Некоторое несогласие вызывает только вот это место:
"Ну и, конечно, основной вопрос - честно ли было выставлять на Олимпиады профессионалов под маской любителей? Против настоящих любителей, которыми до середины 70-х являлось подавляющее большинство наших соперников.
Советские спортсмены - практически сразу после войны - медленно, но верно начали превращаться в профессионалов. Все они где-то числились - студентами, рабочими, военнослужащими, только вот на местах своей учебы, работы и службы появлялись крайне редко. Процесс этот проходил постепенно, но в итоге все наши сборники стали чистыми профиками с фиктивными записями в трудовой.
И эти чистые профики соревновались с настоящими любителями из Западной Европы. Которые учились, работали и служили, как и полагается любителям.
Так продолжалось примерно до конца 60-х годов, когда к европейским спортивным кругам пришло понимание того, что русские всех немножко обманывают. Слив произошел благодаря восточноевропейским спортсменам, которые всегда были своего рода мостиком между двумя мирами. Правда обычно выплывала наружу на банкетах, подшофе…
Доказать ничего было нельзя. Можно было только ответить аналогичными схемами.
И в Европе начали появляться свои «любители». Проще всего это было организовать через полицию и армию, что и было сделано. Получив возможность тренироваться два раза в день и спать между тренировками, европейские спортсмены очень быстро начали создавать проблемы советским сборным в видах, где лидерство наших еще недавно, казалось, было неоспоримо.
Тут надо понимать, что за прошедшие с окончания войны 30 лет, примерно к середине 70-х, советский спорт изрядно оброс разнообразными деятелями, использовавшими возможности работы в сборных командах для личного обогащения и карьерного роста. Многие из тех, кто поднимал наш спорт после войны, были вытеснены мастерами кабинетных войн и специалистами телефонного права, не понимавшими собственно в спорте практически ничего. Так что к жесткой конкуренции с набиравшими силу европейцами мы были попросту не готовы."
Не самом деле ещё как готовы: последняя летняя Олимпиада, которую мы, СССР, проиграли США, была в 1968 году. В 1972 году в олимпийском Мюнхене США (на прочую западную шелупонь можно не обращать внимания) откатились на заслуженное второе место, а с 1976 года США (исключение - Лос-Анджелес, куда почти все страны соцлагеря просто не приехали) по 1988 год утвердились на третьем месте. И на второе место США смогли опять подняться только в 1992 году, когда спорт ГДР, долгое время не пускавший американцев вперёд, три года подряд уже подвергался либерально-демократическому развалу.
То есть мы с ГДР почти не видели для себя соперников на протяжении, как минимум, четырнадцати лет - во время которых, по словам Лисина, "к жесткой конкуренции с набиравшими силу европейцами... были попросту не готовы".
А если не учитывать ГДР, то мы, СССР-СНГ, почти монопольно доминировали в мировом спорте с 1969 года по 1992 год. То есть 24 года.
Уважаемый Составитель, автор статеек, ввиду своей сравнительной молодости, щебечет "жареные факты" из прошлых времён преимущественно с чужих слов. Местами, выказывая поразительную наивность.
А заодно - тоже местами - демонстрируя отсутствие в своей голове элементальной "формальной" логики. Основанной на изучении (на никогда неизучении) диалектического материализма.
Думала ли авторская черепушка, писуя бредятину о наших "профессионалах" и зарубежных "любителях", о смехотворных логических нестыковках этой бредятины?
Оно и верно - ну, как это может быть (быть могло), что забугорные любители, в течение множества лет, легко побеждали советских профессионалов??? Однако затем, став профессионалами сами, побеждать (точно таких же, как и они, профессионалов) почему-то вдруг перестали???
Автор к тому же упускает одну из важнейших особенностей советских профессионалов - были они профессионалами не с самого детства, а только по достижении каких-то весьма обнадёживающих показателей. А до этого - в своём большинстве - трудились на производстве или же где-то ещё реально служили.
Не будь такого, в спортсмены записалась бы вся страна. И тогда - просто бы некому было работать.
Вот и инструктор-инспектор по спорту Юрий Петрович тоже не с самых пелёнок инструктором-инспектором сделался. А только тогда, когда принялсЯ подавать очень большие надежды.
С другой стороны, тот же "библиотекарь" бельгиец Серж Рединг, совершая многолетнее неуклонное восхождение к мировым результатам - что ли и в самом деле неуклонно работал библиотекарем все эти годы?
А тело своё как он питал - на зарплату библиотекаря? И где, интересно, он брал свободное время на ежедневные сверхтяжёлые тренировки? Урывал от работы? Или после работы в зале пахал?
Библиотекарь, понятно, занятие не тяжёлое. Но всё равно - вынь да положь 7-8 часов на рабочем месте! Безотлучно!
А ведь были любители не только библиотекарями. Ещё и.... да Кен Патера, к примеру - о-ооот, извольте-c - заслуженный крановщик! Выкраивавший время и силы для ударнейших тренировок опосля некороткого и нелёгкого рабочего дня.
Смехота же абсурдная! Только на идиотов рассчитанная!
Даже и шахматный чемпион никогда не сумел бы любителем быть, если бы сражался с профессионалами.
Отчего, конькобежцу-автору я настоятельно рекомендую устроиться работать крановщиком. И - без отрыва от производства - попахать с месяцок в тяжелоатлетическом зале. С полнейшей субрекордной выкладкой сил, а не просто "хромово-фикусно", для тонуса изнеженных безделицей мышц.
Вот тогда и посмотрим мы, на сколько конкретно месяцев (или недель) такого любителя хватит! ------------------------------------------ А всё "демократы" "отечественные". Которые, гваздая славное советское прошлое, какими только небылицами нас ни кормили. С целью всё советское - по самые уши издерьмовать, а всё зарубежное, западное - превознести, приукрасить! --------------------------------------------------------------- Инженер-капитан, инструктор-инспектор по спорту Юрий Петрович без особых трудов победил на Римской Олимпиаде "потомственных" и "крановщиков", и "бульдозеристов" и "сварщиков". Но если бы тоже бульдозеристом он был, то, уж понятно, не победил бы. А проиграл. Таким же любителям. Умудрявшимся сразу после бульдозера истово упражняться со штангой. Имея возможности только на короткую тренировку. А наутро опять - в бульдозер! Восстанавливать силы потраченные. А для чего же ещё?
Потому-то и не устану я никогда повторять, что ложь "демократов" способна дурачить исключительно и только дебилов. Малейшие проблески логического мышления в голове - и ложь представляется немедленно ложью. Чем она и является объективно. ========================================= Авторская "разумность" номер вторая.
"Демократический" "мыслитель", видимо, искренне верит ещё одной "демократической" небылице о глухой беспросветной закрытости жизни советских людей от всего, что ни был, "просвещённого мира".
Дескать, только в середине 1960-ых годов, и то лишь из пьяной болтовни советских подпоенных тренеров и спортсменов...
А до этого что? Нежли совсем ничего не знали, не ведали злобные империалисты-шовинисты-милитаристы-сионисты о тайнах советских "испанских дворов"?
Автору невдомёк, что даже и высшие государственные советские тайны никоим секретом для "просвещённого Запада" быть не могли. Как, впрочем, и наоборот.
Поскольку - что "продвинутый" Запад, что "отсталый" красный Восток так и кишели агентами противоположного лагеря. Окопавшимися на всех этажах государственной иерархии.
А тут, какой-то ничтожнейший профессионализм советских спортсменов - оказывается, являлся неразрешимой загадкой. И не для "кого-то" там, а для всемогущего Запада! Можно ли выдумать хоть что-то глупее?!
Вспоминается по этому поводу один из анекдотов советских времён.
Что-то навроде: злобный американский шпиЁн засылается в "империю зла" с почти невыполнимой сверхнеотложнейшей миссией - найти в указанном западной же разведкой советском секретном городе атомный секретный завод и сей секретный завод (зачем-то - уж так мне это смешно!) сфотографировать миниатюрным секретным фотоаппаратом.
Оказавшись в заданном городе, шпиЁн положительно чуть не сошёл с ума. Выбившись из слабых "демократических" сил и окончательно запутавшись в собственных же методах абдукции, индукции и дедукции. Ну, нет завода, хоть тресни! И чёрт его знает, в каком направлении дальше искать!
Вот так и присел ненароком горе-шпиЁн на лавочку к болтушкам-бабулькам.
- Что кручинит тебя, добрый молодец? Чем печалишься, невесел, буйну голову повесил, а? - Да атомный завод никак не найду, будь он трижды неладен! - отвечает бабулькам измочаленный в доску шпиЁн. Плюя уже злобно и на глубочайшую сверхсекретность собственной миссии и на "миссионеров"-начальников родного разведотдела. - Нашёл чем кручиниться, голубь ты наш светлоокий! Прямо - сейчас - пройдёшь с полверсты, затем налево свернёшь. Прошагаешь ещё саженЕй с пару сотен, а там и упрёшься! --------------------------------------------------------------- И ведь шпиЁн-добрый молодец мог бы при желании у бабушек выведать не только месторасположение "сверхсекретного" атомного завода, но и много чего другого.
Например - уж бабушки не утерпели бы шпиЁну пожалиться, что некоторые работники атомного завода - Васька, Мишка, Танька и Пашка.... (атомные токари, фрезеровщики, инженеры) - только ведь числятся, подлецы, на заводе. А на самом-то деле....
А на самом деле - спортсмены, мать их растак и разэтак! Появляющиеся на родном предприятии лишь за хорошей зарплатой. Раз в месяц, по обещанию. За хорошей зарплатой плюс к огромной зарплате спортсменской!
И где же справедливость-то, а? соколик ты наш сизокрылый! ---------------------------------------------------------------------------- Но чем-то прочтение статеек "мыслителя" оказалось для меня и полезным. Новые термины впервые "услышал" - "трансдермальный", "гемотрансфузия", "объективные и циклические виды спорта".
Знакомясь с циклическими видами спорта узнал я кое-какие важные факты:
"Стоит также отметить, что бег в гору, например, намного полезнее, чем по прямой. Поскольку в первом случае отсутствует ударная нагрузка на мышцы и позвоночник, а также организм испытывает стресс, который способствует выбросу гормонов, что считается весьма полезным."
"Все считают, что бег - это естественно для человека, и ему не нужно учиться. Но это не так! Бег не естественен для человека. Он заложен в природе собак, кошек и других четвероногих: попробуйте их догнать! Не получается? То-то же! Поэтому бегу, как и другим видам спорта, необходимо обучаться. К тому же организм нужно подготавливать к такой деятельности. Прежде чем приступить к интенсивному бегу, лучше начать с ходьбы. То есть дать сердцу и сосудам войти в тонус, чтобы дыхание приспособилось к нагрузке. И только после этого можно приступать к более интенсивным движениям.Конечно же, не стоит сосредотачивать свое внимание только на одном виде спорта, есть и другие, не менее полезные дисциплины. Но тем не менее бег, благодаря его доступности, является одним из самых часто используемых видов физической нагрузки."
И ни с чем не поспоришь. Вон, и жим лёжа, допустим, человеку несвойствен, но всё бОльшую популярность набирает он тем не менее. ============================================ Окромя рассмотренных мною авторских глупостей, остальное, в статейках, за правду сойдёт. Так оно всё где-то примерно и было. В том числе и то, что спортсмены из ГДР, копируя полностью систему советскую, добивались, нередко, не меньших, чем советские спортсмены, успехов. Потому как советская система ложилась на более благодатную немецкую почву - разумную, пунктуальную, целесообразную, да и честную.
Домен "Спортфакт" накрылся, и по ссылкам, сделанным в первом сообщении данной темы, уже ничего не увидишь. Поэтому, пока не поздно, публикую копии материалов Лисина.
Сергей Лисин
Все началось, когда Виталий Леонтьевич еще не родился История падения нашего спорта - часть первая.
От редакции
Возможно, читателям запомнился материал под заголовком "Первый в мире, кого обвинили в генном допинге", опубликованный "Спортфактом" в самом начале лета. Героем того интервью был 37-летний Сергей Лисин. Действующий конькобежец, человек вдумчивый и много знающий, который поневоле - когда его незаслуженно обвинили в приеме запрещенных препаратов - стал знатоком допинговых вопросов.
Сергей Лисин. Фото из личного архива. Сергей Лисин. Фото из личного архива. Так вот отныне Лисин - автор "Спортфакта". Мы предложили ему сотрудничество, предоставив полную свободу в выборе тем. Сергей согласился. Сегодня его первый материал - спорный, как нам и хотелось. Обидно, правда, что Лисин - не лучшего мнения о журналистах. Что ж, пусть сам попробует себя в этой роли. Итак…
***
Современная пресса, думается, скандальна по определению. Материалы должны продаваться (точнее, продавать рекламу, расположенную рядом с ними), повышать цитируемость издания через размещение ссылок на статью в соцсетях, раскручивать имя автора.
Спортивная пресса, увы, не избежала общей участи: о суммах контрактов, цвете машин и именах любовниц иные издания пишут куда охотнее и подробнее, чем о соревнованиях. Сказать честно, я не знаю ни одного журналиста, который способен задать атлетам по-настоящему интересные вопросы об их виде спорта, не ограничиваясь шаблонными "Волновались ли вы перед стартом?" и "Как прошел бег?"
Неудивительно, что когда пару лет назад громыхнул допинговый скандал в легкой атлетике, большинство авторов толком не знали, о чем писать. Как следствие - проблему они освещали со своих личностных позиций, с учетом того опыта, который был у каждого в освещении допинговых тем. Опыта, скажем честно, небольшого.
Немногие зубры отечественной спортивной журналистики, общавшиеся со звездами советского, а затем российского спорта не под запись, а иногда и под рюмку, предпочитали хранить молчание. Расскажи они все, что знают, - быть беде, апокалипсису. Хотя нет, пара зубров начала костерить прогнивший Запад, видимо вспомнив приемы и словосочетания тридцатилетней давности, когда разрядка уже закончилась, а перестройка еще не началась.
На самом деле, чтобы понять, откуда растут ноги у нынешней ситуации, нужно копнуть очень глубоко в прошлое. Во времена, когда наш министр спорта Виталий Леонтьевич Мутко еще не родился.
Фармакологический допинг, о котором сейчас так много говорят и пишут, - это лишь один из приемов нечестного ведения борьбы в спорте. Но далеко не единственный. Таблетки, уколы, переливания крови, трансдермальные смеси - все это просто инструменты, которые мошенники используют для достижения победы. Но помимо них есть и другие инструменты, которые к 1958 году, когда родился наш министр, уже вовсю использовались.
Скажи, читатель, честно ли подделывать свидетельство о рождении спортсмена, чтобы он в 20 лет мог выступать среди 18-летних юниоров?
Честно ли фиксировать рекордную попытку в прыжках в длину с превышением скорости ветра, делая вид, что ветер - в пределах допустимой нормы?
Честно ли высверливать диск для метаний, чтобы снизить его вес и выполнить норматив мастера спорта?
А упрятать "по ошибке" в армию спортсмена, отказавшегося выступать за ЦСКА и оформившего отсрочку от службы через общество "Буревестник", - это честно? Потом, конечно, выпустить, извиниться, но ведь цель - сорванный сезон - достигнута...
Чем все это, вовсю практиковавшееся в советском спорте 60-х годов, лучше допинга? И ведь таких примеров было множество. Не верите - спросите у ветеранов, каким было судейство чемпионатов СССР в субъективных видах спорта.
Ну и, конечно, основной вопрос - честно ли было выставлять на Олимпиады профессионалов под маской любителей? Против настоящих любителей, которыми до середины 70-х являлось подавляющее большинство наших соперников.
Советские спортсмены - практически сразу после войны - медленно, но верно начали превращаться в профессионалов. Все они где-то числились - студентами, рабочими, военнослужащими, только вот на местах своей учебы, работы и службы появлялись крайне редко. Процесс этот проходил постепенно, но в итоге все наши сборники стали чистыми профиками с фиктивными записями в трудовой.
И эти чистые профики соревновались с настоящими любителями из Западной Европы. Которые учились, работали и служили, как и полагается любителям.
Так продолжалось примерно до конца 60-х годов, когда к европейским спортивным кругам пришло понимание того, что русские всех немножко обманывают. Слив произошел благодаря восточноевропейским спортсменам, которые всегда были своего рода мостиком между двумя мирами. Правда обычно выплывала наружу на банкетах, подшофе…
Доказать ничего было нельзя. Можно было только ответить аналогичными схемами.
И в Европе начали появляться свои «любители». Проще всего это было организовать через полицию и армию, что и было сделано. Получив возможность тренироваться два раза в день и спать между тренировками, европейские спортсмены очень быстро начали создавать проблемы советским сборным в видах, где лидерство наших еще недавно, казалось, было неоспоримо.
Тут надо понимать, что за прошедшие с окончания войны 30 лет, примерно к середине 70-х, советский спорт изрядно оброс разнообразными деятелями, использовавшими возможности работы в сборных командах для личного обогащения и карьерного роста. Многие из тех, кто поднимал наш спорт после войны, были вытеснены мастерами кабинетных войн и специалистами телефонного права, не понимавшими собственно в спорте практически ничего. Так что к жесткой конкуренции с набиравшими силу европейцами мы были попросту не готовы.
Безусловно, у Союза еще были козыри в рукаве. В середине 70-х по стране, в закрытых городах, были созданы школы-интернаты спортивного профиля (ШИСП), где дети учились по сокращенной программе (уроки по 40 минут вместо 45, отсутствовали труд, музыка, физкультура и еще ряд предметов). Учебный день был распланирован так, что дети успевали выполнить утреннюю тренировку, сходить на занятия и успеть к вечерней. В аттестате зрелости вместо настоящего названия школы - например, ГШИСП (Горьковская школа-интернат спортивного профиля) - писали абстрактный номер. Секретность неудивительна – подобные учебные заведения в любительском спорте существовать не могли.
Спортинтернаты позволили значительно усилить традиционно молодые виды спорта (гимнастику, фигурное катание) и добиться успехов в юниорских возрастах остальных видов. Через спортинтернаты прошло подавляющее большинство наших атлетов (включая автора этих строк), они и сейчас вполне себе функционируют, разве что называются теперь училищами олимпийского резерва (УОР). Аналоги спортинтернатов существовали только в двух странах - ГДР (закрыты сразу после объединения Германии именно по причине несоответствия требованиям любительского спорта) и Китае. Возможно, еще в Северной Корее, но на этот счет у меня нет точных данных.
И тем не менее разрыв между условиями и возможностями, которые были у наших и тем, чем приходилось довольствоваться европейцам, был огромен. Равный нам по силе игрок на мировой спортивной арене появился только в начале 70-х, и это были не США и не Китай.
Американцам, строго говоря, на Олимпиады было наплевать. Да, они периодически их проводили, но долгое время это не влияло на отношение граждан страны к олимпийским видам, на готовность колледжей и университетов эти виды развивать и поддерживать. Коренной перелом, по свидетельству самих американских атлетов, произошел только в 1996 году. Даже триумф сборной США в Лос-Анджелесе-1984 не дал такого толчка, как Атланта.
Китай вообще был охвачен культурной революцией, они там всей страной охотились на воробьев, какое тут развитие большого спорта…
Основные проблемы на мировой спортивной арене с 70-х годов нам все больше и больше создавали атлеты ГДР. Страны, которая, приняв на себя всю мощь удара советских армий в конце войны, очень долго приводила в порядок свою экономику и инфраструктру. А когда более-менее привела - решила развивать спорт уже серьезно.
Немцы пошли гениально простым путем. Они создали немецкую копию советской спортивной системы.
Ключевое слово - немецкую.
Те же спортшколы, интернаты, общества, централизованная подготовка сборных, фиктивные места работы "любителей". В общем, все то же самое, что и в СССР. Но - почти без того "ила", в котором забуксовал советский спорт.
Представьте себе танковый двигатель, заржавевший, несколько лет не смазывавшийся, работающий только на запасе прочности конструкции и материала, из которого она сделана. А немцы, собрав копию, перебирали ее каждый день, обслуживая и потихоньку дорабатывая.
Если в сборную ГДР закупали экипировку, то вся она доходила до спортсменов, а не оседала у жен, детей и любовниц тренерского состава.
Если в сборной ГДР у спортсмена возникали проблемы, ему помогали эти проблемы решить. Пример - трехкратная олимпийская чемпионка Карин Каниа-Энке, сменившая фигурное катание на конькобежный спорт по той причине, что при росте 180 см была слишком высокой для фигуристки. Ее, образно говоря, взяли под ручки и перевели из одной сборной в другую, да еще и гладили по голове, чтобы не плакала. Через два года, в Лэйк-Плэйсиде, она взяла свое первое олимпийское золото.
Карин Каниа-Энке. Фото: Twitter Карин Каниа-Энке. Фото: Twitter Плюс ко всему спортсмены ГДР были в обязательном порядке застрахованы от несчастных случаев на тренировках, причем на очень крупные суммы.
Нетрудно догадаться, что расклады на мировой спортивной арене начали очень быстро меняться. И не в пользу СССР.
Располагая меньшим финансовым и человеческим ресурсом, а также крайне ограниченной территорией, восточные немцы год за годом все больше вытесняли нас с лидирующих позиций в тех видах, где могли. Народу у них было мало, поэтому игровые виды нормально закрывать не получалось, в основном упор шел на личников и командные дисциплины с небольшим количеством участников.
А затем наступили 80-е, умер Брежнев, все стало еще хуже. И вот тогда на сцену - из тени, где он до этого обитал, будучи уделом спортивной элиты, - вышел допинг.
Отправлено: 31.08.17 00:09. Заголовок: Сергей Лисин. Когда ..
Сергей Лисин
Когда допинг продавали в аптеках
История падения нашего спорта. Часть вторая
www.sportfakt.ru
От редакции
Перед вами - продолжение большого материала нашего нового автора Сергея Лисина.
На всякий случай напомним: Лисин - конькобежец, специализируется на стайерских дистанциях. Хотя ему уже 37 лет, он продолжает выступать на высоком уровне. И пишет. На наш взгляд, весьма интересно. Итак…
История омоложения
Прошла Олимпиада-80, через два с небольшим года похоронили Леонида Ильича, и наступила совсем другая эпоха. Вступил в эту эпоху и советский спорт.
Как это обычно бывает в огромной стране, у всех событий первой половины 80-х имелись триггеры, расположенные в предыдущем олимпийском цикле 1976-1980. Так что придется сделать полшага назад.
Подготовка к олимпийскому 1980 году была крайне нервной. Домашним - летним - Играм предшествовали зимние, на территории США. Все было тихо-мирно, пока не случился афганский кризис, результатом которого стало введение советских войск в Афганистан. Реакция Запада была крайне жесткой, и советские спортсмены в Лейк-Плэсиде ощутили ее в полной мере. В завершение всего наши хоккеисты проиграли хозяевам: эту победу в Штатах помнят до сих пор и называют не иначе как miracle on icе.
Затем случился бойкот московской Олимпиады. Как результат, политическая составляющая большого спорта на следующее четырехлетие оказалась накалена до предела.
В то же время семидесятые годы ознаменовались резким увеличением числа крупных международных стартов у молодых спортсменов.
С 1967-го начали проводиться юниорские чемпионаты Европы по плаванию и мировые первенства по биатлону. В 1970-м был проведен первый официальный юниорский чемпионат Европы по легкой атлетике. В 1974-м присоединились конькобежцы, в 1975-м велогонщики, а с 1976-го - фигуристы.
Кроме того, в ряде видов спорта была снижена возрастная планка для участия спортсменов в Олимпиадах.
Все эти новшества имели, в общем, вполне объяснимые причины - война осталась далеко позади, жизнь потихоньку налаживалась, дети в большинстве развитых стран начинали раньше заниматься спортом, раньше достигали высокого уровня мастерства, и им нужно было где-то соревноваться, чтобы не простаивать, ожидая выхода из молодежных возрастов. Все было логично и понятно, но, как это часто бывает, у нас все истолковали немного по-своему.
Советский спорт в начале 80-х взял курс на омоложение, и помешать этому не могло уже ничто. Вводились возрастные рамки выполнения нормативов, проводились первенства СССР едва ли не среди детей, формировались молодежные сборные, в которые включали даже тех, кто и в юниоры еще не вышел. Возраст после 25 считался теперь пенсионным даже в циклических видах, не говоря о видах сложнокоординационных.
Понятно, когда по всей стране началась такая истерия, целей стали достигать самыми разнообразными способами. Ну, про махинации с возрастом я уже писал, повторяться не буду. Пора, наверное, написать и про допинг.
Как было у них?
Допинг в любительском спорте по всему миру был, конечно, всегда. На Западе наиболее всего он был распространен в функционально требовательных видах с четкими перспективами ухода в профессионалы.
С какого-то перепугу в нашей прессе стало принято указывать Монреаль-1976 как точку начала проведения допинг-контроля. Это, безусловно, не так - достаточно посмотреть, кто взял бронзу в Мюнхене четырьмя годами ранее у велогонщиков-шоссейников.
Никто не взял. В групповой гонке третьим финишировал испанец Хайме Уэламо, у которого в пробе нашли никетамид ("Корамин"). Тот же самый никетамид лишил бронзы в командной гонке на 100 километров голландскую четверку: один из ее участников так же сдал позитивную пробу. По немного наивным правилам тех лет допинг-контроль проходили только призеры, поэтому, когда встал вопрос о передаче медалей обладателям четвертых мест, – выяснилось, что они вообще проб не сдавали. Вот и осталась бронза Мюнхена в двух шоссейных гонках бесхозной.
Ну и не забудем, что там же, в Мюнхене, впервые попался олимпийский чемпион. Американский пловец Рик ДеМонт выиграл 400-метровку вольным стилем - и был уличен в приеме эфедрина. Астматик, он имел разрешение на использование препарата, о чем заранее уведомил руководство своей сборной, но когда пришла новость о положительной пробе, слушать спортсмена никто не стал. Справедливость восторжествовала лишь через 29 лет: в 2001-м ДеМонту вернули-таки медаль. Впрочем, медалью дело и ограничилось, результаты пересмотрены не были.
При этом самый первый доказанный случай использования допинга на Олимпиадах имел место еще в Мехико-1968, но там был банальный алкоголь при подготовке к стрельбе в современном пятиборье.
Когда на 13-м этапе "Тур де Франс"-1967 от сердечного приступа, вызванного приемом допинга, умер британский профессиональный велогонщик Том Симпсон, французские организаторы решили усилить контроль на всех своих гонках. Нагрянули на любительский "Тур де л'Авенир" - и взяли на запрещенных стимуляторах итальянца Кавальканти, югослава Билича, бельгийца Векса и испанца Маскаро. Так что в европейском велоспорте любители от профиков в допинговых вопросах, как минимум, не отставали.
Более того, готовясь к Олимпиаде в Мюнхене, да и после нее, западные немцы проводили централизованные эксперименты с запрещенными препаратами и массово использовали их, причем в известность спортсменов не ставили. Вскрылось это уже сильно позже, в результате расследования, проведенного в конце нулевых. Как раз там и тогда государственная система раскрылась во всей красе, благо немцы, люди пунктуальные и исполнительные, все тщательно документировали.
А что у нас?
Эфедриновый конфуз с лыжницей Галиной Кулаковой в Инсбруке-1976 - первый в истории советского спорта. На тех же Играх был еще один случай, но его удалось замять. Следующий скандал случился в 1984-м, когда Татьяна Казанкина отказалась проходить допинг-контроль на легкоатлетических соревнованиях в Париже. А все остальные - уже после развала СССР, и это совсем другая история.
Означает ли это, что допинга у нас не было? Ну, вот у ГДР, например, вообще ни одной позитивной пробы за всю историю страны. Что, не было там допинга? Вопрос риторический.
Но дело в том, что любая попытка, даже будь она предпринята, создать в СССР какую-либо централизованную допинговую систему, была неизбежно обречена на неудачу. Это даже смешно, когда всякие иностранные антидопинговые эксперты, не жившие в нашей стране, говорят о системном подходе.
Системный подход был в Союзе возможен только под расстрельной статьей. Вот тогда - да, тогда сразу начиналась нормальная работа, качественное выполнение своих обязанностей, кропотливый сбор информации и ее анализ. Вот поэтому наши танки быстры, автоматы не ломаются, а ракеты легко преодолевают вражескую систему ПРО, попутно разбрасывая листовки с обидными выражениями на родном языке противника. Потому что все это конструировали, собирали и отлаживали люди, подписавшие такое количество документов о неразглашении, гостайне, личной ответственности и отказе от поездок за рубеж, что они на одних этих подписаниях могли себе нервный тик заработать.
Стоило бы чуть снизить уровень ответственности - никакого системного подхода не было бы и быть не могло бы. В допинговых вопросах - тоже. Вы когда-нибудь слышали, что какого-то тренера сборной СССР отправили на лесоповал за неудачное выступление команды? Что руководителя фабрики, где делали экипировку для сборной, расстреляли за саботаж, выяснив, что его продукция не соответствует мировым стандартам?
Ну, могли пропесочить на партийном собрании. Даже исключить из партии (если он вообще был партийным). Снять с должности. Всё. Про уголовную ответственность в спорте заговорили только в нынешнем году - и то с привязкой к допингу. Когда нас натурально приперли к стенке...
Допинг в Союзе, безусловно, был. Но любые попытки выстроить «сверху» систему его использования разбивались о реализацию подобных инициатив «на местах» - в командах, республиках, регионах. Финальные решения оставались за тренерами и спортсменами, воспринимавшими данные идеи очень по-разному. Заставить человека проглотить таблетку никто не мог, это не спецлечебница, где проверяют, проглотил пациент лекарство или нет. Могли только рекомендовать.
В большом почете был "Фенамин", практиковали гемотрансфузии - впрочем, они тогда еще не были запрещены. Как и во всем мире, в силовых, скоростно-силовых видах и выносливости допинг использовали чаще, сложнокоординационные были практически свободны от этой проблемы. Так, для блокады чувства голода в субъективных видах, сидящих на диетах, традиционно использовались сигареты, а не стимуляторы.
От международных скандалов спасал выездной контроль, результаты которого и определяли - поедет спортсмен за границу или нет. Собственно, только выездной контроль и можно считать некой "системой", под которую попадали абсолютно все, хотя рассматривать его нужно намного проще: страна, не испытывая особых иллюзий, сама защищала себя от дураков, которые порой брались за то, в чем не разбирались.
Без права на ошибку
Но - важный момент: до того как в начале 80-х началась истерия омоложения спорта, допинг в СССР был уделом элиты. Причем не всей, а лишь той ее части, которой не повезло попасть под соответствующее руководство. Опытные тренеры старой школы работали не спеша, закладывая фундамент базовой подготовки, что позволяло продолжать выступления не один олимпийский цикл. И до поры до времени это было возможно - пока не закрутили возрастные гайки.
После того как был взят курс на омоложение сборных и советского спорта в целом, работать по старинке стало уже нельзя. Спортсмены должны были проживать свои карьеры без права на ошибку, переходя из юношей в юниоры, а затем и во взрослые, без каких-либо провальных сезонов с постоянным ростом результатов. Не нужно забывать, что в Союзе регулярно пересматривали нормативные таблицы присвоения спортивных званий: в подавляющем большинстве случаев - в пользу усложнения результатов. Пресс давил с двух сторон - в циклических видах от тренеров требовали выполнения нормативов мастера спорта к первому году в юниорах, а сам норматив каждые два года поднимали еще выше. И все это, как нетрудно догадаться, сказывалось на зарплате тренера.
Вот именно в этот момент допинговые практики и начали распространяться на молодежный и внутрисоюзный спорт. Причем процесс по сути никем опять-таки не контролировался, каждый тренер принимал решение самостоятельно, а в некоторых случаях такие решения принимали уже спортсмены, ничего не сообщая тренеру.
Критическую роль сыграла и доступность запрещенных препаратов – значительная их часть продавалась в советских аптеках без рецептов.
Отправлено: 31.08.17 00:10. Заголовок: Сергей Лисин. Пятиле..
Сергей Лисин
Пятилетка больших похорон. История падения нашего спорта. Часть третья
www.sportfakt.ru
Пустые ведомости
События, о которых я рассказал в предыдущих публикациях, привели к тому, что в начале 80-х советский спорт оказался на развилке и, выполнив шикарное boleo (кто не в курсе, это такой элемент в аргентинском танго), сделал вид, что пошел направо, а на самом деле повернул налево.
С официальной точки зрения в спорте проводилась глубочайшая научная работа, защищались десятки диссертаций, в сборных постоянно трудились комплексные научные группы и вроде бы практиковались самые современные методики. А на самом деле значительную часть диссертаций защищали по бредовым тематикам, в комплексные научные группы тащили знакомых (загранвыезды же!), экспериментальные методики обкатывали сразу на основных составах, старшие тренеры сборных зачастую банально не знали иностранных языков, чтобы ознакомиться с опытом зарубежных коллег. А там было что почитать.
Как раз в это время в мировом спорте начался активный переход на научные рельсы планирования и мониторинга тренировочного процесса. Развитие электроники и микроэлектроники позволило сделать громоздкие научные комплексы портативными и, что важно, снизить их стоимость. Каждый шаг в изучении того, как ведет себя организм спортсмена под нагрузкой, открывал новые знания, которые заставляли либо полностью пересмотреть, либо значительно откорректировать тренировочные схемы.
Коренное различие самого процесса исследований в СССР и на Западе заключалось в том, что у нас они носили академический, а «у них» - прикладной характер. Советская спортивная наука не давала готовых решений, она скорее оперировала тезисами. Этого было достаточно для получения научной степени за защиту диссертации и прибавки к заработной плате. Тогда как западная спортивная наука на доход могла рассчитывать только в случае продажи готового продукта, решения «под ключ», которое можно взять и использовать сразу. Нашим тренерам бесплатно давали конструктор, западным, за деньги, – готовый механизм.
Могли ли наши тренеры самостоятельно собрать из деталей, входивших в предложенный конструктор, рабочую схему? Могли, более того, собирали. Но - единицы.
В этой ситуации тренеры сборных вынуждены были на постоянной основе привлекать к работе с командами не только врачей, но и разнообразных научных сотрудников, интерес которых был очевиден – вся их зарплата шла на сберкнижку, потому что 10 месяцев в году они проводили в оплачиваемых командировках, некоторые из которых были зарубежными. Не работа, а мечта, для реализации которой нужно было просто создать иллюзию собственной значимости и незаменимости.
При этом тренеры уровнем пониже, не имевшие в своем распоряжении бюджетов для содержания научных групп и не получавшие на научных семинарах никакого полезного знания, продолжали самостоятельно искать варианты роста результатов. Опять-таки, в сторону допинга они смотрели далеко не сразу и не все.
Помимо научной составляющей тренировочного процесса оставалась еще материально-техническая. Но беда заключалась в том, что СССР и тут не смог конкурировать с Западом. Практически вся спортивная экипировка, производившаяся у нас, значительно уступала зарубежным аналогам. Для сборных экипировку закупали, но до спортсменов доходила в лучшем случае половина. Остальное разворовывали, иногда через подставных продавая тем же спортсменам, но уже за деньги. Кто не подписывал пустые ведомости? Все подписывали. Что потом в эти ведомости вписывалось – загадка, покрытая мраком времен.
В результате, по материально-технической базе мы стали отставать даже больше, чем по прикладной научной.
Всесоюзная паника
Несмотря на золото хоккейной сборной, медальный зачет в Сараево наша сборная проиграла. Фото: livejournal
А тем временем, после смерти Брежнева, начало лихорадить спортивных аппаратчиков. Андропов привел с собой новых людей, а те, кто при Леониде Ильиче закрывали глаза на проблемы в отдельных видах спорта, прикрывая руководителей федераций и сборных команд, были отправлены на заслуженный отдых. Их протеже, потеряв защиту, чувствовали себя крайне неуверенно: они понимали, что малейший повод может стать причиной отставки, и, требуя результатов, нагнетали атмосферу еще больше.
При этом само слово «допинг» в разговорном языке того времени означало что-то принимаемое непосредственно перед стартом, снимающее барьер усталости и повышающее работоспособность. Препараты, принимаемые курсами в базовом тренировочном цикле, допингом не называли, хотя понимание того, что они тоже запрещены, конечно, уже было.
Давление на тренеров - от руководителей сборных до обычных СДЮШОР - постепенно стало критическим, и кое-кто сделал неправильный выбор. Но даже у таких тренеров одни спортсмены пили то, что им давали, другие все выкидывали в окно, третьи выменивали, а четвертым вообще ничего не давали, потому что на них не хватало – некоторые импортные препараты были в дефиците. Какая уж тут система. Скорее, стандартный русский бардак.
В этом бардаке, что неудивительно, выживали и доходили до серьезных титулов только самородки.
Собственно, весь процесс работы тренера сборной превратился в ожидание того, когда же ему попадется такой вот самородок - с гигантским запасом здоровья, отличным вестибулярным аппаратом, стальными нервами и покладистым характером, который, как локомотив, потащит в гору весь этот шумный балаган из тренеров, сожительствующих с ними «перспективных» спортсменок, врачей, руководства федерации, методистов и далее по списку. Они, понятно, переедут в столицу, получат жилье, перевезут семьи, а когда самородок, не выдержав, загнется, сядут ждать следующего, попутно придумывая объяснения неудачным выступлениям своих менее одаренных воспитанников, что обязательно случатся в процессе ожидания.
Спортсмены же, не забывайте это, были нормальными советскими людьми конца эпохи застоя: они просто так, слепо, верить никому не собирались. Большинство из них Бомарше не читали, но интуитивно разделяли его мнение о том, что глупость и тщеславие вечно идут рука об руку, а потому с конца семидесятых чаще всего исходили из того, что тренер сборной – чудак. Не злодей, нет. Не маньяк, не садист и не вредитель. Просто чудак с московской пропиской, способный, в отличие от своих провинциальных коллег, быстренько добежать до нужных кабинетов. А за чудаком нужен глаз да глаз. Доверяли скорее своим личным тренерам, с которыми прожили большую часть спортивной карьеры: выстроить диалог с ними было намного проще. С головой в омут экспериментальных тренировочных нагрузок сборных уже никто не бросался, все думали сами, при необходимости грамотно симулируя травму, болезнь, отравление и т.д. В моду вошла поговорка «Лучше передохнуть, чем передохнуть».
При подготовке к Играм в Сараево и Лос-Анджелесе такая вот партизанская война в сборных шла полным ходом. Насколько мне известно, самым «кровавым», с точки зрения поломанных судеб спортсменов, выдался именно тот олимпийский цикл - даже если не брать в расчет то, чем он закончился для представителей летних видов.
Холодное лето 1984-го
В Сараево советские сборные (некоторые из них прошли через ад бесконечных предварительных отборов, а некоторые просто были укомплектованы весьма странно) впервые с 1968 года проиграли зимний медальный зачет. И это при том что Югославия была близко, страна дружественная, да и американцы в зимних видах были значительно слабее. Главная угроза исходила со стороны восточных немцев, они и победили.
Поражение в Сараево добавило нервов при подготовке к Лос-Анджелесу. Но самой главной проблемой было, конечно, само место проведения игр – США.
О политических аспектах (накаленной атмосфере между двумя сверхдержавами, сбитом южнокорейском самолете и прочем) говорить не стану, это тема для другого материала. Но возникли адовые сложности в области, скажем так, логистики. Одно дело ввезти эритроцитную массу в Югославию, которая близко и вопросов не задаст. Совсем другое – в Штаты.
Практика гемотрансфузий перед вылетом за океан была обкатана четырьмя годами ранее, при подготовке к Лейк-Плэсиду, и результата почти не дала. Промежуток между вливанием крови и стартом получался слишком большим, эффект от переливания практически отсутствовал.
Прилететь за океан сразу перед стартом было нельзя, можно было попасть в акклиматизационную яму. Ввозить в США эритромассу –нереально, не протащишь же все это диппочтой, да если и протащишь – там режим хранения в холодильнике, да и где вливать, непонятно. А если найдут, заметят, поймают?
Похожие проблемы возникли и с выездным контролем.
Восточные немцы, кстати, ехать за океан были готовы, и все необходимые вопросы решили успешно.
У нас же получилось, что четыре года истерики с омоложением, закручивания нормативов, мясорубки в сборных, фарцы импортной экипировкой и псевдонаучных экспериментов не дали ничего в плане подготовки к заокеанскому вояжу.
Стало немножко страшно. Часть видов выступать «чистыми» попросту не могла, а интересами оставшихся решили пренебречь. Итог известен: 8 мая 1984 года было объявлено о бойкоте Игр в Лос-Анджелесе.
А летнюю Олимпиаду в Лос-Анджелесе было решено бойкотировать. Фото: livejournal
Большего плевка в сторону атлетов придумать было сложно. Они были готовы ехать, не вопрос. Боялась страна. Даже нет, не страна – государство. Боялись все эти кабинетные деятели, которые, не пройдет и двух олимпийских циклов, начнут жечь свои партбилеты и рассказывать, как их угнетали и притесняли.
На памяти всех советских спортсменов были хвалебные оды, которые наша пресса пела смелым атлетам из стран, бойкотировавших Олимпиаду-80. Эти атлеты выступали в Москве под флагом МОК - несмотря на то, что им не рекомендовали ехать в СССР. Теперь, четыре года спустя, о такой возможности для наших речи вообще не шло.
Более того, будущее для летних видов представлялось совсем мрачным. Следующие Игры, 1988 года, должны были пройти в Южной Корее, с которой у Советского Союза не было дипломатических отношений. В описаниях советской прессы тех лет эта страна по степени загнивания и накалу империалистических провокаций была где-то между ЮАР с ее апартеидом и Израилем с его Голанскими высотами.
Впору было заканчивать. И многие закончили, проклиная режим, не давший им возможности съездить на главный старт их очень тяжелых спортивных карьер.
Знали бы они, какой фортель выкинет история за следующие четыре года – остались бы. И, глядишь, совсем другие люди привезли бы медали из Сеула.
Примерно с 1986 года все чаще стало происходить то, чего еще пять лет назад, в начале восьмидесятых, никто и представить не мог, — некоторые спортсмены теперь отклоняли вызовы в сборные команды для централизованной подготовки, либо соглашались ехать туда только с личным тренером. Подобная возможность появилась у представителей личных видов спорта с объективной оценкой результата в секундах или метрах. В командных и субъективных видах об этом и помыслить не могли — да и, скажем честно, даже там, где такой шанс теоретически существовал, решались на него очень не многие. Страшные сказки про то, что отказавшимся довериться гению тренеров сборной эти самые тренеры начнут создавать проблемы, ходят и сейчас, не то что тогда. И до сих пор — в некоторых видах — это совсем не сказки, а очень даже быль. И боль. Тенденция, тем не менее, была вполне отчетливой, а причиной стало то, что разнообразных экспериментальных методик, написанных людьми, спортом даже не занимавшимися, члены сборных за предыдущий олимпийский цикл накушались до рвотного рефлекса. И теперь многие из них хотели просто тренироваться — по старинке: сначала объем, затем повышение интенсивности, затем «отпускаем» нагрузку, и вуаля — пик формы. Без экзотики типа «обратной периодизации», когда интенсивность сразу высокая, а объем умеренный. «Обратная периодизация», кстати, работает — но на спортсменах возрастом ближе к тридцати, у которых соответствующая многолетняя база. В сборных Союза столько не жили. Поскольку мир сборных команд, особенно в игровых и сложнокоординационных видах, очень тесен, все сидят примерно на одних и тех же базах и общаются друг с другом, а некоторые еще и спят, то информация об «анархистах» выстрелила быстрее, чем Марита Кох из стартовых колодок. В 1986-м Виктор Цой впервые спел «Хочу перемен», а когда его спросили, о чем песня, ответил, что о школьных переменах между уроками. Примерно то же самое было и в сборных командах — не обостряя ситуацию без лишней необходимости, все больше людей, тем не менее, начинали гнуть свою линию. В какой-то степени именно этот период можно назвать «золотой осенью» советского спорта. Отчасти на этот термин претендует и следующий олимпийский цикл, закончившийся в 1992-м, пусть он и был уже не совсем советским. Что же произошло? Говоря просто — вожжи немного отпустили, и кони понесли. Среднестатистический «сборник» тех лет — это человек примерно 1965 года рождения, попавший в молодежную сборную страны примерно в 1983-м, а прорывавшийся в нее из юношей с начала восьмидесятых. В 1986-м или1987-м у него за плечами, а еще в печени, позвоночнике, сердце и легких было 5−6 лет непрерывной, постоянно увеличивающейся, адской работы на износ. Где-то он, конечно, сачканул, но даже с учетом этого легко ему не было. Фактор многолетней усталости давил все сильнее, и уверенности в том, что он дотянет до олимпийского 1988-го, совсем не было. И вот у некоторых таких спортсменов появилась возможность не подстраиваться под методику, а подстроить методику под себя, пусть не полностью, хоть частично, но все же. Пропустить пару сборов, работая дома. Приехать на остальные с личным тренером. Привезти с собой, за счет регионального ШВСМ, своего массажиста. Получив возможность сбросить лишнюю и ненужную нагрузку, такие спортсмены, словно распряженные жеребцы, начинали показывать результаты, скажем так, несколько неожиданные. Процесс этот набрал скорость так стремительно, что руководители команд, которым подобная анархия была, естественно, не по душе, не знали, как реагировать. Впрочем, в те годы все происходило очень быстро. Страна менялась на глазах, начиная с 1987-го. В итоге, к олимпийскому 1988 году наш спорт немного выдохнул. К сборным подпускали личных тренеров, подготовка некоторых спортсменов была значительно индивидуализирована, команды начали проводить больше времени в Европе и, как следствие, спокойнее воспринимали международные старты. Начали выдавать загранпаспорта на руки, чего раньше нельзя было даже представить: после возвращения в Союз их, как правило, сразу забирали.
А что там по допингу?
По допингу все было очень интересно. Выездной контроль никто не отменял, его проходили все. Точнее, проходили его как раз не все: те, кто не проходил, сидели дома. Но самым примечательным в те годы стало появление черного рынка допинга, который прежде в общем-то отсутствовал. До второй половины восьмидесятых если что-то и везли из-за кордона, то мало и редко. Теперь же поток усилился в разы, причем в обе стороны. Из Союза активно везли только одно — метандиенон. Покупаемый здесь за копейки, там он продавался за твердую валюту и позволял получать неплохую маржу.
В Союз же, наоборот, везли все — начиная с безобидного «Цернилтона» и заканчивая ветеринарными стероидами. Вера советских людей в то, что западная продукция лучше отечественной, позволяла поднимать деньги даже на витаминах. Про стероиды молчу. Барыгам, понятно, нужно было это все продавать, поэтому они хвалили только и исключительно свой товар. Именно в тот период в нашей стране начало формироваться, скажем так, стероидное лобби. Уклон в эту тему оставил за бортом всю выносливость, которая, начиная с середины восьмидесятых, начала потихоньку загибаться, потому как на стероидах длинные дистанции не побежишь, а рекомбинантный ЭПО только еще проходил испытания в одной из лабораторий Сиэтла. Еще одно ноу-хау нашей науки — «Перфторан», искусственный заменитель крови на основе перфтороуглеводородов — показал настолько низкую эффективность, что про него в спорте благополучно забыли до начала нулевых. Литовский гормон роста, добываемый в Каунассе из гипофиза трупов, был дорог и капризен в транспортировке и хранении. Конкуренцию стероидам он составить не мог вообще. Кроме того, слухи о провоцируемом им заболевании головного мозга отбивали желание даже у тех, кому хватало денег и связей. Тем временем, в 1982-м в Polar сделали первый пульсометр, который уже можно было носить на руке, а в 1988-м SRM выпустила первый измеритель мощности для шоссейного велосипеда. Методология тренировочного процесса в очередной раз начала уточняться — благодаря новым данным, получаемым непосредственно во время тренировок. Джордж Брукс опубликовал свои первые работы по челночной теории лактата в 1985-м.
От Калгари до Сеула.
Зимняя Олимпиада-1988 в Калгари сложилась, в целом, довольно предсказуемо, за одним «но»: ГДР провалила выступление в женских коньках. За четыре года до этого, в Сараево, было разыграно четыре комплекта наград, и немки увезли домой девять медалей — все золото, все серебро и одну бронзу. На 3000 метров они взяли весь пьедестал. В Калгари, где разыгрывалось уже пять комплектов, их женская сборная завоевала восемь наград, но золотой была только одна — Криста Ротенбургер выиграла 1000 метров с феноменальным мировым рекордом 1.17,65, который продержался почти 10 лет. Учитывая дефицит золота и малое количество видов спорта, в которых немцы были лидерами, провал конькобежек отбросил ГДР на второе место в медальном зачете — СССР вернул себе лидерство с отрывом в 2 золотые медали. Именно в коньках тогда и состоялся единственный на Олимпиаде «странный случай», который люди, ищущие допинг везде и во всех, потом долго обсуждали. На дистанции 3000 метров, открывавшей программу Игр у конькобежцев, Карин Каниа-Энке едва добралась до финиша, находясь последние три круга, по сути, в агонии. После финиша она около получаса не могла подняться со скамьи, на которую упала. Персонал сборной ГДР окружил спортсменку и закрыл ее от камер, а спустя довольно значительное время под руки увел спортсменку в раздевалку. Сама Энке идти не могла. Ну, а то, что польского хоккеиста Ярослава Моравецкого поймали на превышении соотношения тестостерон/эпитестостерон, — это мелочь, поляки все равно из группы не вышли. Впереди был Сеул, куда решили ехать, не обращая внимания на протесты Северной Кореи и поддержавших ее Кубы, Никарагуа и Эфиопии. Сейчас причиной поездки многие называют перестройку, смену политического курса и риторики. Но дело в том, что и тогда, и сейчас наша страна никогда не откажется ввязаться в драку, которую с высокой долей вероятности выиграет. Никакая политика не мешала нам ездить в США на Олимпиады 1960 и 1980, в Японию на Игры 1964 и 1972. Холодная война, отсутствие дипотношений, подписанных договоров о перемирии, все это было не важно, когда мы могли поехать и переиграть врага на его территории. Страх поражения, и поражения скандального, — вот что остановило Союз в 1984-м. К Сеулу советские команды были готовы блестяще, к тому же размеры страны давали огромное преимущество — последняя фаза подготовки у большинства проводилась через акклиматизационные сборы на Дальнем Востоке, там же проходила и завершающая фаза подготовки фармакологической — в Корею нужно было ехать без лишнего «багажа». В ГДР, решая схожие проблемы, выбрали другую тактику: почти все свои циклические виды (велотрек, беговые виды легкой атлетики, ходьбу) немцы сначала провели через предварительную акклиматизацию в специальной барокамере в городе Кинбаум, а затем отправили в Мексику на среднегорье. В результате мы прилетели в Сеул с севера, почти не сменив часовой пояс, а немцы с востока, да еще и с гор. Велогонщики сборной ГДР, впрочем, после Мехико успели провести сбор на равнине в Акапулько, и уже затем полетели в Корею. Олимпиада в Сеуле запомнилась всем людям, от спорта далеким, скандалом с Беном Джонсоном. Вообще, в этом скандале ничего особенного нет, но его решили раздуть, и в результате Джонсон так и остался едва ли не символом допинга в большом спорте — ну, как минимум, до Мэрион Джонс.
Главными же скандалами той Олимпиады были вовсе не допинговые, а судейские, хотя, на мой взгляд, это даже хуже, чем допинг. И если историю Роя Джонса-младшего знают более-менее все, то о происходившем в борьбе в курсе лишь специалисты. Впрочем, на азиатских Олимпиадах судейство в пользу хозяев — явление традиционное. Успех сборной СССР в Сеуле был ошеломляющим. Сказались и 8 лет без Олимпиад, и более-менее либерализованная система подготовки, и снижение политического накала в спорте. По отзывам моих знакомых, которые были участниками тех Игр, им впервые во время прогулок по Олимпийской деревне не нужно было искать глазами сексота, приставленного к команде, они могли общаться с другими спортсменами, не думая о докладных записках, как последствиях такого общения. И хотя в Сеул наша сборная привезла больше всех сувениров и барахла на продажу и обмен, медалей она увезла тоже больше всех, а победителей не судят. Ставшая уже легендарной женская эстафета 4×400 метров, выигранная нашими с мировым рекордом, который не побит до сих пор, является для меня последней великой победой советского спорта. Уже в 1989-м наши велогонщики станут профессионалами, хоккеисты массово побегут в НХЛ, а фигуристы начнут ездить по ледовым шоу, зарабатывая деньги. Одна эпоха закончится, начнется другая, которая старательно унаследует от предка все плохое, не сохранив почти ничего хорошего. С падением железного занавеса выездной допинг-контроль станет неосуществим, и страна окажется без прикрытия. Последствия не заставят себя ждать.
Продолжение следует.
Сергей Лисин
На самом деле анонсированного продолжения не последовало. Но зато появились другие статьи.
Отправлено: 31.08.17 00:15. Заголовок: Допинг в лыжных гонк..
Допинг в лыжных гонках: откровения мастера спорта. Часть первая Профайлы и интервью: Допинг в лыжных гонках: откровения мастера спорта. Часть первая
В любых видах спорта, как и в социальной жизни, есть темные стороны, о которых не принято говорить открыто. В личных разговорах довольно часто можно услышать обвинения в адрес особо сильных соперников — мол, они якобы не чисты. Как правило эти высказывания оставляешь на совести проигравшего. Но на днях ко мне обратился читатель openski.ru, в недавнем прошлом профессиональный лыжник, который на собственном опыте знает о проблемах допинга на региональном уровне, а особенно в молодежном спорте. Он встретился со спортивным обозревателем Сергеем Лисиным, чтобы попытаться вскрыть эту серьезную проблему, дать возможность обычным лыжникам заглянуть за ту сторону их любимого вида спорта, предостеречь молодежь и родителей.
При подготовке этого материала сложнее всего было определиться с приватностью. Когда речь заходит о российском спорте, в истинном его свете, со всеми сложностями, проблемами, разочарованиями и конфликтами, крайне непросто бывает решиться на упоминание конкретных фамилий, имен, должностей и званий. Причиной тому бывает даже не страх, а простое желание оставить пережитое позади, за спиной, и больше к нему не возвращаться, не сталкиваться. Вот и герой этого материала предпочел остаться безымянным. На мой взгляд это даже лучше, потому что его карьера типична для нашего спорта, и не только для лыжных гонок.
— Привет, что сподвигло на встречу? — Дело в том, что я читаю различные новости, статьи, смотрю телевизор и понимаю, что люди даже приблизительного представления не имеют как все устроено в нашем спорте. Не понимают, насколько серьезны те проблемы, которые нужно решать, чтобы спорт изменить. Поэтому хочу рассказать как все у меня складывалось, может хоть как-то попробовать изменить ситуацию.
— Давай начнем с твоего прихода в спорт. Рассказывай. — История довольно обычная. Начал заниматься лыжными гонками в школе, первый тренер в моем родном городе помог втянуться. Затем меня пригласили в наше региональное УОР (Училище олимпийского резерва), там уже перешел к другому тренеру, с которым проработал почти всю карьеру. И уже самый последний сезон, это была зима 2012\2013, тренировался под руководством третьего специалиста. Выполнил МС, был в составе сборной команды региона, которая финансировалась за счет ЦСП.
— На международных гонках в составе сборной выступал? — Нет, бегал только внутри России, был, так сказать, крепким середнячком, защищавшим свой регион.
— Сколько зарабатывал крепкий середнячок? — У меня не было армейских выплат, в списки сборной России я тоже не попадал, и поэтому в региональном ЦСП мне не платили. Единственное что платили — стипендию размером пять тысяч рублей. Так что в основном помогала семья, родители. Ну и немного получалось заработать на гонках.
— На призовых? — Чисто деньгами призовых не было, давали сертификаты, например на десять тысяч, чтобы набрать себе экипировки в лыжном магазине. Мы эти сертификаты или продавали, тысяч за восемь, или шли в магазин, брали экипировку и уже её продавали. Это приносило еще какой-то минимальный доход.
Какие условия подготовки создавал регион? Мы ездили на сборы по России, и на среднегорье в СНГ. Один сезон, после кризиса 2008 года, вообще весь год был без сборов. Вкатывание начинали в конце октября, раньше не получалось. В целом какой-то экзотики, летнего снега в тоннеле или чего-то подобного не было. Насколько я знаю, в олимпийский сезон 2013\2014 наши поехали на вкатывание в Финляндию, но я к тому времени уже закончил.
— Сборы это понятно, а что по экипировке? — Половину покупали за свой счет. Регион выдавал экипировку, но не всё и не регулярно. Когда возникала нехватка, то тратили свои деньги. Большая проблема была с лыжами, в идеале хотелось купить пару из-под какого-то сборника, которая наверняка хорошо едет, но это очень сложно. Для этого нужно иметь знакомства в сборной, знать что кто-то продает пару твоего роста, вовремя перехватить её и так далее. Иногда, очень редко, удача подкидывала пару из обычной партии, которая отлично ехала, но это, честно говоря, больше похоже на чудо. Парафины старались экономить, чтобы хватало на следующий сезон, потому что один хороший парафин стоил ровно мою стипендию. В общем, экономили как могли, тратили своё. То что удавалось заработать на продаже ненужной экипировки тоже тратили, но уже на нужную.
— Медицина? — Пока я учился в УОР, у нас каждый месяц были обследования, анализы, по их результатам выписывали какие-то витамины. То есть нас проверяли, но по результатам этих проверок не было нормальной фармакологической поддержки. Некоторые анализы не делали, например лактат у меня брали один раз в жизни, когда мы в легкоатлетическом манеже выполняли ступенчатый тест.
— На беговой дорожке? — Нет, просто отрезками по 200 метров. Каждый отрезок бежали быстрее предыдущего, после финиша брали лактат. Это был единственный раз, ни до ни после ничего подобного не было.
— Получается ты на своем здоровье бегал? — Мастера спорта я вообще чисто на своем здоровье выполнил, без вопросов. Конечно, в спортивных кругах ходит много разговоров о фармакологии, звучат разные отзывы о каких-то легальных, но дорогостоящих препаратах, типа Неотона, Езафосфины, Инозина и так далее.
— Пробовал их? — Они, конечно, дорогие, но пробовал. Неотон и Езафосфину я вообще не почувствовал, Инозин вроде что-то дал, он по ощущениям лучше работает чем наш Рибоксин, видимо качество выше. В принципе ничего особо экзотического я не применял в тот период своей карьеры. В общем, принимал то, что, наверное, все бегающие лыжники принимают. Легкоатлеты советовали “Миланский коктейль” но я посмотрел стоимость всех компонентов и понял что мне это не по карману.
— Как ты вообще это принимал? Как определял дозировку, продолжительность? — В этом-то всё и дело. Всё сам, кое-что подсказывали знакомые, но чаще эта информация просто бралась из воздуха. Как я уже сказал, в УОР у нас вообще никто не занимался нормальным фармакологическим сопровождением подготовки, поэтому всю информацию приходилось собирать из каких-то разговоров в раздевалках, слухов, баек, статей в интернете. В целом даже нормальных курсов легальной фармакологии никто не писал, просто были некоторые традиции, информация что “все делают вот так”, соответственно я тоже выбирал такие дозировки и продолжительность. Ну, если, конечно, деньги позволяли. А они очень часто не позволяли.
— Тренировочный процесс. Что было тогда, что думаешь сейчас? — Дело в том, что когда ребенок приходит в секцию он же слепо доверяет тренеру, делает то что говорит тренер, не задумывается. Так может продолжаться очень долго, у некоторых так вся карьера проходит. У меня получилось, что в какой-то момент я начал читать какие-то статьи в интернете, думать своей головой и вот тут начались споры с тренером.
— В чем споры заключались? — Он придерживался обычной советской методики, без какого-то индивидуального подхода, гибкости. К тому же, например, приезжает сборник домой, наш тренер берет у него дневник, смотрит что в сборной делают, и сразу на нас этот цикл начинает реализовывать. Приезжает сборник в следующий раз — история повторяется. В какой-то момент я понял, что тренер не может даже объяснить зачем мы делаем ту или иную тренировку, и мои вопросы “Почему?” вызывали споры между нами.
— Из средств мониторинга что-то использовали? — Про лактат я уже рассказал, это всего один раз было. Пульсометры, конечно, использовали, но во-первых тренеру было совершенно пофиг на них, а во-вторых в какой-то момент я понял, что пульс не является объективным показателем нагрузки, что работать только по пульсу нельзя, а больше ничего и не было. Если мы что-то и выгружали с пульсометров в компьютеры и смотрели то это было только по собственной инициативе, тренера это не интересовало.
— Слушай, я бы сбежал от такого тренера. — Я позже ушел к другому специалисту, он хотя бы объяснял зачем мы делаем ту или иную тренировку. Проблема в том, что если посмотреть вокруг, то особо специалистов не видно, переход от тренера к тренеру внутри региона это, зачастую, как шило на мыло поменять. Разницы никакой.
— Как у вас обычно подготовка к сезону шла? — Я уже говорил, вкатывание начиналось обычно в конце октября, и длилось три недели. Это были очень жесткие три недели, большие объемы, растущая интенсивность, и в конце вкатывания уже начинались первые старты, не прикидки на тренировках, а сразу старты. Обычно на них я был полностью мертвый, после объемов вкатывания, а это же уже полноценные гонки! И на них все, и я сам в том числе, ждали результат. Мне всегда казалось, что нужно проводить вкатывание немного спокойнее, чтобы подходить к гонкам более свежим и уже затем через гонки набирать скорость. Но тренер это слушать не хотел.
— Тупиковая получается ситуация... — Конечно. Главное, что нет света в конце тоннеля, непонятно как раскрутиться, как выбраться из этой ямы. Есть регионы, где в местные команды вкладывают очень большие деньги, там сервис и подготовка идет практически на уровне сборной, в этих регионах даже если, положим, немного платят, то создают абсолютно все условия. Там с командами ездят массажисты, сервисмены, для спортсменов покупают всё что нужно. Из таких команд можно выбраться на хороший уровень. Как правило, у таких команд тесные отношения с руководством сборной, и лыжи они у сборников покупают первыми, и спортсмены из этих команд у тренеров сборной постоянно на виду, они просто часто по тем же сборам ездят, что и национальная команда.
— Твой регион был не из этих? — Нет, вообще не из этих.
— Ну и чем в итоге все закончилось? — Когда я понял, что возраст уже поджимает, и нужно заканчивать или бежать быстрее, то начал использовать ЭПО.
Отправлено: 31.08.17 00:16. Заголовок: Часть вторая. Допинг..
Часть вторая. Допинг в лыжных гонках: откровения мастера спорта Профайлы и интервью: Часть вторая. Допинг в лыжных гонках: откровения мастера спорта
Если вы не читали первую часть, то начать лучше с нее. В противном случае возникнет неверное представление о всей совокупности факторов, окружавших героя этого интервью. Напомню, в конце первой части он рассказал, что именно эти факторы привели его к идее использования ЭПО в своей подготовке.
— Как пришел к решению по использованию ЭПО? — Я понял, что тренировочные методы и схемы, который мы использовали, не позволяют бежать быстрее. Идеальных условий для подготовки тоже не создавалось. Получалось, что нужно как-то компенсировать эти факторы. Кроме того, возраст уже приближался к 25, и нужно было или заканчивать или бежать намного успешнее. В общем, нужно было что-то менять, а в моих силах было или закончить или попробовать вот этот вариант.
- Саму идею тебе кто-то подсказал? — Идея постоянно витает в воздухе, разговоры о каких-то волшебных коктейлях, таблетках, схемах подготовки сборников, суммах, которые на это тратятся, постоянно ведутся в спортивной среде. Какие-то темы обсуждают смело, когда речь идет просто о дорогих легальных препаратах и процедурах, какие-то вещи — в более узком кругу. Это даже не обсуждение действий, просто сплетни, байки, шутки, в которых проскакивают и названия препаратов и многие другие детали.
- Не боялся напортачить с ЭПО? — Внутривенные уколы я делать умел, дозировки которые я выбрал были довольно скромными, продолжительность приема тоже небольшой. Скорее не было уверенности что этого будет достаточно. В свое время, когда общался с легкоатлетами-марафонцами на эту тему, те рассказывали, что результат в их дисциплине напрямую зависит от инвестиций в фарму. Они бегали коммерческие марафоны и полумарафоны, даже на ЧР не всегда выступали, просто зарабатывали деньги на коммерческих стартах. Так вот, эти ребята даже не скрывали, что действует правило “как зальешься — так и побежишь”. Прямая связь.
- У легкоатлетов на коммерческих марафонах доходы повыше. — Да, я это знал, у них там вообще все было намного серьезнее чем у нас, и в плане денег и в плане фармакологии. Большая часть информации о какой-то фармакологии, легальной или нет, шла, как правило, от легкоатлетов, они были самые прошаренные. Лыжники в этом плане значительно наивнее.
- Хорошо, расскажи о том что и как ты применял. — Перед курсом я проколол Мильгамму, чтобы восполнить дефицит витаминов группы Б, и обеспечить нормальный рост показателей крови уже на ЭПО. Затем начал прием железа и уже после этого пошли уколы “Эпокрина”. Его мне купили за 2500 в обычной аптеке, сам я решил не ходить. После того как упаковка закончилась, проколол “Актовегин”, для улучшения и продления эффекта от ЭПО.
- Про это все кто-то кроме тебя знал? — Знали два человека, но я не хочу их упоминать. Я о себе рассказываю.
- Когда это было по срокам? — Это был январь 2013 года, как раз тренировочный блок, подготовка к всероссийскому старту в марте. Мы сидели на сборе три недели, вот в рамках этого сбора весь курс ЭПО и зашел. Получилось что завершил я его в начале февраля. Дальше уже был “Актовегин”.
- Кровь на анализы сдавал? — Нет это был сбор, у нас там не было под боком лаборатории или врачей. Просто шел по собственным ощущениям, без анализов.
- Какие были ощущения? — Да в том-то и дело, что сначала никаких. Да и вообще, долгое время никаких ощущений не было. А к тому времени, когда я закончил прием ЭПО, стало даже тяжелее. Ноги на подъемах стали забиваться больше, появилась какая-то тяжесть в движениях, усталость с первых шагов тренировки. Я не мог понять, что происходит, но вариантов не было, оставалось надеяться что “отпустит”.
- Отустило? — Да, примерно недели через две после окончания курса появился тот эффект которого я ждал — стало значительно легче на дистанции, особенно улучшилось восстановление после тяжелых подъемов. Достаточно было просто скатиться, передохнуть какие-то секунды и организм был готов работать снова, как будто ты только что стартовал.
- На результатах гонок это сказалось? — Думаю, что больше это сказалось на моих собственных ощущениях. Я понял какую это дает разницу относительно меня “чистого”. Если брать гонки, которые были в марте, то нет, прогресса по местам особо не было. В этом плане я довольно спокоен — я ни у кого медаль не украл, да и даже ставку не увел — я был далеко от тех мест с которых раздают медали и ставки.
- Разочаровался? — Скорее понял, что в плане влияния на результат намного важнее грамотный тренировочный процесс, условия подготовки, внимание к мелочам. ЭПО не вытянет тебя на первые места если ты тренируешься по методикам тридцатилетней давности, он скорее просто не даст тебе от них помереть. А чтобы бежать быстро, нужно оказаться внутри некой тренировочной системы, каждый винтик которой работает на твой результат, от тренера до водителя командного автобуса. Если ты внутри такой системы не оказался, то никакой допинг тебе не поможет. А если ты в ней, то и допинг не особо нужен, ты на одном сервисе лыж и работе массажиста можешь больше получить в плане результата.
- Не боялся что на допинг-контроль вызовут? — У нас на допинг-контроль вызывают первую шестерку и еще пару человек по выбору. До шестерки мне было далеко, а выбор меня всегда обходил. Я, конечно, понимал, что меня могут вызвать, но не сильно этого боялся. К тому же получилось так, что на всероссийских соревнованиях, к которым я готовился, допинг-контроля не было.
- Давай вернемся к тренировкам. Читатели могут решить что ты ничего не делал, поэтому тебе и ЭПО даже не помог. Можешь обрисовать, например, тренировочные объемы по месяцам? — Не проблема, у меня все записано. По зонам интенсивности и пульсу, правда, информацию уже не найду, хотя тоже её записывал, просто затерялась. Но общие объемы почти все под рукой. Вот, например, как раз тот сезон 2012/2013, только декабря нет: Профайлы и интервью: Часть вторая. Допинг в лыжных гонках: откровения мастера спорта
- Как думаешь, чего не хватило в тренировках? — Индивидуализации. Например, мы только в последние пару сезонов начали делать работу не по километрам, а по времени и интенсивности, это давало возможность каждому выбрать свой темп, и у каждого получился свой объем. А по идее это должно было происходить с юношеского возраста, чтобы не человек подстраивался под методику, а методика под человека.
- Что вынес из этой истории и вообще своей спортивной карьеры? — Мы сильно отстаем в плане методологии, подготовки резерва. Эти проблемы прячут за громкими именами звезд, а болельщики, которые не вчитываются в протоколы внутренних стартов, не понимают, что зачастую за звездами никого нет. Тренеры работают по старинке, и желания что-то менять ни у кого нет. Карьера спортсмена сильно зависит от того в каком регионе он родился и какими возможностями обладает его семья. Из нищего и не развивающего твой спорт региона тоже можно выбраться, но нужно чтобы семья в тебя вкладывала деньги, чтобы ты на сборы ездил куда-то за свой счет и часто. Потом, когда будут результаты, можно будет уйти в другой регион, который предлагает лучшие условия, но для этого результаты сначала нужны. А если и регион бедный и семья обычная, то это тупик.
- Получается, что допинг зачастую — жест отчаяния? — Да, не стоит думать что спортсмены сидят и планируют на каком допинге они будут следующие сезоны бегать, сколько заработают, какой допинг на эти деньги себе смогут позволить, и так далее. Чаще всего ситуация намного прозаичнее — люди не видят альтернативы.
- Ты уже несколько лет вне спорта, живешь взрослой жизнью. Как думаешь, что может изменить ситуацию? — Нужно начать говорить о проблемах, обсуждать их, честно признать. Я поэтому и захотел рассказать свою историю, потому что хочу донести до людей смотрящих на спорт со стороны, или занимающихся им не как делом всей своей жизни, что ужас как раз в совершенно бытовых проблемах. Циклические виды всегда развивались в провинции, в столицах этим не занимаются. И в регионах иногда такой бардак, что молодые ребята, поставившие на кон буквально всё, оказываются заложниками нежелания руководства вникать в проблемы, решать их по-настоящему. А кроме как государству эти их проблемы решить некому, потому что они из небогатых семей, как правило.
Отправлено: 31.08.17 00:27. Заголовок: Половина спортсменов..
Половина спортсменов принимают допинг. Они сами признались
Сергей Лисин
30 августа 09:28
В 2011 году на чемпионате мира по легкой атлетике в Тэгу и на Панарабских играх в Катаре был проведен анонимный слепой опрос спортсменов на предмет использования ими допинга. 43% участников чемпионата мира и 57% тех, кто стартовал в Катаре, признались, что принимали запрещенные субстанции в течение последних 12 месяцев. До этого считалось, что речь идет о 3-4%, а статистика биопаспортов сдвинула оценку в сторону 15%. Новые цифры напугали всех так, что исследование получилось опубликовать только сейчас. Спустя шесть лет.
Как собирали данные?
На чемпионате мира по легкой атлетике 2011 года в Тэгу были выбраны шесть волонтеров, которые суммарно владели десятью языками. Они и собирали данные, используя планшеты. Опрос был доступен на 21 языке (английский, испанский, русский, французский, корейский, арабский, португальский, японский, польский, немецкий, китайский, чешский, суахили, турецкий, греческий, норвежский, румынский, словацкий, эстонский, хорватский и словенский). На Панарабских играх было поменьше языков и людей, ну там и масштаб не такой огромный, в плане географии.
На чемпионате мира из 1841 спортсменов удалось предложить пройти опрос 1290 и 1203 согласились на это. Из 3346 спортсменов на Панарабских играх предложили пройти 1030 и 965 из них согласились. В общем, охват был приличным.
Когда человек соглашался пройти опрос, то ему давали планшет, и там он видел ряд экранов с объяснениями правил и прав спортсмена. Почти на каждом из этих экранов была большая красная кнопка, нажав на которую он мог отказаться от прохождения. Дойти до первого вопроса случайно было затруднительно.
Сначала спрашивали: «Назовите дату рождения любого близкого вам человека». Это являлось частью слепого метода. Те, кто называл дату в пределах первой декады месяца (с 1 по 10 число), получали один простой, не относящийся к допингу вопрос, и на этом все заканчивалось.
Если же дата рождения оказывалась с 11 по 31 число месяца, то следующим вопросом был: «Нарушали ли вы сознательно антидопинговые правила, используя запрещенную субстанцию или метод в течении последних 12 месяцев?»
В Катаре добавили еще один, контрольный: «Использовали ли вы растительные, минеральные или витаминные добавки в последние 12 месяцев?»
Результаты
Статистика оказалась убойной: 43% участников опроса на чемпионате мира, из тех кому был задан вопрос про допинг, ответили «Да». На Панарабских играх это число увеличилось до 57%. На контрольный, про использование легальных пищевых добавок, утвердительно ответили 70% респондентов.
Теперь статистика WADA по этим двум стартам. На чемпионате мира на допинг протестировали 440 спортсменов и только у двух были положительные пробы. Это полпроцента. В Катаре были протестированы 670 атлетов и 23 из них оказались доперами. Это чуть более трех процентов.
Вдумайтесь, на крупнейшем легкоатлетическом старте 2011 года, чемпионате мира, в использовании допинга признались 43%, а были пойманы только 0,5%!
Скандал и молчание
Результаты, когда они были обработаны, понятно, шокировали. Публиковать такое было страшно. IAAF – потому что получается, что половина легкоатлетов доперы. WADA – потому что статистика показывает, что они нифига не ловят никого, а денег хотят очень много.
Исследование финансировалось как раз WADA, и, увидев результаты, они, наверное, поняли, что открыли ящик Пандоры. Статистику, конечно, хотелось увидеть, и основываясь на ней потребовать еще больше денег на борьбу с допингом, но та статистика которая была представлена, поднимала совершенно другой вопрос – «А вы, парни, сейчас-то, на что деньги тратите?»
Исследователям немного перекрыли кислород, заставив обосновывать математические методы сбора и обработки данных, на основании которых они выдали эти весьма нерадостные цифры.
Пузырь лопнул
В 2013 произошла утечка в the New York Times, затем начались мелкие сливы, в общем стало ясно – утаить уже ничего не получится. Затем громыхнул адский коррупционный скандал в IAAF, начались аресты, отстранения, дисквалификации, апелляции, журналистские расследования, немецкие фильмы и Олимпиада в Рио без русских легкоатлетов.
Рольф Ульрих, один из авторов исследования, высказывается очень резко, считая, что Коэ и товарищи блокировали публикацию специально и нанесли репутации ученых, принимавших участие в исследовании, заметный ущерб, критикуя представленные ими данные.
Разрешение на публикацию могло дать только WADA, и дало оно ее только в 2017 году. Ответа на вопрос: «Почему так долго?» агентство не представило до сих пор.
Выводы
Сейчас, после публикации исследования, все эксперты хором говорят, что данные должны были быть опубликованы намного раньше, что, безусловно, настроения и менталитет в спорте за эти шесть лет не поменялись, поэтому навряд ли изменились и цифры.
Суть же проблемы вовсе не в этом. То, что ловят далеко не всех, понятно давно. Но посмотрите, как четко было сработано: сначала заблокировали публикацию, причем это же не IAAF блокировала, а WADA, они заказчики, они деньги давали, это их право. Затем заварили адский скандал с нашими, скандал, конечно, не на пустом месте, но сложно поверить, что среди 1203 спортсменов, которые прошли тест на чемпионате мира, были только русские. Собственно, сборная России там была представлена всего 76 спортсменами, так что свалить на русских уже не получается.
Не получается и найти нормальные оправдания. Статистика ловли доперов на самом деле не увеличилась – рост 2016 года был обусловлен только мельдонием, по остальным субстанциям заметных изменений нет. Денег стали тратить больше – ловят так же. Россию из легкой атлетики убрали, но с последнего чемпионата мира в Лондоне привезли три положительные пробы, и все не от русских.
Нам вменяют государственную систему использования допинга, а какая система блокировала выход этого исследования шесть лет?
В России хватает проблем с допингом. Про некоторые из них РУСАДА в свое время отказывалось слышать, не допуская проверок пищевых добавок, ДНК в пробах и т.д. Только когда организацию поставили под микроскоп, сейчас, что-то поменялось.
Но, как я сам говорю во всех интервью, эти проблемы не носят национальный или географический характер. Это проблемы человеческих слабостей, соблазнов, предложений на рынке и простых социальных моделей взаимодействия в обществе. Они есть везде, и исследование 2011 года это отлично доказывает.
Теперь, когда исследование опубликовано, остается спросить – сколько нужно еще денег, чтобы из 43% ловить не полпроцента, а хотя бы пять? И кто на это должен дать денег, неужели снова Россия?
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 129
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
