкал кишки себе обратно в живот, и друг на мотоцикле привёз меня в больницу. Я еле доехал, сознание терял. Из меня вычистили грязь, правильно сложили кишки обратно и зашили.
Попков поднял рубашку и показал шов, начинавшийся от груди и заканчивавшийся ниже пупка. Ну и ну!
- Лёша, у меня в машине семья, - сказал я Вахонину. - Могу я надеяться, что ты послезавтра к 18 часам будешь на станции? Командировки и аванс на нас обоих я уже получил.
- Обязательно буду, Рудик.
На этом я их оставил. Жена и дети уже хотели идти за мной.
В понедельник Вахонин пришёл со своей свитой на тренировку. На них было весело смотреть, они много шутили. Геннадий Попков с разрезанным животом пытался прибавлять вес на штанге. Я не пустил: чтобы ему не пришлось ещё раз ехать в больницу с кишками в руках.
Доверять А.Вахонину, что он приедет на вокзал, было рискованно. Я решил заехать за ним на машине.
Приехал и обнаружил, что у них все спят. Я одел Алексея и за шиворот повёл к машине. Теперь пришлось отогнать машину в гараж. Мы поужинали у меня и двинули на вокзал пешочком. Вахонин вспомнил, что Зина и его ребята тоже спали без задних ног.
- Вы что, весь день пили? - спросил я.
- Нет, мы крепко выпили только после обеда. Вот тогда и уснули.
- А ребята что же - так и будут жить у тебя?
- Нет, они должны уехать сегодня. Да Зина их выгонит!
Мы поужинали, и Валентина проводила нас на поезд. В поезде и вообще, когда мы оставались с А.Вахониным один на один, он был очень послушным и порядочным человеком.
* * *
Мы прилетели в Москву и сразу же поехали на Подольскую спортбазу профсоюзов. Заполнили анкеты и пошли прямиком в столовую. Вечером провели тренировку.
На сборах мы опять увидели знакомые лица. Снова прошла беседа на воспитательную тему - всё по плану. ДСО „Труд“ стало крупным спортивным обществом, и на сборы вызвали два состава. Поэтому приехало много новых ребят.
Мне пришлось зорко следить за А.Вахониным, чтобы он не начал пить. Но ребята из Иванова всё равно иногда ему наливали.
Вечерами все садились играть в карты. Организаторами здесь были Ромасенко и Ратинов. Из-за этого мне пришлось поволноваться, особенно когда уезжал в Москву старший тренер ДСО „Труд” И.З.Любавин. Иван Захарович не хотел оставлять надолго свою красавицу-жену.
Нам привезли новые костюмы и штангетки - атлетов нашего ведомства приодели перед лично-командным первенством СССР в Днепропетровске.
Нам предстояло ехать в места, знакомые мне по рассказам тестя: он до войны сидел в Днепропетровской тюрьме.
Стр. 832-833 img 1157
17 декабря 1961 г. мы выехали в Днепропетровск почти двойным составом. В связи с появлением двух новых весовых категорий прибавилось участников и в других командах. На чемпионат прислали заявки 210 спортсменов от 18 команд.
Громадная гостиница кишела штангистами. Все наши команды закрепили за производственными коллективами Днепропетровска. Дворец культуры имени Ильича оказался так набит болельщиками, что пришлось выставить на улицу динамики большой мощности. От Днепропетровска на звание чемпиона СССР претендовал только Эдуард Бровко. Но ему не суждено было выиграть у Виктора Ляха из Ростова-на-Дону.
Чемпионом в весе 52 кг стал Арнольд Хальфин из Львова с суммой 297,5 кг, вторым оказался Владимир Сметанин из Свердловска: 290 кг.
С А.Хальфиным я потом встретился в сентябре 1992 г. в Оксфорде, на чемпионате мира среди ветеранов. Я выиграл, выступая за Германию, Хальфин стал чемпионом, представляя США. Мы с удовольствием пообщались. Арнольд, работавший в Америке ювелиром, приехал на чемпионат ветеранов с молодой женой.
В весе 56 кг Алексей Вахонин нанёс Владимиру Стогову удар, неожиданный для представителей Вооружённых Сил.
Стогова тренировал Александр Иванович Божко. Если по правде, то нам с Вахониным повезло: Божко за все годы своей тренерской работы так и не нашёл ключей к повышению спортивного мастерства. В то время появлялось достаточно много научных статей по тяжёлой атлетике, во всех союзных республиках имелись институты физкультуры, включая московский ГЦОЛИФК, которые клепали кандидатов наук. Помню, Роман Павлович Мороз регулярно снабжал меня новинками по физиологии и биомеханике, работами Д.Донского. В чём дело, не пойму, но в тех благоприятных условиях у армейских атлетов, которые тренировались под руководством А.И. Божко, заметно затормозился рост спортивного мастерства.
На сборах я наблюдал за армейцами – но вовсе не для того, чтобы почерпнуть для себя что-нибудь новое. Мне хотелось понять, почему А.И.Божко рекомендует атлетам щадящие тренировки. Это ведь тупиковый метод. Но его же взял на вооружение и А.Н.Воробьёв. „Лучше встать из-за стола, немного не наевшись, чем переесть“, - этими словами они, помню, пичкали и меня. Как вызвать в организме стресс, чтобы он начал сопротивляться и искать в себе резервы, - такого рецепта у них не было.
Сначала в нашей тяжёлой атлетике всё крутилось вокруг старой киевской школы, потом штангисты хлынули из Киева и из Ленинграда в Москву. Но идеи остались теми же - лучше недотренироваться, чем перетренироваться. Мне, можно считать, повезло: я смог выдержать свои нагрузки и не соблазнился пойти на поводу у Воробьёва и у Божко.
Надо отдать должное A.C.Медведеву: он никогда не утверждал, что в этом отношении я неправ. А характер у Медведева не из лёгких. Он лишь один раз в жизни поддался Воробьёву. „Поддался“ - слово из борьбы: нужно спровоцировать соперника на приём и тут же резко провести контрприём. Помню, когда я боролся, то „бедрил“ налево, затем выжидал, когда соперник переместит ногу для защиты, и в этот момент проводил приём направо. В результате такого движения мой соперник рисковал оказаться на лопатках. Так вот, Медведев мог поддаться, уступить своим принципам только из стратегических соображений.
Я ещё напишу, что произошло между мной и А.Медведевым в Сочи в 1965 г. А в тот период, о котором идёт речь здесь, я делал то, что подсказывали мне совесть и опыт, особенно с учётом моей неудачи в Риме.
Всё, о чём я сейчас написал, связано с ростом спортивного мастерства А.Вахонина и В.Стогова. Со Стоговым мы познакомились давно. Я восхищался его мощными ногами. Глядя на них, некоторые врачи даже думали, что у него водянка. Крепкая спина, более-менее нормальное включение, то есть распрямление в локтях. Правда, в последнее время Стогов жаловался, что локти у него болят.
Я предполагал, что В.Стогов за несколько лет поднимет сумму в троеборье на большую высоту. Но затем, понаблюдав за щадящими тренировками ведущих советских „мухачей“, пришёл к выводу, что наш Вахонин их всех скушает. Спортсмены сборной СССР настолько запустили объёмную работу, что их узкие места в будущем были видны мне уже тогда.
Поэтому ещё за пару лет до описываемого момента, гуляя однажды вечером со Стоговым, я сказал ему:
- Вы, „мухачи“, обречены. Вы попали под каток моего Вахонина.
- Почему это?
- Он вас догонит на объёмной работе, не снижая нагрузок. А ты, Володя, уже два года, как снижаешь нагрузки.
Стр. 834-835 img 1158
Стогов воспринял мои слова серьёзно.
- Но разве я делаю что-нибудь неправильно? - сказал он. - Я ведь выполняю все планы тренера.
- А разве ты за столько лет не изучил себя? Ты давно уже должен работать самостоятельно. Вахонин этого не может, у него от природы с логикой не в порядке, но ты-то без пяти минут полковник.
Встретив А.И.Божко, В.Стогов при мне сказал ему:
- Вот тут Плюк говорит, что мы, „мухачи“, обречены, что его Вахонин, мол, обязательно нас скушает. Потому что, мол, у нас неправильная методика тренировок.
Божко внимательно посмотрел на Стогова и ответил:
- Володя, у тебя уже есть хорошая квартира в Москве и „Волга“, а скоро ты получишь повышение звания. Чего тебе ещё надо? О какой методике ты говоришь? Это сибирякам нужно доказывать то, что мы давно уже всем доказали. Вот такая диалектика, Володя.
И вот теперь моя “диалектика” коснулась В.Стогова вплотную. Он вспомнил мои слова, когда в Днепропетровске они с А.Вахониным подняли в рывке одинаковый вес: 102,5 кг. До этого Стогов выжал 107,5 кг, а Вахонин - 105 кг. После рывка Володя посмотрел, как я разминаю Вахонина, и спросил:
- Это он, что ли, вобьёт последний гвоздь мне в гроб?
- Володя, я предупреждал тебя об этом ещё два года назад, - пожал плечами я.
- Да, я помню, Рудольф. Ну что ж, давайте посмотрим...
А.Вахонин толкнул 135 кг и стал чемпионом СССР с суммой 337,5 кг. В. Стогов занял второе место - 335 кг, остановившись в толчке на весе 130 кг. Степан Ульянов, мой милейший друг из Алма-Аты, вынужден был довольствоваться третьим местом, уступив Стогову по собственному весу, хотя выиграл жим - 110 кг. Вот такая простая арифметика.
У этих троих атлетов была совершенно разная социальная обеспеченность. С людьми из Вооружённых Сил в данном отношении не мог тягаться никто.
В весе 60 кг выступал добродушный талантливый атлет Евгений Минаев из Клина, также находившийся под опекой А.И.Божко. Набрав в сумме 365 кг, он выиграл с большим отрывом. Вторым стал Михаил Медведев из Ленинграда - 352,5 кг, третьим - Евгений Кацура с суммой 350 кг.
Е. Кацура, впервые появившийся на всесоюзном помосте, показал тогда относительно невысокий результат. В дальнейшем он быстро прогрессировал, но затем трагически погиб. Но об этом я напишу позже.
В весе 67,5 кг выиграл Сергей Лопатин – 405 кг. Вторым стал Владимир Каплунов, уступивший по собственному весу, третьим - Виктор Бушуев с суммой 395 кг.
В Риме Бушуеву хватило 397,5 кг, чтобы выиграть Олимпийские игры. Вот насколько поднялась планка всего за год! Счёт шёл на дни.
Прошлогодний олимпийский чемпион едва зацепился за третье место. Так бывает, если не наработана база. В этом и состоял секрет моей методики. Она тяжёлая, но верная. Без базы долголетие в спорте невозможно.
В весе 75 кг на помосте появился никому не известный атлет из украинского города Ровно Михаил Хомченко. Будто выскочив из-за поворота, он сразу же стал чемпионом с суммой 425 кг.
Другой неожиданностью явилось выступление Анатолия Жгуна из Великих Лук с его замечательной техникой рывка. Она влезла мне в душу, я запечатлел её в голове и после соревнований каждые два-три часа, закрывая глаза, мысленно пересматривал движения Жгуна. Впоследствии я передал эту технику Давиду Ригерту.
А.Жгун стал вторым с суммой 422,5 кг. Очень жаль, но лет через десять Анатолий Жгун повесился в своей квартире в Великих Луках.
Третьим стал ещё один олимпийский чемпион 1960 г. — Александр Курынов. Саша был атлетом от бога, он играл со штангой. Курынов не отличался фанатизмом и, как выяснилось, поднимал штангу не на прочной базе подготовки, а на нервах. В этом отношении, как я уже упоминал, мы расходились во мнениях с А.Воробьёвым. Александр Курынов был любимцем Воробьёва (но позже я расскажу, с каким гневом Саша позже обрушился на последнего). В Днепропетровске же „аккумулятор“ Курынова подсел, а нервишки вытянули только на 420 кг.
К сожалению, после олимпийского успеха у Саши появилась и неоправданная самоуверенность. В сентябре 1961 г. в Вене Курынов стал чемпионом мира с суммой 435 кг. А всего через три месяца попал в советские тяжелоатлетические жернова - и его сумма упала сразу на 15 кг.
Стр. 836-837 img 1159
Подошло время соревнований в моей весовой категории 82,5 кг. 23 сентября, ещё не отойдя от летних нагрузок, я набрал на чемпионате мира в Вене сумму 450 кг. В мире мне тогда не было равных, и я позволил себе поднагрузиться, не сомневаясь, что выиграю и с таким „гандикапом”.
В то же время я знал, что со стороны советских штангистов возможен подвох, что их надо опасаться, что в Союзе моё преимущество не выглядело подавляющим. Поэтому я срезал себе перед чемпионатом СССР объёмную нагрузку на 30%.
К тому меня вдохновляло то, что Днепропетровск - рабочий город. Здесь мы соревновались в такой праздничной атмосфере, будто настал Первомай. Кроме того, мы впервые выступали на помосте из сплошной фанеры толщиной 15 мм. У меня как раз имелась проблема: обычные в то время ребристые помосты мешали мне при постановке ноги назад в низких “ножницах”. А тот ровный фанерный днепропетровский помост оказался просто чудом. Словом, после снижения тренировочных нагрузок я был готов в той обстановке пройтись по мировым рекордам.
С жимом я на внутренних соревнованиях всегда испытывал затруднения. Так что здесь соперники могли меня подловить. Такого классического жима, как, например, до войны, в наше время уже никто не показывал. Но название движения осталось прежним. И теперь если требовалось засудить какого-нибудь атлета, то с ним это делали именно в жиме. Правда, в последнее время я много работал над жимом и реабилитировал себя в глазах наших судей.
В Днепропетровске мне удалось выжать 145 кг, вырвать 140 кг, а в толчке поднять 177,5 кг. Соревнования я закончил с тремя мировыми рекордами и с суммой 462,5 кг.
Мне хотел дать бой Фёдор Богдановский (Вооружённые Силы, Ленинград). Я хорошо знал Федю, его поведение заставило бы сражаться с ним в полную силу любого спортсмена. Но он стал вторым с суммой 440 кг. Юра Расчёскин из Ташкента набрал в сумме 435 кг и стоял на пьедестале почёта на третьей ступеньке. Раньше все пророчили, что Расчёскин вытеснит меня. Но мне везло: его тренировал всё тот же А.И.Божко. Для меня так и осталось загадкой, почему узбекский тренер доверил ему Расчёскина.
Я, конечно, очень радовался, что стою в педагогике на верном стратегическом пути. К тому времени я нащупал много секретов. Правда, ко мне они были почти неприменимы, поскольку я применял для своих уходов „ножницы”. Всё это заработало в будущем, в „разножке”.
В весе 90 кг готовился к бою днепропетровец Эдуард Бровко. Но, показав результат 450 кг, он, как я уже упомянул, проиграл ростовчанину Виктору Ляху, набравшему в сумме 457,5 кг. Третьим стал Василий Пегов из нашего общества „Труд“ - 447,5 кг. Оконфузился А.Воробьёв: символ советской тяжёлой атлетики завершил свою спортивную карьеру с нулевым результатом.
Красивые атлеты вышли на помост в новой весовой категории - 110 кг. Чемпионом СССР стал мой друг из Свердловска Роберт Шейерман (Вооружённые Силы): 155+140+182,5=477,5 кг. Вторым оказался Сергей Ромасенко („Труд“, Куйбышев): 150+140+180=470 кг. Третьим стал бывший метатель диска москвич Виктор Поляков (Вооружённые Силы) - 140+145+175=460 кг.
С Виктором Поляковым у меня в дальнейшем сложились хорошие отношения. Я нашёл в нём много разумного, и наше сближение казалось мне закономерным: достойное тянется к достойному. Однако добрые отношения, как я уже упоминал, у нас сложились, увы, только на словах.
Когда на меня не по моей вине обрушились беды со стороны нашего руководства, никто так и не отважился заступиться за такого подозрительного человека, как я. Все ограничилось лишь стонами и демонстрацией возмущения при личных встречах со мной. Сам я поступил бы иначе.
В.Поляков работал в закрытом заведении, и заступничество за меня могло стоить ему работы. Я это понимал. Так что Виктор - порядочный спортсмен, он действовал в открытую. Из него можно было бы сделать великого атлета. На это требовалось только время.
В последний день соревнований зрители набились в зал так, что, казалось, они разнесут всё здание. Спортсмены тяжёлой категории выступали во главе с самым сильным человеком планеты Юрием Власовым. Юра завесился на 126,8 кг, а Леонид Жаботинский, молодой и весёлый, неунывающий атлет из Харькова, - на 141,2 кг.
Завесившись, Жаботинский разговорился с ребятами и куда- то с ними ушёл. Харьковчане, бросившиеся на его поиски и едва наконец отыскавшие, ужаснулись:
- Лёня, тебе ведь ещё выступать!
- Ой, ребята, а я-то думал: завешусь - и можно идти домой, - с улыбкой развёл он руками.
В общем, нервы у Жаботинского были железные.
Стр. 838-839 img 1160
В итоге абсолютным чемпионом СССР стал Юрий Власов - 180+160+210=550 кг. Вторым оказался двадцатитрёхлетний Леонид Жаботинский - 170+150+180=500 кг. Таким образом, на Украине появился первый пятисотник - неплохой подарок республики всесоюзному спорту! Третье место занял Юрий Вилькович из Ашхабада (собственный вес 123 кг) - 162,5+137,5+185=485 кг. Юра Вилькович после этого перестал прогрессировать и уехал в Америку.
36-й лично-командный чемпионат СССР, завершившийся 22 декабря 1961 г., стал одним из самых значительных спортивных событий в моей жизни. А организация соревнований оказалась вообще выше любых похвал.
На том чемпионате прошёл первый сигнал со стороны молодого Леонида Жаботинского. Юра Власов не обратил тогда на этот сигнал особого внимания. Но я записал себе, что Жаботинский - весьма опасный соперник для Власова. Это машина! - шепнул я себе под нос.
Я не мог понять: почему на Л.Жаботинского не обращает внимания и Сурен Петросович Богдасаров, тренер Ю.Власова? Моё напоминание по этому поводу даже вызвало у него раздражение. Может, оттого, что рядом стоял Юра?
После Австрии, где мы с Ю.Власовым много беседовали, с ним что-то произошло. В конце концов я понял, что штанга отошла у Власова на второй план. Он всей душой погрузился в писательский мир. Бывало, говоришь с ним, а он явно думает о чём-то о своём.
* * *
Вечером мы с Виктором Ляхом прогулялись по Днепропетровску. В гостинице ко мне подошёл новоиспечённый чемпион СССР Михаил Хомченко - симпатичный розовощёкий парень, как видно, не измождённый нагрузками, свежий, будто только что пущенная в хождение монета.
- Хочу к вам, Рудольф, в вашу команду, - сказал он.
- Тебе придётся у нас трудно, - возразил я. – Мои ученики работают на шахте и тренируются.
- Другие ведь выдерживают, почему же я не выдержу?
Нас окружили друзья Михаила, они внимательно ¬слушали наш разговор. Мне показалось, Хомченко хочет что-то выторговать для себя. Я взял его под руку и отвёл в сторону.
- Михаил, ты просто шутишь или это у тебя серьёзно? - спросил я. - Ты ведь готовый атлет, у меня тебе делать нечего.
- Я так не считаю, - возразил он. - Удержаться на высоте всегда очень сложно. Нет, Рудольф, я не шучу. Я знаю, что на Украине мне теперь создадут все условия. Но результаты в моём весе поднимутся, а я и мой тренер сами вряд ли сможем за ними угнаться.
Я рассказал М.Хомченко, что собираюсь уехать из Сибири куда-нибудь на юг:
- Может быть, домой на Украину, может, на Кавказ, я ещё не знаю. Но зато я знаю, что ты справишься и без меня.
Михаил записал мне свой адрес и с тревогой сказал, что он не справится. Через 3 года он попытается попасть в мою команду в городе Шахты Ростовской области. Михаил Хомченко был очень талантливым атлетом. А его предвидение, что он один не справится, оказалось верным.
Гостиничный ресторан гудел от гостей. Когда я туда вошёл, меня окружили армяне.
- Давай, Рудольф, к нашему столу!
Однако я искал А.Вахонина. Нашёл его уже в подпитии, но, к счастью, в своём уме. Мы с ним поужинали, даже выпили по 200 грамм вина за его победу.
Назавтра нам предстояло уезжать, и я знал, что если не вытащу Вахонина из ресторана, то он опять может не прийти на вокзал. Вахонин запросто мог зайти к кому-нибудь и сидеть там или спать. О том, что пора возвращаться, он напрочь забывал.
Вот таким он был, мой ученик-силач. Да, штанга покоряется только сильным людям. А чтобы такой сильный человек появился, нужно сочетание многих трудновыполнимых условий. Нормальным людям может показаться: мол, что тут особенного? Но нормальные люди и не поднимают штангу ненормального веса.
Мы в своём коллективе решили, что за Вахониным стоит поухаживать, чтобы спасти не только штангиста, но и человека.
"В Днепропетровске мне удалось выжать 145 кг, вырвать 140 кг, а в толчке поднять 177,5 кг. Соревнования я закончил с тремя мировыми рекордами и с суммой 462,5 кг."
Последнее предложение построено так, что как бы исключает сумму из мировых рекордов. То есть три мировых рекорда отдельно от суммы. Которую можно принять за нерекордную.
Откуда Рудольфу Владимировичу навспоминалось целых три мировых рекорда ? Если их было только два ?
Один - в рывке. 142 кг. В этом движении Плюк побил свой же мировой рекорд - 141,5 кг. Годичной давности. Установленный в Уфе 20 декабря 1960 года.
Второй рекорд - в "отдельной нерекордной сумме" - 462,5 кг. Здесь Плюк побил рекорд Томми Коно - 460 кг. Показанный "железным гавайцем" в Москве, 10 марта 1961 года.
И эти 462,5 кг были ВООБЩЕ ПОСЛЕДНИМ мировым рекордом Рудольфа Владимировича. После которого Плюкфельдер мировых рекордов более не устанавливал и "рекордных" денег в кассе больше не получал.
Несмотря на то, что неистовый Плюк неустанно наращивал "базу". А все остальные атлеты в его весовой категории наращивать "базу" ленились.
А вот в жиме и в толчке Плюкфельдер не побил ничего. Так как на момент его выступления мировой рекорд в жиме - 153,5 кг - принадлежал Томми Коно. И был установлен 17 июня 1961 года, в Токио.
Мировой же рекорд в толчке - 180 кг - держал, с Римской Олимпиады, Ирененуш Палинский. ---------------------------------------------------------------------------------------------------------- Способность Попкова хлебать алкоголь уже через неделю после операции выглядит маловероятной.
Однако, лет 20 назад, я читал в нашей областной газете записки врача.
Так в них описывается случай даже и покруче.
Мол, одному алкашу вырезали больше половины желудка. А вечером алкаш пропал из палаты. Поиски вскоре увенчались успехом - алкаш сидел за кустиками в больничном дворе и распивал с навестившими его друганами любимую водку.
А наутро "больной" и вовсе сбежал из больницы. Так и не предоставив возможности больничным врачам выбрать ему подходящее наказание за нарушение режима.
Поэтому я и не должен был выпускать Вахонина из вида - иначе его могло занести. А ведь он теперь стал чемпионом СССР в весе 56 кг и представлял коллектив шахты № 4-6 треста „Киселёвскуголь“. Да, теперь у нас на шахте числились сразу два чемпиона страны.
* * *
Утром мы с Алексеем собрали чемоданы и уехали на вокзал. По прибытии в Москву решили попробовать улететь в Новосибирск. Но, как всегда перед Новым годом, билеты на самолёт раскупили. Я пошёл к главному диспетчеру Внуковского аэропорта. Народу к нему стояло много, но я всё-таки кое-как пробрался.
- Приведи ко мне Вахонина, - сказал диспетчер, - хочу посмотреть на сибиряка-богатыря.
Увидев Вахонина, диспетчер поразился:
- И он, говоришь, толкает 135 кг? Знаешь, у нас в институте был бугай, который столько же толкал. Так мы на него буквально молились и говорили: ну и силища! Хорошо, мы вас отправим.
И вскоре нас с Вахониным посадили на командирские места возле лётчиков. Лётчики - люди спортивные, один из них нас узнал. Пошла задушевная беседа.
В Новосибирске мы пробыли недолго. Успели посидеть в вокзальном ресторане за моим любимым столом под громадной люстрой. Официанты меня уже знали, да и „Советский спорт“, видимо, почитывали. Мы с Алексеем с удовольствием съели сибирские щи и пельмени с уксусом. Вахонин спросил:
- Рудик, а можно 150 граммов водки?
- Нет, Лёша. Не забывай: ты теперь чемпион.
Билеты на поезд достать не удалось, как я ни старался. Тогда мы просто залезли в вагон, воспользовавшись тем, что проводница отвернулась. Вскоре нас, безбилетников, повели к начальнику поезда. Таких „зайцев“ собралось человек десять, нас сопровождал милиционер. Вахонин засмеялся и предложил мне:
- Давай я возьму милиционера на плечо и пять раз выжму?
Тот услышал наш разговор и неприязненно спросил:
- Что этот губошлёп говорит?
- Этот губошлёп говорит, что возьмёт тебя одной рукой за ремень и выжмет как гирю на пять раз, - передал я.
Милиционер чуть отошёл и пригляделся:
- Погодите-ка - ваши морды я где-то уже видел…
- Может, в „Советском спорте“? - засмеялся я.
- Точно. Ну-ка покажите документы.
У меня в кармане лежало удостоверение участника чемпионата СССР, а также наши с Вахониным квалификационные книжки. Милиционер даже сплюнул от досады.
- Ну я и балда! Вот что, чемпионы: пошли в купе к проводнице. Сейчас разберёмся с безбилетниками, а потом что-нибудь для вас найдём.
Пошли разговоры о штанге, и вскоре мы уже сидели в хорошем купе с билетами в руках. Милиционер и начальник поезда пришли к нам с поллитрой. Начальник привёл в пользу выпивки веский аргумент: мол, такого случая, чтобы у него в поезде ехали тренер и ученик, причём оба - чемпионы СССР, больше не повторится. Он предложил выпить за наступающий 1962 год. Как я ни уберегал Алексея от водки, у меня ничего не вышло. Пришлось нам показать свои медали, а мне - изложить свою римскую трагедию.
Оказалось, что брат милиционера работает в Киселёвске начальником станции. Милиционер дал мне записку к нему и его телефон.
- Я ему позвоню, чтобы вы без билетов больше никогда не ездили. А то, я вижу, вы своими званиями пользоваться не умеете. Будь я чемпионом СССР, в два счёта выжил бы нашего начальника милиции.
В Белово они от нас ушли, и мы немного поспали.
* * *
В Киселёвске было ещё темно, и я посоветовал Вахонину идти в Афонино по дороге, а не через обвалы. Или зайти ко мне, позавтракать, а потом поехать на автобусе. Но Лёша сказал, что пойдёт пешком. Я взял у него одну сумку, и у Томского переезда мы распростились.
Дома все ещё спали. Валентина первым делом загнала меня в ванную: пропах, мол, в дороге чёрт знает чем. Такова уж доля жён спортсменов - провожать мужей на спортивные битвы, а иногда и встречать победителей. Хорошо, когда все целы и всё честно. Спорт воспитывает справедливость.
Стр. 842-843 img 1162
Я сказал Валентине, что мне нужно сегодня же съездить на шахту. Там меня, мол, уже ждёт наш начальник цеха Александр Терентьевич Клышко. А если, мол, не приду, то наши токари, сварщики, слесари и мои коллеги - дежурные электрики - дадут мне нагоняй.
Я завёл машину и тронулся в путь. Наш мехцех небольшой и устроен так, что откуда ни посмотри, виден любой станок или агрегат. В 11 дня я вошёл в раскомандировочную. А.Т.Клышко тут же выключил главный рубильник, кликнул всех присутствующих и пошёл за столом. Табельщица Мария принесла два стула. Глухонемой Михаил Тонконогов повис у меня на шее и завизжал от радости.
- Десятиминутный перерыв за мой счёт, - сказал начальник цеха и представил меня как чемпиона СССР.
- А где Вахонин? - послышалось из толпы.
- Свою Зинку мнёт, - уверенно сказал Климушин.
Только я успел доложить, что установил три мировых рекорда, как Листунов задал обычный в таких случаях вопрос:
- Рудик, а сколько тебе за них отвалят?
- Что дадут за эти - не знаю, но за свой первый мировой рекорд я получил столько, сколько ты зарабатываешь за два месяца. А тренируюсь я, как ты знаешь, с 1950 г.
- Вы же знаете, что из-за спорта я не получаю, например, выслугу лет, как вы. Я ребята, поднимаю штангу потому, что люблю спорт. И потом, он ведь помог мне победить болезнь сердца. Люблю тренироваться. А ещё мне нравится в штанге то, что на помосте все равны. Впрочем, как спортсмены наши армейцы и динамовцы находятся в привилегированном положении: их мастерам спорта не нужно служить. У нас же, то есть у обществ профсоюзов, совсем другое дело. Я все эти годы, как вы знаете, работал с вами. Когда ездил на соревнования, то шахта мне зарплату не сохраняла. Средне-сдельную зарплату мне тогда выдавали по справке спортивные организации. А теперь я на стипендии.
- А сколько это? - сразу же последовал вопрос.
- 200 рублей. Когда я куда-нибудь езжу, то платят ещё и командировочные: по 2 рубля 50 копеек в сутки. Но на сборах всё уже оплачивает государство.
- А куда ты пойдёшь работать, когда закончишь выступать? - спросил Анатолий Колпаков.
- Как куда? Вернусь к вам. За мной ведь сохраняется место работы, я хоть завтра могу выйти. Я же не профессионал. Я и в сборную СССР пошёл только с тем расчётом, что место работы здесь остаётся за мной. Вот почему я пришёл повидаться с вами и доложить, что я там натворил на соревнованиях.
Все захлопали.
- Я за вас всех жму Рудику руку и желаю ему всего наилучшего, - сказал А.Т.Клышко.
Я успел вернуться домой к обеду. Ольга, Лиля и маленькая Лида меня уже ждали. Старшие принялись наперебой показывать свои школьные отметки. Хотя наш телевизор „Чайка“ работал не ахти как, дети слышали, что дикторы иногда говорили про меня.
Мать по-прежнему запрашивала во всех инстанциях, куда дели её мужа и сына. Ответ всё не приходил, и она ругала советскую власть, как только могла. Доставалось и мне - за то, что я никак не навещу в Москве внучек Максима Горького, Дарью и Марфу. Как я уже писал в первой книге, моя мать подружилась в Киселёвске с Магдой Александровной Г инке, их бывшей гувернанткой. Та говорила, что Дарья и Марфа могли бы уже вытащить её из Сибири, но им свойственно чересчур интеллигентское послушание.
А мне не хотелось с ними встречаться, потому что я всё ещё находился под подозрением и мой приход вызвал бы только ненужные вопросы. К тому же Марфа вышла замуж за сына Л.П.Берия. Зачем им был нужен такой гость, как я? Как гласит русская пословица: „Не по Сеньке шапка, не по ядрёной матери колпак“.
* * *
Пока я ездил на машине в Афонино, на улице резко похолодало, температура зашкалила за минус 30°. Радиатор мог вот-вот замерзнуть, хотя я на четверть залил туда антифриз. Я нашёл картонку и прикрыл радиатор. Поставил машину в гараж, начал из неё вылезать – как вдруг спину пронзила страшная боль.
Тут-то меня и осенило: пора наконец поменять место жительства. Проклятые морозы уже давно и постоянно мучили меня. Сколько несчастий и происшествий связано у меня с ним! Даже свою „Победу“ я когда-то разбил из-за мороза. Когда спина болит, то не может переносить мои обычные нагрузки. А сколько нужно одежды, чтобы противостоять сибирской природе?
Стр. 844-845 img 1163
В гараже, сидя в машине, я и начал размышлять над этим вопросом. Я рассчитывал ходы как шахматист: если поступлю так-то, то мне могут сделать то-то. Я рассматривал самые сложные варианты. Из каждой жизненной ситуации должен быть выход, а если его нет – то, значит, должен найтись запасный выход.
Люди на словах все милые, но никто не обязан брать на себя чужие ошибки. Да их никто и не берёт. Скажут: сам себе намешал, вот и хлебай.
Я сидел, склонившись к рулю, и боялся шевельнуться из-за боли в спине. Я потихоньку откинул сидение, и в этом положении стало немного легче.
Так уж устроен позвоночник: если с ним что-то не то, то нервы об этом просигнализируют. В жизни не так - нас почти никто не контролирует. Я не мог быть уверен, что мне вовремя подадут сигнал: мол, стой, ты делаешь не то!
“Советоваться с братом Николаем, - думал я, бесполезно: - он не способен глядеть вглубь. Конечно, я поговорю с ним, но уже заранее знаю, что он скажет что-нибудь типа „сиди и не рыпайся“ или „слишком много потеряешь“”.
Главным было то, что я твёрдо решил уехать из Сибири. Куда, к коему и когда – этого я пока не знал. У меня очень болела спина, и требовалось что-нибудь предпринять.
Я завёл машину и поехал в клуб, в наш спортзал. Там я достал свой ящик с 25 лампами. Ждать, когда боль пройдёт сама, я не мог: это заняло бы слишком много времени. Я разделся, лёг, включил ток, и лампы стали постепенно меня разогревать. Лампы горели на полную мощь, пот лил с меня градом. Я решил испытать, сколько выдержу.
Я пролежал под лампами целый час - разогреюсь, выключу, немного подремлю и опять включу. Наконец я почувствовал: все мои болячки будто растворились. Но на всякий случай ещё немного передохнул.
Когда приехал домой, Валентина уже волновалась, что меня долго нет.
* * *
Мне приходило много писем со всех концов страны. В основном их присылали молодые штангисты. Но особенно меня взволновало одно письмо - от Любы, душевнобольной девушки. Валентина спрятала его, чтобы не прочитали дети или мать. Девушка вырезала мой портрет с обложки журнала, всюду ходила с ним и целовала.
Когда я начал читать Любино письмо, то оно показалось мне забавным. Но потом я задумался и мне стало не по себе. К письму была приложена записка от психиатра. Он просил, чтобы я переписывался с девушкой и выслал ей свою фотографию со штангой. Кроме того, психиатр указал, на чём нужно акцентировать внимание в письмах.
Вскоре я получил письмо и от матери девушки. Она попросила меня заехать к ним в уральский город Златоуст, считая, что это снимет у дочери напряжение. На случай, если мне будет не по пути, она предлагала выслать деньги на проезд.
- Этого тебе только не хватало, - сказала Валентина. - Впрочем, в зале у тебя такие же точно сумасшедшие.
Вскоре мать Любы позвонила мне по телефону:
- После каждого вашего письма дочь целую неделю нормально спит. Но потом всё повторяется: „Где мой Рудольф?“ Приезжайте ради бога, если сможете.
Мне пришлось каждую неделю отправлять девушке письма, в которых я рассказывал о тяжёлой атлетике.
После соревнований на Кубок Дружбы я решил съездить к Любе, чтобы закрыть эту историю. В марте 1962 г. я позвонил матери Любы в Златоуст и сообщил, что могу зайти к ним, если поеду в Сибирь по железной дороге. Мать девушки ответила:
- Спасибо вам, но моей Любы больше нет. Она от тоски прекратила есть, мы с нею страшно намучились! Врачи пришли к выводу, что её спасти невозможно. Месяц назад она умерла.
Так печально завершилась эта история.
* * *
Перед Новым годом я отправился на машине искать елку. Знакомый лесник с реки Чумыш приготовил мне большую красивую ель. Потолки у нас были высокими - 2,75 м, и мы смогли её установить.
Меня удивило, что после чемпионата СССР, да и после чемпионата мира наши городские власти, вопреки обыкновению, не вызвали меня ни на какие встречи с трудовыми коллективами. Я уже подумал, что насчёт меня появилась какая-то новая установка, но затем узнал, что в горкоме КПСС просто идёт очередная перетряска. Сменили первого секретаря - и всем там стало не до спортсменов.
Стр. 846-847 img 1164
Из-за того, что при продаже моей половины дома брат Николай потребовал отдать ему часть вырученной суммы, в наших отношениях возникла некоторая натянутость. После моего переезда в центр мы встречались с ним очень редко. Брат даже не знал, где и когда я выступаю.
Я уже писал, что брат, в отличие от меня, был глубоко антиспортивным человеком. Он никак не мог понять, что в век техники здоровые движения человека катастрофически сокращаются и потому всех нас подстерегает такая опасная болезнь, как гиподинамия.
Брат называл меня „der dumme Rudolf* и считал, что жизнь должна идти так, как она идёт. Например, если мужчина связался с женщиной, то это её проблемы. Дело мужика - разбросать свои семена, а там будь что будет.
Я как младший брат с детства приучен молча слушаться Николая, а в таком зрелом возрасте его тем более невозможно было переделать. Я не хотел дискутировать с Николаем ещё и потому, что знал: по части моих занятий брат в чём-то прав. К тому времени он закончил горный техникум, очень гордился этим и говорил мне:
- Вот ты всё печёшься о своих спортсменах. А закончишь поднимать штангу - и обнаружится, что у тебя за плечами даже десятилетки нет. Вместо того чтобы заниматься Вахониным или Коржовым, ты лучше учился бы. Пока не окончишь десятилетку, я так и буду называть тебя дураком.
Я, конечно, понимал правоту брата. Но главной причиной отставания в учёбе был мой прогресс в спорте. Поиск в области упражнений со штангой завёл меня слишком далеко, и я забыл о повадках нашего жестокого мира. Люди так уж устроены, что упрекнут человека, где только смогут.
Заниматься своей силой я фактически начал тогда, когда Леонид Попков, о котором я написал в первой книге, ударил меня на работе по копчику своим тяжёлым сапогом. Я тогда подумал: если стану сильным и кто-то ещё раз ударит меня, то ему придётся долго раскаиваться в этом . Я был болен и ослаб, а Попков, свинья, позволил себе бить меня ногами. После этого моя болезнь обострилась.
Удар Попкова я запомнил на всю жизнь. И если кто-то из моих учеников кого-нибудь бил, то я относился к этому крайне сурово. Некоторые ученики оправдывались: мол, подумаешь, ну отлупил я его, что тут особенного? Но я всегда вспоминал при этом, как Попков ударил меня.
Его удар сапогом нет-нет, да и давал о себе знать. Такие травмы оставляют долгий след. Да, я был бит. Виноваты в этом и моё положение репрессированного немца, и то, что мой организм тогда ещё не окреп.
А ведь у Попкова имелась на руках справка, что у меня компенсированный порок сердца и затемнение в лёгких и что я на три месяца освобождён от подземной работы. Но он ударил меня кирзовым сапогом всего лишь за то, что я, уходя с работы на участке, сдал инструмент без его, механика участка, ведома.
Я мог тогда приказать себе только одно: я должен выжить. И я выжил вопреки всему. Теперь я вроде бы достиг спортивных вершин. Но все мои планы спутала трагедия в Риме. После Рима я собирался взяться за учёбу. И уже хотел поступить в Омский институт физкультуры или в Новосибирский пединститут на отделение физкультуры.
Впрочем, теперь всё это неважно. Важно то, что произошло на самом деле.
Незадачливый Рудольф Владимирович, так пока не закончил 10-ый класс.
Одним из парадоксов советской эпохи являлось "необходимое образование" для занятия того или иного служебного места. Немало было людей, окончивших 7 или даже 8 классов, и такое образование для ряда профессий уже не годилось.
Хотя, в подавляющем большинстве случаев, для успешной работы в этих профессиях даже и 7-летнего образования хватало с лихвой.
Взять, к примеру, бухгалтера. Уж ему ли не положено знать математику в совершенстве. Однако, вполне доставало и арифметики. Остальное быстро нарабатывалось опытом непосредственной работы. Была бы только смекалка.
Но на первом месте всегда были "корочки". Поэтому какой-нибудь тупица с "корочками" по праву занимал бухгалтерское место и натужно считал по складАм необходимую цифирь до самой пенсии. При этом часто ошибаясь - и никакой опыт ему не в подмогу был. В общем, тупицей был, тупицей же и остался.
Между тем, огромное множество смышлёных людей, некоторые из которых могли перемножать в уме аж шестизначные числа, в бухгалтеры "не годились".
Нет "корочек" - какой из тебя бухгалтер ?
И это проявлялось всюду-везде. Ну, зачем, скажите на милость, практически любому руководителю интегралы ? Тем более так и не понятые при их "изучении" ?
Потому-то и сидели у нас на многих важных местах "воинствующие тупицы". Недотягивающие даже и близко до природно умного человека, не могущие даже правильно говорить и писать по-русски - однако, с "корочками". И поди подступись к такому - спесь и чванство так и прут из него. Мол, верхнее образование за плечами имею ! А то, что в цифрах совсем несилён, так это мне и не требуется. Главное - руками умею водить.
Вот и водили руками. Поручая цифры своим заместителям. Которые могли что хошь перепутать - нечаянно или умышленно - шеф всё равно ничего не поймёт !
Но руководителю понимать и не требовалось. Ибо на первом месте была для него карьера. В которой успешном делании не интегралы были нужны, а умение подлизать, угодить начальству, карабкаться вверх, подминая соперников. Подминая нахрапом и подлостью.
По моему глубочайшему убеждению, руководителей нужно было готовить исключительно из достойных людей. Во всех смыслах. И посылать в институты не абы кого, а только доказавших на деле, что институт, учиться в котором они "перспективны", им прибавит ума, а не просто обеспечит дипломом.
Что до Плюкфельдера - вычерчивать графики нагрузок он и без десятого класса умел. Зато обладал интуицией. Которую ни десятый класс, ни институты, ни академии привить не способны.
Либо дана интуиция от природы, либо нет. А для вычерчивания графиков достаточно и начальной школы. А если что непонятно, самообразовываться никто не запрещал. Выискивая информацию только необходимую, без забивания головы массой ненужных делу наук.
Отправлено: 29.01.17 05:38. Заголовок: Давно собирался напи..
Давно собирался написать о, как мне кажется, странном обстоятельстве: в большой книге Рудольф Владимирович, хорошо чувствующий интересные вещи, никак не упомянул о своих совершенно удивительных "воскресниках", описанных в книге "Металл и люди" - см. http://olympic-weightlifting.ru/plukfelder.htm:
"Жизнь шла своим чередом, и постепенно, без особых наших усилий, вырабатывались какие-то привычки, даже своеобразные, если угодно, традиции. Одной из таких традиций стали "плюкфельдеровские воскресники", как их в шутку называли мои товарищи.
С чего всё началось? Каждый выходной день в любое время года я выходил во двор нашего дома и выполнял усиленную зарядку. Включал в неё и бросание гирь, и упражнения со штангой. Проходившие мимо старушки, все в чёрном, горестно вздыхали:
— Господи, и за какие это грехи ты себя так изнуряешь?
Но постепенно на мои "чудачества" стали обращать внимание не только богомольные бабушки. Подходили ребята, останавливались женатые шахтёры. Вначале они просто смотрели, потом потихоньку начали присоединяться. По одному, робко спрашивая:
— Можно?
А потом никто уже не задавал вопросов. Во двор стали выходить все, кто пожелает. С воскресного утра и часто до полудня наш двор превращался в тяжелоатлетическую площадку, где люди поднимали гири, возились со штангой, пробовали свою силу и ловкость. Много парней и взрослых шахтёров, начав с этих безобидных игр, потом навсегда сдружились со спортом."
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 54
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
